Книга Город с названьем Ковров-Самолетов - Наталья Арбузова

В Павловске тянется бесконечный февраль, в сумерках близкой весны нахохлились вязы парка. Некто обросший и дикий стоит у ворот. Лидия, выйди, я Одиссей, объехавший целый свет – новенький мир, от острова к острову заманивающий вдаль. Лидия вышла со свитой из дам и приняла дары, милость Киприды почила на ней и блудном муже ее. Нет, он не Одиссей, Одиссеем зовут рыбака, что красоту поймал ненадолго в сети. Тот без труда научился на флейте играть – Зоинька отдыхает. Вчера увенчала в саду карликовый кипарис, такова картина болезни.

Присланные Кипридой перстни, запястья, драгоценные масла не могли не оказать воздействия на обитательниц павловского особняка и окрестную природу. Весна опрометью примчалась с Кипра и воцарилась в Питере со всеми извечными приметами. Потеют дворники, струится с крыш капель, зардели на лотках лимоны, апельсины, пригрело солнышко и высохла панель. Дальнейший текст дает основанье предполагать, что повествованье относится к обманному дню первого апреля по старому стилю. Однако в данный момент на дворе был лишь конец февраля. Нет нужды – обласканный погожими денечками Игорь Заверяев беспечно радовался благорасположению своей пенелопы. Старшие дамы той порой кокетливо повязали волшебные шали Киприды поверх зимней одежды. Во второй раз необъяснимо помолодев, прогуливались в ограде, бросая вовне долгие взгляды. Наконец прилетела раньше времени первая ласточка – черный автомобиль встал у ворот, раскинувши крылья дверей. Ласточка подстать той, что сгубила крыловского мота. Кто-то из отцов-учредителей решил проведать заведенье, на открытие коего опрометчиво отвалил кишку денег. Три дамы, мня себя хозяйками дома оттого лишь, что давненько, бедняжки, не заглядывали в чертову дарственную, величественно беседовали с гостем. Но гость решительно стряхнул лапшу с ушей и спросил Лидию. Та, прежде нежели спуститься, с замираньем сердца посмотрела в бумаги. Там ясно читалось: Игорю Заверяеву. Фамилии у супругов, заметьте, были разные, равно как и происхожденье. Тем не менее Игорь Заверяев, будучи человеком восприимчивым, вернулся в Россию с изрядным грузом благородства в клетчатом саквояже, собственноручно пошитом и подаренном ему Мадиною. Как бы то ни было, Лидия явилась на ковер в полном самообладании. Визитер взял с места в карьер: «Я насчет документов на особняк. Прошел слух… что-то с ними неладно». Но Лидия легла грудью на амбразуру. На тонкой руке ее, кроме линии, известной хиромантам как кольцо Венеры, было еще пять Кипридиных колец. Запавший предприниматель дал себя увести на антресоли. Его тачка все еще стояла во дворе ночью, когда загорелось зданье. Игорь, сделавшись опять менелаем, с руками в бензине, дарственной на особняк и ключами от Зойкиной квартиры за пазухой, шел навстречу пожарным машинам – никто его не задержал. На клумбу летели горящие балки, и погоревшая дважды флейтистка встала в дыму с барельефа. Шагнула к чугунной решетке и, повторяя Зоинькин наигрыш, с ним удалилась вслед Менелаю. Ей посветили фарами в спину, напрасно – спины у ней не было. Только бессмертным пристало бесстрастье, смертные все обгорели на том же огне. Так прошли эти двое ночью по Павловску и уехали в Питер. Менелай Пападакис вез тяжелый кусок барельефа, треснувшего на сей раз по контуру женской фигуры. Вез не к матушке своей Маргарите Петровне Заверяевой, где был прописан вместе с женою Лидией. Вез в пустую и поэтичную Зойкину квартиру – там звуки флейты еще стояли столбом. Дважды погореть – все равно что заново родиться. Флейтистка в проходе пустого вагона медленно танцевала, а Менелай отстукивал ритм на деревянной скамье, постепенно отходя и становясь Игорем.

