Книга Первый человек - Ксавье-Мари Бонно

Де Пальма наклонился к Кристине и положил руку на ее ладонь. Ее рука была холодной, и женщина не отдернула ее, словно ничего не чувствовала.

— Скажите мне, где сейчас ваш брат? Это последняя возможность спасти его от неминуемой смерти. Умоляю вас!

— Если острие палки направлено к югу и вверх, жертва предназначена одному из абааху верхнего мира, если оно направлено на север и вниз, — это жертва для одного из абааху нижнего мира.

— Кто такой абааху?

— Дух! — ответила Кристина, поднимая взгляд, как будто вынырнула на поверхность из подземного мира.

Де Пальма движением головы подозвал охранницу.

— Я даю вам время подумать. Свяжусь с вами снова через несколько дней. Надеюсь, что у вас будет что мне сказать.

Дверь открылась. Кристина встала, как автомат, и повернулась к де Пальме спиной.

— До свидания, Кристина Отран!

Сестра Тома пошла по коридору и остановилась у первой решетки.

— Постарайтесь узнать, кем был на самом деле Реми Фортен, — сказала она.

Де Пальма сделал несколько шагов к ней и спросил:

— Что вы хотите сказать?

Кристина пристально смотрела на майора и улыбалась зло и насмешливо.

— Постарайтесь узнать, кем был на самом деле Реми Фортен, — повторила она, прошла через сито из решеток и исчезла.

Дверь комнаты свиданий снова закрылась.

— Когда она должна освободиться?

— Очень скоро. Весной точно уже будет на свободе, — ответила охранница.

31

Де Пальма ненавидел рабочие собрания, особенно те, которые происходили рано утром. Сегодня он встал позже, чем надо, и не успел выпить кофе вместе с Евой, а он любил пить утренний кофе вместе с ней и делал так каждый день с тех пор, как они жили вместе.

У Карима Бессура, который сидел напротив, глаза были грустные. Должно быть, он провел немалую часть ночи в размышлениях. Лежандр председательствовал, и делал это в своем стиле — все время был чем-то встревожен и озабочен, но внешне выглядел добродушным.

— Карим занимался контролем границ, вокзалов и аэропортов. Он хорошо поработал, но пока оттуда не поступило ни одного сигнала. Или Отран уже покинул Францию, или он оказался сильнее, чем вся полиция, что нельзя исключить. Что у тебя, Мишель?

— Мое положение где-то между стартовой позицией и движением назад. Много фактов, но ничего конкретного. Совершенно ничего. Расследование буксует. Пока Отран обыгрывает нас. Кроме того, я уверен, что кто-то идет за ним по пятам или даже обгоняет его. Я думаю, что это ныряльщик, который убил Реми Фортена и едва не отправил в могилу Тьери Гарсию. И он же убил Люси Менье.

Лежандр и Бессур переглянулись. Их взгляды можно было с одинаковой вероятностью понять и как вопросы, и как изумление.

— Я хорошо знаю Отрана. Я рассматривал это убийство в уме во все стороны. Это не похоже на Отрана.

— Кого же ты видишь в роли потрошителя одиноких женщин? — осведомился Лежандр.

— Я думаю, это либо доктор Кайоль, либо ныряльщик. Если только тот и другой не одно и то же.

— Интересная версия, — сказал Лежандр и провел ладонью по еще красной после бритья щеке.

— Ладонь на стене нарисовал не Отран. Тот, кто это сделал, совершил две ошибки! — объявил де Пальма.

Майор любил приберегать самые яркие эффекты на закуску — как в операх Верди, где самая эффектная нота звучит после энергичной каватины. Он встал и подошел к стене.

— Техника рисунка другая, — пояснил он. — Отран рисовал ладони на листах бумаги. Он смешивал воду и краски во рту, а потом выдувал их вот так! Именно так делали доисторические люди и до сих пор делают аборигены и люди из других подобных обществ — например, канаки и туземцы острова Борнео.

Де Пальма приложил руку к стене, подражая художникам ледниковой эпохи.

— Делая это, Отран оставлял на рисунке свою ДНК — А на рисунке, обнаруженном в квартире Люси, ДНК нет, и контур ладони слишком аккуратный. Значит, она была нарисована с помощью пульверизатора или пистолета для распыления краски. Вот и все.

Бессур и Лежандр покачали головой: первый — чтобы показать, что усвоил урок наставника, второй — от недовольства, что его подчиненный еще раз утер ему нос.

— Хорошая лекция с демонстрацией опыта, — похвалил он де Пальму. — Но остается мотив. Зачем кому-то было рубить на части эту бедную Люси?

Де Пальма молчал: больше ему нечем было произвести впечатление на слушателей.

— Скоро мы будем это знать, — сказал он наконец.

— А Кристина Отран? — спросил Лежандр.

— Была холодна и бесчувственна, как камень. По-моему, я перепробовал все, что возможно, но ничего не подействовало. Когда я уходил, она задала мне загадку, которую я записал. Сейчас я ее расшифровываю, но должен признаться, что ничего не понимаю.

— Что ты хочешь сказать?

— Она рассказала мне о месте жертвоприношения и о духе в религии народов Сибири. Мне кажется, это закодированное сообщение для меня, но я не могу его понять.

— А тебе не кажется, что она немного не в своем уме? Она и раньше была не совсем нормальной, а тюрьма вряд ли привела ее мозги в порядок.

— В твоих словах, шеф, есть и ложь, и истина. Но я думаю, что ее брат собирается убить кого-то и она хотела меня предупредить таким странным причудливым образом, потому что скоро это произойдет у нас перед глазами или почти перед глазами. Лежандр провел рукой по галстуку. Он всегда так полировал ладонью галстук, когда беспокойство перерастало в мучительную тревогу.

— Карим много работал над материалами дела Отранов. Ему есть что сказать. Твоя очередь, Карим.

Бессур нагнулся и поднял с пола толстый том материалов дела, который лежал у его ног. Он рылся в протоколах допросов, проведенных десять лет назад, когда Тома и Кристина были арестованы.

— Они ни в чем не признались, ни разу не признались — ни Кристина, ни Тома, — сказал он. — У нас нет настоящих признаний. И нет почти никаких доказательств их вины.

— На что ты намекаешь? По-твоему, они невиновны? — прогремел голос де Пальмы.

— Я вовсе не хотел это сказать, — уклонился от ответа Карим.

— Тогда зачем ты роешься в этом дерьме? Разумеется, они виновны: суд в этом не сомневался.

Лежандр стукнул ладонью по столу и потребовал:

— Спокойно, Мишель! То, что Карим хочет нам сказать, интереснее, чем ты думаешь.

Барон сжал челюсти.

Первое дело Отрана было состряпано так, что невозможно было разобраться во всех обстоятельствах. Целые стороны этого дела оставались в тени, и теперь на них пролился свет. Карим заинтересовался семьей Отрана, желая узнать, может ли беглец укрыться у кого-то из родни. Из небытия возник один родственник, старик, который живет недалеко от Авиньона. После короткого сопротивления он рассказал, что проводил отпуск с семьей Отран в ее загородном доме, который не был упомянут ни в одном из протоколов и ни в одном другом документе. Отраны имели деревенский дом, и никто ни разу не обратил на это внимания.