Книга Поединок Марса и Венеры - Алиса Берг

– Узнаю вас. Я понимаю, что вы считаете, что я, словно Петр, отрекся от вас. Не спорю. Но этим ребятам очень хотелось лишить вас лицензии. И я приложил немало стараний, чтобы отговорить их от этого.

– Спасибо, я это ценю. На самом деле, я вас совсем не осуждаю. Я вам благодарна.

– Благодарны? За что?

– Обязательно нужно быть благодарной за что-то? Хотя вы правы, есть конкретно за что. Вы мне не мешали делать то, что я считаю правильным. Но я исчерпала тут свои возможности, эта комиссия появилась своевременно, мне действительно пора отсюда уходить. Не будь ее, я бы могла тут задержаться. Мне тут было комфортно, а комфорт делает нас ленивыми. Мне вон даже лень нести эти вещи в машину.

– Я вам помогу.

– Нет уж, я сама. Заявление я написала, – Лера подала листок Плющинову. – Один пациент мне как-то сказал, что его главным принципом были слова: измени себя, не изменяя себе. Что-то похожее я и попытаюсь сделать.

Глава 33

Прошла уже неделя, а за ней, как прицепленный вагон, и вторая, как Мстислав не работал. Первые дни он не находил себе места, вскакивал с постели рано утром, как это было в тот период, когда следовало отправляться в банк. Но затем вспоминал, что ехать ему никуда не надо, и снова ложился. Но заснуть не мог. Поворочавшись в кровати, все равно вставал, как и раньше, варил ароматный кофе. Затем садился на диван и погружался в состояние, близкое к нирване. Но и в нем долго пребывать не мог, потребность чем-либо заниматься выталкивала его из него, как пробку из бутылки.

Безделье угнетало Мстислава до такой степени, что иногда он срывался с дивана и начинал бесцельно ходить по своей огромной квартире, без конца мыл и подметал пол, пару раз поменял мебельную диспозицию, повесил несколько картин, которые лежали в кладовке не один год, а на следующий день их снял.

Однако к концу первой недели с ним случился резкий перелом. Внезапно для него самого он потерял всякий интерес к работе. Он даже перестал о ней думать, а если и думал, то с отвращением. Мысль о том, что он снова может запрячься в этот воз с бесконечным количеством дел, вызывала отторжение. За свою не такую уж длинную жизнь он их столько переделал, а каков результат? А вместе с желанием делать дела отмерли и питавшие его столько лет амбиции. Он так рвался вперед, так мечтал покорить все самые высокие вершины, а вот теперь они перестали его манить. Мотор, который двигал его машиной, заглох.

Как раз в это время стали поступать предложения о работе, ему даже позвонили несколько руководителей крупных банков. Он всех выслушивал, но отвечал с помощью придуманного им шаблона: он решил немного отдохнуть, а после отдыха уже будет принимать решение. На самом деле, дело заключалось в другом, он ничего не хотел. Желания покинули его, словно гости, которые дружно поднялись из-за стола и оставили хозяина одного. Мстислав уже не рвался в офис по утрам, а подолгу валялся в кровати, затем вставал и бесцельно бродил по бескрайним просторам Интернета, смотрел фильмы. Он даже пристрастился к телевизору, который раньше включал всего несколько раз в год. Он был убежден, что ничего глупее, чем телевидение в мире не придумано. И не скоро придумают. Но теперь убедился, что был не прав, точнее не совсем прав, по уровню глупости оно вовсе не превосходило все остальное в этом мире. А иногда можно было из него узнать даже что-то полезное. Вот только жаль, что ничего полезного ему сейчас было не нужно.