Иосиф Каминский принял известье о пожаре на редкость спокойно: с огнем ведь не шутят. Кто знается с Афродитой, когда-нибудь да погорит. Егор Парыгин купил кусок земли со священной рощей, приказал выстроить павильон возле грота Венеры и пришел туда навеки поселиться – с подушками и перинами. Всяк безумствовал как мог, и девицы Переляевы, столь рассудительные благодаря французским генам, вдруг сошли с катушек. Явились вдвоем к Киприде. Воззвали к благородству последней, действительно имевшему место. Просили приложить руку к их замужеству, имея в виду, несомненно, Антона с Борисом – эк куда хватили.

Зоя Киприди не любила ломать голову, она просто уделила им от своего очарованья еще столько и полстолька. Как это делалось – одето сияньем неизвестности, подобно фокусу иллюзиониста. Тайны белой магии. В тоже время самое ее ни на дюйм не убыло – подпитывалась из вечного источника жизни, заключенного непосредственно в имени. Так что в теченье нескольких дней кто-то из живущих на вилле даже окликал издали Катю и Юленьку то Зоей, то Кипридой. После присмотрелись, попривыкли и снова стали различать, или Киприда опять ушла в отрыв – за нею не угнаться, с нею не равняться. Но и копии с нее были хороши. Еще стояла вся в пыльце мимоза – уж стало ясно: Юленька и Катя заслуживают чеков покрупнее. Они их и получат, без проблем. Борис Острогин, сам в молодости похожий на актера Кадочникова и больший поклонник женской красоты, нежели Антон Балдин, охотно раскошеливался. Но чтоб он стал особо разбираться, которая из сестер Переляевых сейчас с ним – увольте. Забрать обеих с собой в Россию он бы не отказался. Над ванильными шоколадницами с одесских времен тяготел рок, сшивший их воедино суровой ниткой. Что такое рок – спросите у Леонида Каминского. Он грустно улыбнется, знаток древнегреческого, и Антон Балдин, наделенный классическим профилем, ценитель античности, охотно выслушает его объясненья, но жениться не подумает.

Четыре дамы из одной колоды прибыли в четырехкомнатную квартиру на Литейный с узелками погорелиц. Жилище имело вид гоголевской церкви, в коей поп не отважился более служить, поскольку нечисть при третьем крике петуха застряла в окнах и дверях ее. На всех кроватях спали немытые бомжи и безработные гастарбайтеры. Обычная самоуверенность покинула Лидию, и дамы сидели на кухне, не решаясь позвонить в милицию. Слишком много пришлось бы объяснять Однако сильная аура Зои Киприди держалась в коммуналке. Диспозиция сраженья еще не была выработана, когда раздался звонок на мобильник Лидии. Последний посетитель антресолей павловского особняка, в ту же ночь охваченного мстительным пламенем, звал госпожу Осельцеву-младшую приехать в подаренный ей дом. Раздача слонов продолжалась. Не у всякой дамы на руке прочерчено кольцо Венеры – дуга под пальцами Сатурна и Аполлона. Лидия прихватила с собой своих трех матерей и отправилась на Васильевский остров – жить, а не умирать. Проснувшись, бомжи в недоуменье водили носами: благоухало дорогими духами.

Ну а Тот, кто стоял посреди клумбы ? у него, наверное, было имя? А как же – Анатолий. Будучи от природы наделен нежными чувствами, он нюхал воздух, как хорошая собака. Взял след, ведомый одним лишь инстинктом, и помчался, как Белый Бим Черное Ухо, по недавнему маршруту таксомотора – на Васильевский. Напрасно клаксонили машины, пуская ему в нос выхлопные газы. Прекрасная особь, оставившая тонкий запах близ его лежбища на Литейном, скрывалась где-то за завесой смога. К вечеру Анатолий уж помогал дамам обустраиваться на новом месте. Двигал мебель, подбирал ключи к замкам и наконец-то чувствовал, что сердце его на месте. Сама Великая Лидия, властительница ароматов, разрешила ему остаться. И Великий Даритель, у которого, наверное, тоже было имя, но которого все называли по фамилии – Прохоров – утвердил ее решенье милостивым «пусть находится». Жизнь пошла на новый виток.