Книга Эра Стрельца - Наталья Андреева

– Двадцать девятого? – наморщил Глебов высокий лоб. Из-за лысины просто-таки высоченный! – Приходил Василий, сосед из сорок восьмой квартиры, принес магнитофон. Починить.

– Вы что ж, и ремонтом бытовой техники подрабатываете?

– Да всем, чем можно. А что? Запрещается?

– Отчего же? Я не налоговая инспекция.

– А как там у вас? Ну, в милиции, работается?

– По-разному. – Леонидов поднялся: – Я зайду к вашему соседу, чтобы снять вопрос.

– Это как вам угодно.

Глебов глянул на него исподлобья. Ох, не так-то он прост!

– Кстати, с Коваленко общаетесь?

– Вы уже спрашивали. – И память цепкая! – Он иногда звонит, новости сообщает: кто из наших куда устроился, кто женился, кто развелся. Думает, что мне это интересно.

– А не подскажете, когда его можно застать дома?

– С утра. Раньше десяти он с постели не поднимается и раньше часу ночи домой не приходит. Все по барам да по тем местам, где бабу можно снять. Я таких мест и не знаю. Только Мишка стрелять в Серебрякова не стал бы. Вот если бы в Валерку Иванова, тогда Михаил первый кандидат.

– Они конфликтовали?

– Да, – коротко сказал Глебов.

– На Валерия Иванова пока не покушались, – почти с сожалением вздохнул Алексей. Личность управляющего не вызывала у него симпатии. – А кто из ваших бывших коллег мог бы стрелять в Серебрякова?

– Народ, знаете ли, измельчал, – усмехнулся Глебов. – А у мелких людей и месть такая же. Мелкая. Колесо у машины проколоть, слово похабное нацарапать или зеркало отвернуть. Можно еще отравить любимую собаку соседа, тараканов поморить, чтобы к нему переползли. Но чтоб убить…

– А если это человек с больной психикой? – терпеливо дожимал его Алексей.

– У людей с больной психикой сейчас формируется депрессия, а не агрессия. Проще забиться в свою конуру и обидеться на весь мир, чем попытаться его исправить.

– Да вы философ!

– Я просто человек, – скромно сказал Глебов.

Спорить с ним насчет сильных чувств и измельчания народа Алексей не стал. Он-то повидал куда больше Глебова!

Хозяин стоял на пороге, а Алексей звонил в соседнюю квартиру. Нужен свидетель. А вот и он. Огромный мужик в грязной майке и тренировочных штанах с лампасами. Генерал! Главнокомандующий пивного фронта, судя по огромному животу.

– Василий?

– Он самый.

– Я из милиции. Насчет вашего соседа.

Глебов поспешно прикрыл дверь в квартиру, чтобы не показать своей заинтересованности.

– Борьки? Смеетесь, что ли? Да он мухи не обидит!

– Мухи не обидел, – согласился Алексей. – Все мухи целы. Я насчет слонов. Мне хотелось бы, чтобы вы подтвердили тот факт, что двадцать девятого августа около девяти часов вечера отдали Борису Аркадьевичу магнитофон в починку. Что в это время, именно двадцать девятого августа, он был дома.

– Магнитофон? Какой магнитофон? А, да, заносил… В понедельник. И в девять! Точно! Я только с работы пришел! «Новости» начались. Я «Новости» всегда смотрю.

– Вы точно помните, что это было двадцать девятого августа?

– А то! У жены тридцатого день рождения, я, как положено, зову гостей. В субботу, это само собой, теща приезжает. А ежели на будни падает, так мы с друзьями… Пивка, кстати, не хотите?

– Я не пью.

– Бывает, – покачал головой пивной генерал. – Короче, я с выходных начал готовиться, чтоб жене, значит, приятное сделать, а агрегат не фурычит. Я к соседу, а он говорит, занят, завтра, мол, зайди. В понедельник, значит. Ну я и зашел. Магнитофон мне Борька в момент наладил. Голова! При мне и наладил.

– А сколько он возился с магнитофоном?

– Ну, часа два. Потом обмыли.

– Глебов что, пьет?

– Ни-ни! Посидел за компанию.

– Спасибо, Василий, вы оказали неоценимую помощь следствию.

– Че-то я не понял…

«И не надо».

Когда он пришел, наконец, домой, мама с удовлетворением сказала:

– Нагулялся! – Он вспомнил, что ночевал у Ляли, откуда позорно сбежал поутру, а вчера вернулся поздно и моментально заснул. Мама еще ничего не знает, потому и говорит:

– Мой руки и садись ужинать.

– Надеюсь, это не макароны?

– Гречка.

– Как? Неужели ты решилась? – ужаснулся он. Впрочем, ужаснулся притворно.

– Лешка! – пригрозила родительница. – Все шутишь! Уши оборву!

За ужином она загадочно спросила:

– И когда же свадьба?

– Свадьбы не будет, – сказал он.

Во рту была гречка, и мама не расслышала, переспросила:

– Когда?

– Мама, я расстался с Лялей, – сказал он, протолкнув в горло липкий ком.

– Леша! Что ты говоришь! – Она без сил опустилась на стул. – Как? Почему?

– Потому что я встретил другую женщину.

– Где встретил? Когда?

– Первого сентября. У лифта.

– И ты решил жениться на ней?!

– Это возможно только в моих мечтах.

– Леша! – всплеснула руками родительница. – Ты что, опять начал пить?! У тебя галлюцинации!

– Мама, – обиделся он, – я слово свое держу. С позорным прошлым покончено раз и навсегда. Добавка есть?

Она не разговаривала с ним весь вечер. До самой ночи. Он мирно уснул под «Титаник». Кассета вновь домоталась до конца.

Глава 7Вниз по списку

Проснувшись, Алексей сладко потянулся, привычно глянул на таймер видеомагнитофона. Итак, он в третий раз не посмотрел фильм. Или посмотрел? Настроение было прекрасное, несмотря на то что в квартире царила гробовая тишина. Хоронили его свадьбу с Лялей, которой быть не суждено. Мама по привычке вставала рано, чтобы проводить оболтуса на работу. Сегодня встала, чтобы выказать молчаливо презрение. Леонидов не стал рассказывать ей о том, какая Ляля стерва и как плохо было бы, если бы они поженились. Он сделал гимнастику, принял холодный душ и пошел варить себе кофе. Оказалось, кофе ему сварили. Молчаливо презирая сына, мама исполняла обязанности хозяйки дома.

– Спасибо, – сказал он, поднявшись из-за стола и потянулся, чтобы чмокнуть ее в щеку.

– Лешка, Лешка… – покачала головой родительница. – Что с тобой будет дальше?

– Я так понимаю, это конец бойкота? Подпишем мирный договор?

По ту сторону баррикад тут же капитулировали. Мать есть мать. Или после его ухода она кинется звонить Ляле? А сейчас телефоном завладеет он. Не рановато ли для звонков? Самое время! Упусти момент – и они исчезнут, свидетели. Расползутся как тараканы. По делам. Сегодня суббота, только дурак Леонидов работает в поте лица, хотя солнце еще не взошло. Как себя жалко! Ну просто сил нет! С другой стороны, нужен повод, чтобы исчезнуть из дома. На лице у родительницы все написано, она жаждет объяснений.