Книга Не возжелай мне зла - Джулия Корбин

У меня темнеет в глазах, перехватывает дыхание. Хочется кричать: этого не может быть, не верю! Крепко стискиваю челюсти, закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Веки дрожат, изо всех сил сжимаю их, так что на черном фоне передо мной появляется багровое пятно. Считаю до десяти, снова открываю глаза и гляжу в альбом.

Нет, ничего не изменилось. Девочку на фотографии я прекрасно знаю. Это Эмили Джонс. Да, это Эмили Джонс, подруга Робби. Она приходит к нам в дом. Она ест у нас за столом. Она дружит с Лорен.

Так вот кто этот добрый самаритянин, воскресивший нашего Робби.

Мнимый добрый самаритянин, потому что по фото становится совершенно ясно: Эмили Джонс и Кирсти Стюарт — одно лицо.

10

Не тратя больше времени на пустые разговоры с миссис Твиди, торопливо прощаюсь, пулей вылетаю из здания школы и чуть не бегу к машине. Жуткая истина сияет перед моим внутренним взором во всей своей беспощадной наготе. Хорошенькая, жизнерадостная, всегда веселая Эмили, за которой бегают все знакомые Робби! Их мамаши тоже от нее без ума, потому что она «такая красотка, такая милая». Оказывается, она дочь Сэнди и Тревора. Открытие потрясает меня, ввергает в настоящую панику, порой кажется, что я теряю сознание, это настолько невероятно, что кружится голова.

Но постепенно, шаг за шагом, я выбираюсь из обрушившегося хаоса, аккуратно и осторожно нащупываю твердую почву под ногами: ахи и охи здесь не помогут, надо взять себя в руки и во всем разобраться, спокойно и трезво. В любой ситуации я не теряю способности мыслить логически, рассудок мой бесстрашен и всегда мне повинуется. Наблюдает, все замечает и фиксирует, как стенографистка, бесстрастно, не делая скоропалительных выводов, просто аккуратно запоминает факты. Сердце ка чает кровь со скоростью пять галлонов в минуту; дыхание глубокое, на случай если понадобится кричать или бежать, эндорфины несутся по венам, и если придется драться, я не почувствую боли. Нервы оголены. Слух обострился, зрачки расширились, волосы встали дыбом.

Снова звенит звонок, на этот раз девочки направляются в столовую, время пить чай. Сижу на месте не двигаясь, я достаточно далеко, меня вряд ли кто заметит. В конце очереди вижу Ариель и Бекку, Порция в самом начале. Тесс нигде нет. Интересно, ходит она в школу или все еще сидит дома. Визит ко мне на прием и ее разговор с О’Рейли ясно говорят о том, что она много знает об этом деле (или многого не знает) и страшно боится. И не исключено, что она к этому делу не имеет отношения. Тот вечер в пабе, где она видела Кирсти (Эмили), — не в счет. Да, она соврала, что учится в одной школе с Робби, но это, возможно, от смущения, замешательства, ей хотелось показать, что у нее есть серьезные основания спрашивать, как у Робби дела.

А вот с Эмили сложнее. Она записалась в хоккейный клуб в сентябре и с тех пор не раз гостила в нашем доме. Предпочитает тусоваться с мальчиками, но и с Лорен всегда была в прекрасных отношениях. Они с Лорен часто вместе выгуливали Бенсона, однажды она даже пригласила Лорен в кино. Не было ни малейшего повода подозревать, что она выдает себя за кого-то другого. Но на фотографии в альбоме выпускников ее лицо, в этом я не могу ошибиться. Что же происходит?

Сестра в психиатрической клинике говорила, что Кирсти кто-то удочерил… Может быть, Джонс — фамилия ее приемных родителей? Или она примеряет новое имя в качестве актерского псевдонима? Ариель и Бекка говорили, что имя, его звучание, для артистов имеет большое значение, об этом всегда много спорят, непросто найти псевдоним, который подходит тебе во всех отношениях. Но тут одна загвоздка: в качестве артистического имени Эмили Джонс звучит не очень-то. Довольно банальное и распространенное, в нем нет ничего особенного, нет той самой изюминки, о которой говорили Бекка и Ариель.

