Книга Сикстинский заговор - Филипп Ванденберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом, казалось, не было смысла, но следующая находка еще более поразила кардинала: между ветхими и истрепанными страницами книги лежало письмо, подписанное «Pio Segoni OSB». Еллинек, даже не прочитав послания, за считанные секунды осознал важность этого листка. Отец Пио! Итак, Пио был тем неизвестным, который так напугал его во время прошлого посещения архива. По-видимому, он воспользовался запасным ключом, который хранился у него как у смотрителя Ватиканского архива.
Кардинал на миг оторопел и потом прочел: «Кто бы ни отыскал здесь этот листок, должен знать, что он на верном пути к разгадке. Но если он предан христианской вере и Святой Церкви, то также должен понять, что у него есть время подумать, сделать шаг назад и остановить расследование, пока еще не слишком поздно. На меня, Пио Сегони, Господь возложил непосильную ношу, и я вынужден жить с этим знанием. Это больше мне не по силам. Да простит меня Всевышний. Пио Сегони».
Еллинек вновь вложил письмо в книгу, захлопнул ее и бросился к выходу, прижимая находку к груди.
– Августин, – позвал он, – идите сюда, скорее!
Августин появился из-за полок архива. Кардинал молча положил кожаный переплет на конторку перед Августином, затем открыл его и протянул архивариусу листок.
– Я нашел письмо между страниц этой книги произнес Еллинек. – Что же знал Пио о Сикстинской надписи?
– Почему Книга пророка Иеремии оказалась в секретном архиве? – ответил Августин вопросом на вопрос, заметив название.
– Это на самом деле не Книга пророка Иеремии, у загадочного фолианта есть еще одно название. Листайте страницу.
Августин немедленно перевернул ее:
– «Книга знака»? – Отец взглянул на кардинала.
– Вам это о чем-нибудь говорит?
– Разумеется, Баше Высокопреосвященство. Автор «Книги знака» – Абулафия. На иврите это звучит как «Сефер ха-От», написана в 1288 году. Это было уже после таинственной встречи с папой Николаем III.
– В кармане у мертвого отца Пио был листок с шифром документа о папе Николае III. Я видел его собственными глазами.
– Это не разъясняет ситуацию. – Августин провел рукой по книге, затем зажал страницы между указательным и большим пальцами и пролистнул их.
– Если речь идет именно об этой книге, дело представляется мне еще более таинственным. По-видимому, существует несколько копий «Книги знака», и этот экземпляр тоже, очевидно, лишь копия. Выяснить это можно, только сравнив несколько экземпляров. Но я не убежден, что книга нам поможет.
– Но почему отец Пио считал именно эту книгу ключом к тайне Сикстинской надписи?
– Почему? В чем может таиться разгадка? – Кардинал закрыл лицо руками: – Микеланджело был сущим дьяволом, да-да, дьяволом, – прошипел он.
– Ваше Высокопреосвященство, – начал осторожно Августин, – мне кажется, что мы достигли того момента, когда можем и продолжить, и остановить расследование. Может, стоит прислушаться к совету покойного. Вероятно, нам нужно бросить это дело и объявить, что флорентиец, написав на своде имя Абулафии, желал оскорбить Церковь, отомстив тем самым за то, что понтифики несправедливо относились к нему.
– Брат во Христе, это было бы неправильно, – прервал его Еллинек. – Если мы прекратим поиски, другие продолжат их. В этом вы можете не сомневаться. И когда-нибудь правда неминуемо выплывет на свет божий.
Августин согласно кивнул. Он спрашивал себя, нужно ли рассказать кардиналу о тайне, которую ему открыл аббат-ораторианец. А вдруг между этими фактами существует некая связь? Но в следующий момент он уже отбросил мысль о том. Неужели нацисты и Микеланджело могут быть как-то связаны?
– Вы не верите моим словам, отец? – спросил Еллинек.
– О нет, конечно же верю, – ответил Августин, – но невольно охватывает страх, когда я думаю о том, что нас ждет.
Время в библиотеке ораторианского монастыря будто бы прекратило свой бег, ничто не изменилось, и брату Бенно казалось, что и в будущем здесь ничего не переделают. Брат Бенно работал не смыкая глаз, рылся в картотеках и шифрах, листал книги и делал заметки, наконец, он уверенно подошел к одной из полок и замер.
– Брат во Христе, – подозвал он одного из библиотекарей, – здесь, по-видимому, кое-что переставили, раньше был другой раздел.
– Не знаю, – ответил тот, – я не припомню ни одного изменения в этой библиотеке, хотя служу здесь уже десять лет.
– Брат, – засмеялся Бенно, – я работал здесь сорок лет назад, и в то время здесь находились документы по Микеланджело. Это был интереснейший материал.
– Buste по Микеланджело? – Библиотекарь позвал одного брата, затем другого, наконец, все трое работников библиотеки встали перед заветной полкой. Они крутили головами. На полке стояли книги с проповедями XVIII века.
Один из братьев достал книгу, открыл и прочитал название, казавшееся бесконечным: «Theologia Moralis Universa ad mentem praecipuorum Theologorum et Canonistarum per Casus Practicos exposita a Reverendissimo ac Amplissimo D. Leonardo Jansen, Ordinis Praemonstratensis».[138]
– Нет, – сказал он, – я никогда не видел здесь документов о Микеланджело.
Во время ужина гость традиционно сидел возле аббата, и Одило поинтересовался, как движется его работа, нашел ли он то, что искал. Бенно ответил, что в деле появились трудности. Несмотря на то, что он точно помнит схему монастырской библиотеки, не может найти именно тех документов, которые ему нужны. Наверное, документы просто исчезли.
Казалось, слова гостя заинтриговали аббата. Он поклонился и сказал, что для него будет честью помочь исследователю. Аббат хотел бы знать, что именно ищет брат Бенно. Тот ответил, что когда он впервые останавливался в Риме, то занимался Сикстинскими фресками. В этом монастыре хранились важные документы, относящиеся ко времени создания фресок.
Аббат удивленно покачал головой и сделал вид, будто не знал, что эти документы могли храниться в монастыре.
Но, по словам брата Бенно, Асканио Кондиви, ученик и доверенное лицо Микеланджело, хранил множество писем и документов своего учителя. Он хотел уберечь их от посторонних глаз. А так как он дружил с аббатом ораторианского монастыря, то счел именно этот монастырь наиболее безопасным местом.
Аббат молчал, казалось, он раздумывает. Через некоторое время ему пришло на память, что несколько лет назад какой-то священник уже спрашивал его о Buste по Микеланджело.
Брат Бенно отодвинул тарелку и посмотрел на аббата. Он выглядел взволнованным и попросил аббата вспомнить, кто же был этот священник и откуда.
