Книга Норки! - Питер Чиппендейл

Не лучше обстояло дело и с "Попечителями". Что опекают эти несчастные вегетарианцы? Или кого? Спросили ли они предварительного согласия опекаемых? Как они осуществляют свое попечительство с практической точки зрения?

От подобных вопросов голова Филина начинала потихонечку гудеть, и он попытался добыть ответы у Лопуха, но Большая Задница был слишком увлечен многочисленными митингами, где его участие было "жизненно необходимо" ("Ты понимаешь, Филли, что я хочу этим сказать?"), одновременно уклоняясь от просьб Филина о новой встрече с ДД под предлогом неважного состояния здоровья последнего.

В конце концов Филин почувствовал, что толку с него как с барсука молока, и решил попытать счастья с кротом Марком. Больше всего Филина привлекала его манера говорить, похожая на манеру ДД, и прозорливая мудрость, когда Марк подчеркнул двуличие Сопричастных Попечителей. Они частенько принимали в свои ряды существа, которые питались не только растениями, но и низшими формами жизни, Марк же не ел ничего, кроме червей. Хотя это делало крота безоговорочно плотоядным, его прием в члены ОСПЛ был встречен громом оваций со стороны партии, выступавшей за привлечение в ряды Сопричастных Попечителей всеядных. Лопух даже заявил, что после первого грандиозного успеха на этой стезе специальная рабочая группа начнет агитировать ежей, как только они пробудятся от спячки.

Заметив в траве цепочку свежих курганчиков, Филин слетел с ветки и уселся там, где, по его подсчетам, должна была появиться следующая кучка. Он угадал точно. Пожалуй, даже слишком точно, подумал Филин, когда земля под ним зашевелилась и из кучки влажных земляных комков высунулась голова Марка, тут же на мгновение исчезла в подземной галерее и появилась оттуда с червем во рту.

Еще одной удивительной чертой Марка был его бешеный метаболизм. Говоря нормальным языком, он постоянно должен был что-то есть. Он потерял сознание на первом же собрании, не дождавшись даже, пока докладчик закончит перечислять резолюции, принятые на предыдущем митинге. После этого случая — несмотря на отчаянное сопротивление Кувшинки, выступавшей от имени Фронта Освобождения Червей, — он настоял на медицинском освидетельствовании и с тех пор был единственным существом, которому разрешалось питаться во время собраний.

Глядя на Марка сверху вниз, Филин видел, чем именно он приглянулся Попечителям: широкие передние лапы-лопаты, черный, совсем низкий мех, похожий одновременно и на бархат, и на блестящую кожу, прелестный розовый носик, слезящиеся близорукие глазки, производящие впечатление беспомощности. Да он своими ушами слышал, как кролики говорят о кроте: «Он такой земной!»

— Я прилетел спросить тебя, что значит «сопричастные» и «попечители»,— сказал Филин.— Ни один из

кроликов, похоже, не имеет об этом ни малейшего представления.

Чувствуя прилив энергии, вызванный проглоченным червем, Марк с готовностью пустился в «разъяснения», как это называли кролики.

— С тех пор как я стал Сопричастным Попечителем, я прозрел и стал интересоваться не только собой, но и остальными, — отбарабанил он. — Это означает, что по отношению к своим vis-a-vis1 я принимаю на себя роль попечителя — существа, неравнодушного и интересующегося их благосостоянием, если ты обоняешь, что я имею в виду.

— Насколько я вижу, ничего реального это не подразумевает.

— Ага! — воскликнул Марк, победоносно шевеля розовым носиком. — Общение, обоняешь ли, это и есть то главное, на чем все держится. Если ты ни с кем не общаешься, то как ты можешь ощущать свою со-при-частность?

— Но ты же не ощущаешь своей сопричастности, например, по отношению к червям.

— А вот и нет, — с негодованием отозвался Марк, отправляя в пасть еще одного червяка. — Как раз наоборот. В последнее время мое отношение к ним радикально изменилось, и я в полной мере ощущаю свою сопричастность к их трудной подземной жизни.

— Но ты все равно продолжаешь их есть, — неуверенно возразил Филин.