В какой-то момент Мстислав задумался, что у него за состояние, в чем его причины и к чему оно, в конце концов, способно привести? Надо ли с ним бороться или наоборот, радоваться тому, что он погрузился в него? По крайней мере, оно словно болото поглотило его переживания. Раньше он полагал, что после неизлечимой болезни самое страшное, что может случиться с человеком, это если у него разом пропадут все желания. А теперь он на своем опыте убедился, что в этом есть свои преимущества, он защищен от разочарования, от необходимости вечно соревноваться со временем, с другими людьми и с собой. А вдруг это и есть та свобода, к которой он всегда так стремился? И в силу этой причины столь интенсивно оборонялся от Леры, от искушения выделить ей в своей жизни постоянную нишу.

Вообще-то о Лере в эти дни он думал мало, что его даже удивляло. Еще недавно он был уверен, что окажись у него ничем незаполненные дни, мысли бы о ней тянулись бесконечной вереницей, как улетающие на юг птицы. Но сейчас они залетали в голову редко и ненадолго. И все же Мстислав сознавал, что это скорее временное явление, вызванное особенностью момента. Просто он вдруг погрузился в пустоту, в которой, как корабли, тонут все его чувства, эмоции, желания. Он не узнавал сам себя, он никогда таким не был. Более того, он был на сто процентов уверен, что по своей природе не может быть таким. Но оказалось, что древняя истина о том, что мы не знаем сами себя, вновь доказала свою неувядающую правоту. Теперь он начинает понимать, что он вовсе не тот человек, которого еще совсем недавно он представлял как Мстислава Миловидова, в нем есть немало такого, что еще только предстоит узнать.

А пока этого не случилось, он не знает, что ему следует делать, как себя вести. Любое решение чревато непредвиденными последствиями, так как может быть изначально неправильным. Вот и вынужден он ждать, сам не зная чего, ждать, когда произойдет внутри него эта перемена, когда на смену полной неясности планов и неразберихи желаний придет четкое понимание новых целей и задач. Но только где гарантия, что все это случится? Он всегда был чрезмерно самоуверен. И по закону маятника он оказался во власти такой же чрезмерной неуверенности.

А может человек и не должен ставить перед собой ни целей, ни задач, а просто струится по желобку жизни, одинаково безлично принимая все, что принесет этот поток, как хорошее, так и плохое. Слава, деньги, почести, должности имеют точно такую же ценность, как отсутствие славы, денег, почестей и должностей. Смысл всех этих понятий абсолютно одинаков, вернее, во всех них он полностью отсутствует. И все затраченные ради них усилия, не более чем бесполезная трата этих самых усилий.

Все эти мысли угнетали Мстислава еще сильней, все глубже погружали в мрачную темную пропасть. Он должен принять какое-то решение, которое поможет ему выплыть из этого состояния? Вот только какое?

Глава 34

Оставшись без работы, Лера вдруг ясно осознала: сейчас самое время разобраться с тем, что происходит с Мстиславом. Все предыдущие дни ей было не до этого, она находилась под влиянием других эмоций, мыслей и чувств. Но разом освободившись от них, как от тяжелой и ненужной ноши, она тут же переключилась на другие темы. Хотя, если быть ближе к истине, тем было совсем немного, вернее одна. По крайней мере, не было сомнений, что она доминировала над всеми остальными.

Лера мысленно снова вернулась к тому странному приему, когда Мстислав пришел к ней в кабинет. Если тогда у нее возникли предположения, то теперь она уже почти нисколько не сомневалась, что с ним произошло что-то такое, что сильно изменило его отношение к жизни. Но как выяснить, что именно? Звонок к нему скорей всего не принесет пользу, а лишь запутает ситуацию; если тогда он не сказал правду, нет никакой гарантии, что скажет ее теперь. Но вот что ей ясно, так это то, что он тогда пришел просить о помощи. Ну, может не совсем о помощи, но о каком-то содействии или сочувствии. Так часто случается: человек идет по понятной ему дороге и вдруг она резко сворачивает в сторону, а то еще хуже – обрывается. И вся его самоуверенность, весь лоск мгновенно исчезает, и он вдруг возвращается к тому, с чего начал, к маленькому ребенку, боязливо выбирающему свой путь. Не такой ли у него период?