Книга Поединок Марса и Венеры - Алиса Берг

– И что же именно?

– Что происходит у вас?

– У меня все в порядке.

Бывшая пациентка недоверчиво посмотрела на нее.

– Ко мне пришли несколько человек, они назвали себя какой-то комиссией, я, честно говоря, забыла, какой именно. И стали очень подробно выспрашивать о ваших методах лечения. Причем, их интересовала только негативная их оценка. Они постоянно меня провоцировали, чтобы я отзывалась о вас плохо. А едва я начала петь вам дифирамбы, они тут же прерывали меня. И начинали все сначала. И так почти два часа. Они ушли крайне недовольные мною. Я очень обеспокоилась, вы можете объяснить, что происходит?

– В наш центр пожаловала комиссия. Одна очень влиятельная бывшая моя пациентка пожаловалась на меня. И эти люди, чтобы ей угодить, ищут на меня компромат. Так что, как видите, ничего страшного.

– Но ведь они могут не дать вам работать, отобрать лицензию.

– Не исключено. Но в последнее время ко мне все чаще стали приходить мысли, что я тут засиделась. Пора отправляться в путь, что-то делать новое. Вот меня и сгоняют с места. Зов судьбы до нас доходит очень часто в самом странном виде. И бывает так замаскирован, что услышать его крайне трудно. И нужно особое искусство, чтобы его распознать. Поэтому не стоит вам бояться за меня. Мне самой любопытно посмотреть, что же дальше будет. – Лера посмотрела на Ольгу. – Не стану спрашивать, как у вас дела. По вашему виду и так ясно, что они идут в правильном направлении. Это для меня самое важное. А давайте закажем вина и выпьем напоследок за нашу с вами удачу.

– С удовольствием, – расцвела улыбкой Ольга. – Только я хочу выпить за ваше счастье. У меня такое ощущение, что вам его не хватает. А вы его заслужили больше остальных. Таких, как вы, в мире наперечет. Я кое-что в этом понимаю.

Лера не стала возражать. Ей почему-то сделалось грустно. Не все это понимают. Вернее, таких единицы. А тех, кто это понимает, чаще всего это же и отпугивает.

Гроза разразилась через неделю после появления комиссии. То, что будет именно гроза, да еще с громом и молнией, Лера видела по поведению Плющинова. Тот ходил хмурым, причем, Лера отмечала, что с каждым днем степень хмурости становилась все больше. На Леру он даже не смотрел, проходил мимо нее, как мимо невидимки. Не считать же еле заметный кивок головой за знак того, что он видит ее присутствие.

Лера вдруг ясно осознала, что она стоит вплотную перед очередным витком больших перемен. Каких? Этого она еще не ведала. Но то, что их не избежать, сомнений уже не оставалось. Сколько могла она им противилась, просто ужасно хотелось сохранить стабильность. Ей казалось, что она заняла очень удобный плацдарм на пути к большим достижениям. И не хотелось его терять. Но сейчас в ее сознание произошли серьезные сдвиги, жизнь выталкивает ее из насиженного гнезда. А значит, надо не противиться этому, а идти навстречу предстоящим событиям.

Лера вдруг почувствовал облегчение. Она давно поняла: самое бесплодное в жизни занятие – это сопротивляться неизбежному. Но у большинства людей именно это занятие становится делом всей жизни. Они бьются с ее течениями, пытаются отвоевать островки надежды и уверенности. Но всякий раз поток их затопляет, заставляя все начинать снова. А она не станет этим заниматься, пусть ее несет река событий туда, куда ей нужно. В конце концов, она лучше знает, где ей следует очутиться и чем заняться.

Поток настиг ее прямо с утра в понедельник. Плющинов встретил Леру у порога ее кабинета и попросил пройти к нему. В его хорошо обставленной резиденции ее уже поджидала вся комиссия в полном составе. По лицам ее членов Лера сразу поняла, что ничего хорошего ее не ждет. Это бы ее напугало, если бы она заранее настроила себя на то, что ничего хорошего ждать и не приходится.

Вышла она из кабинета Плющинова через два часа. Все было кончено, больше она тут не работала. Она и не предполагала, что комиссия за такой короткий срок сумеет накопать столько компромата против нее. Они подошли к своей миссии не просто добросовестно, а сверх-добросовестно, встретились со многими пациентами. Лера знала, что далеко не все оставались довольны общением с ней, ее чересчур радикальные идеи не у всех находили отклик. Такие, как Ольга, – скорее исключение, чем правило, на самом деле, слишком часто ее рекомендации вызывали отторжение, несогласие, недоверие, а то и негодование. Лера давно осознала, что большинство людей ищут приемлемые формы рабства, а не свободу, и именно за ними они и приходят к ней. Не удивительно, что ее советы кажутся им не подходящими, вызывают возмущение, периодически переходящее в ярость.

Весь этот накопленный негатив комиссия тщательно и аккуратно собрала, проанализировала, отсортировала, разбила на сектора и на выходе предъявила в виде обвинения Лере. Документ получился внушительный и по размеру и по количеству предъявленных претензий. Она читала его почти полчаса почти с восхищением. Этих людей нельзя было упрекать в некомпетентности, со своим делом они справились блестяще. Леру обвиняли в использовании антинаучных методов, в неоправданных экспериментах над людьми, в отсутствии результатов, вернее, в их наличии, но только отрицательных. Комиссия тщательно отфильтровала отзывы о ее работе, хорошие были удалены, зато негативные цитировались бесконечно и со смаком. Причем, они явно не были пропущены через цензуру, так как используемые выражения зачастую находились на грани допустимого приличия для такого рода справочного материала.

Лера слушала своих инквизиторов, сама же говорила крайне мало. Она понимала, что, как и в средние века во время судилищ, никого ее объяснения не интересуют. А коли так, зачем что-то объяснять? Лучше поскорее выслушать приговор и удалиться отбывать наказание. В какой-то момент ее мысли даже переключились на другой предмет, стоит ли говорить, что этим предметом оказался Мстислав?.. Но затем усилием воли она вернулась к происходящей над ней инквизиции.

И все же Лера осталась довольна, комиссия не стала поднимать вопрос об изъятия у нее лицензии. Ей лишь намекнули на то, что в округе заниматься практикой не позволят. Что же касается других мест на планете, то, как она поняла, их это волнует в последнюю очередь.

Лера ощутила огромное облегчение, когда, наконец, вышла из кабинета Плющинова. Она переместилась в свой кабинет и неторопливо стала собирать вещи. За годы работы здесь их накопилось с небольшую горку. Ничего страшного, успокоила она себя, за несколько ходок перетаскает все в машину.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Плющинов.

– Вас никто не гонит, Лера. Вы можете собрать вещи и завтра.

– Не люблю откладывать ни плохое, ни хорошее. Чем быстрей я отсюда уйду, тем скорей приду на другое место.

– Вы его уже знаете?

Лера отрицательно покачала головой.

– Я сейчас нахожусь в ситуации, когда ничего не знаю.

– Зная вас, уверен, что она продлится недолго. Скажу честно, я расстаюсь с вами с грустью.

– Своим пациентам я часто советовала немного погрустить. Грусть – одно из тех чувств, которое служит душевному очищению. Так что, иногда она очень даже полезна. Знаете, Андрей Арнольдович, если бы вы записались ко мне на прием, я бы рекомендовала вам почаще грустить.