— Конечно, я не могу этого отрицать, однако одно дело — есть равнодушно и совсем Другое — питаться сопричастно, то есть не то чтобы с аппетитом, но с полным сознанием того, кого ты ешь и как. А теперь извини — я должен проверить, сколько червей нападало в мои тоннели.

Дедушка Длинноух предупреждал Филина, что его терпение — и терпимость — будут подвергнуты серьезному испытанию. Если допустить, что он живет в стране дураков, тогда во всем происходящем будет гораз-

1Vis-a-vis (франц.) — тот, кто находится напротив.

до больше смысла — или, вернее, меньше бессмыслицы, — если, конечно, все это не является бессмысленным само по себе. То, что в стране дураков происходят одни только глупости, казалось Филину совершенно естественным.

Однажды он решился на эксперимент. Он явился на одно из заседаний с большим опозданием, так что не заметить его было нельзя, а в качестве оправдания привел причину, которая лично ему казалась наименее веской: он, дескать, искал материал для починки гнезда. На самом деле Юла, исчерпав большую часть своих запасов желчи, в конце концов занялась ремонтом сама. Но к его огромному изумлению, к которому примешивалась изрядная доля отвращения, эта жалкая отговорка была сочтена вполне удовлетворительной, а один кролик, по имени Кукурузник, даже сочувственно вздохнул:

— Так трудно в наши дни достать то, что тебе нужно!

— Верно! — поддержал товарища Белоцветик. — В старое доброе время достаточно было только вылезти из норы, и вот тебе пожалуйста: тут же тебе растет сладкая сочная травка. Тогда нам не приходилось носиться по окрестностям, чтобы добыть себе какой-нибудь жалкий завтрак!

— Да, когда-то все было совсем по-другому, — загомонили сразу несколько кроликов, печально тряся головами. — Честно говоря, и лес уже не тот: теперь в нем так много народу, что нам, кроликам, буквально негде повернуться.

Услышав это, Филин застонал в голос. Даже если последнее утверждение было правдой, то кто виноват в этом больше, чем сами кролики, которые размножались как сумасшедшие?

— И все стали такие занятые! Ни у кого нет времени спокойно поболтать!

— Да, раньше все было лучше, включая погоду.

— Вы совершенно правы, любезный. Никогда не знаешь, то ли пойдет дождь, то ли выглянет солнышко.

— Или будет чересчур холодно, или слишком жарко.

— Да, славные были деньки! — вздохнули они хором.

В это время на поляне появился последний запыхавшийся член ОСПЛ, которого не хватало для кворума. Это была Жимолость — крольчиха, отличавшаяся «хорошо развитыми формами», как отзывались о ней Со-. причастные Попечители. Что касается Филина, он считал ее просто жирной.

— Прошу прощения, друзья, — выпалила она, тяжело дыша и тряся отвислыми щеками. — Примите мои самые глубокие извинения. Я, видите ли, как раз собиралась уходить, когда вспомнила, что должна сказать мужу что-то очень важное, о чем я совершенно забыла. Когда я вернулась обратно в нору, моего младшенького начало тошнить — наверное, он, как обычно, съел что-нибудь несвежее. Хотела бы я знать, сколько раз нужно повторять прописные истины, пока они их хорошенько усвоят?! Дело кончилось тем, что все крольчата начали плакать и мне пришлось их успокаивать. Потом, естественно, я стала убирать то, что было на полу… должна заметить, это было далеко не самое аппетитное зрелище. А запах!.. И разумеется, малыш сделал это посреди нашей парадной комнаты. Конечно, его вины тут нет, но я считаю, что он в первую очередь должен был смотреть, что ест! Словом, когда я закончила, произошло уже столько всего, что у меня в голове все перепуталось. Представляете, я вообразила себе, будто собрание назначено на Большой поляне! Я поскакала туда, но там, конечно, никого не было; даже некого было спросить, поскольку все вы были тут. Тогда я подумала и на всякий случай решила заглянуть сюда — вдруг вы здесь. И — видите? — я оказалась права! Как бы там ни было, — радостно заключила Жимолость, — все хорошо, что хорошо кончается, правда? И все же, если вас интересует мое мнение, я скажу: на сегодня с меня более чем достаточно!