Мой мобильник лежит рядом с приборной панелью, и я вижу четыре пропущенных звонка от О’Рейли. В груди мерцает надежда. Он настоящий полицейский. И мне станет гораздо легче, если он скажет, что все мои домыслы — плод глубокой паранойи. Я хочу найти человека, который покушался на жизнь Робби, который забрался к нам в дом, но я распутываю дело непрофессионально. С тех пор как меня бросил Фил, сколько бессонных ночей я провела перед экраном телевизора (и растратила здоровья!), глядя, как какой-нибудь детектив по неявным уликам выходит на след злодея и раскрывает загадочное преступление. Этим теперь занимаюсь и я.

Стараюсь дышать ровно, надо успокоить нервы. Это я, Оливия Сомерс. Я простой врач, и жизнь моя ничем не примечательна.

Да, это так, если не говорить о том, что в короткий промежуток времени в ней случилось несколько любопытных событий: меня наградили престижной премией, кто-то покушался на жизнь моего сына Робби, а потом тайно проник в мой дом и испортил стену безобразной надписью.

— Хватит уже! — говорю я вслух.

Надо позвонить О’Рейли, надо проверить, что Робби и Лорен там, где им надлежит быть, и с ними все в порядке, а потом ехать в центр реабилитации. И не изображать из себя доморощенного детектива.

Но сначала я завожу двигатель, выезжаю за территорию школы и останавливаюсь на природе в стороне от трас сы. Номер О’Рейли я внесла в список важных контактов и звоню ему одним нажатием кнопки, мысленно скрестив пальцы, чтобы новости у него оказались хорошими.

— Какие новости? — спрашиваю я, едва услышав его голос.

— Никаких, — отвечает он. — Результатов экспертизы еще нет, но мы не смогли разобраться с отпечатками пальцев, потому что вы куда-то пропали.

— Не понимаю.

— Отпечатки пальцев. Мы же с вами договорились, вы захватите Робби и Лорен после школы и приедете в участок.

— В участок? — Что-то не припомню, чтобы мы с ним об этом говорили. — Простите. Совсем замоталась. Столько дел. Ни минутки свободной, я просто забыла.

— Я звонил вам в клинику, но к телефону подошел доктор Бедфорд.

Сердце мое падает. Адриан Бедфорд — тот самый врач, которого я попросила в случае чего подменить меня в женской консультации. Сказала, что мне надо срочно съездить в полицию, что меня вызывают по делу о нападении на Робби и проникновении к нам в дом.

— Он сказал, что вы отпросились с работы, чтобы встретиться со мной.

— Да.

— Если честно, я испугался, когда вы не ответили на звонки.

— Я выключила телефон.

— В вашей ситуации это неблагоразумно.

— Да, вы правы. Простите.

Лихорадочно шарю в мозгах, ищу оправдание, которым можно объяснить все разом. Но зачем оправдываться? Нужно откровенно все ему рассказать, и тогда я узнаю, что он думает о новых фактах. Да, придется выложить перед ним все свое прошлое, но что делать? Самой мне с этим не справиться. Если Кирсти (Эмили) представляет реальную угрозу моей семье, нужно сделать все, чтобы она и близко не подходила к детям. А если нет, можно наплевать и забыть.

— У меня была назначена еще одна встреча, и я не хотела говорить об этом на работе. Я ездила в Сандерсоновскую академию, где учится Тесс, и обнаружила, что еще одна девочка, которая у них там учится… — Я морщусь, как от боли. — В общем, еще давно во время студенческой практики мои действия послужили причиной преждевременной смерти одного человека. Эту женщину звали Сэнди Стюарт. Она была беременна, у нее обнаружили рак мозга… И я подумала, что тот случай может иметь отношение к последним событиям, вы же сами говорили про бывшего пациента Фила… И…