Книга Позывной «Курсант» — 3 - Евгений Прядеев

понимаю, они там немалые. От бабла ни один дурак не откажется.

Вот так выглядит вся история, если систематизировать имеющиеся у меня данные. Вопрос в другом. Как вытащить этот чертов шифр из башки?

Я даже несколько ночей, словно идиот, перед тем как заснуть, беседовал с дедом. Тихо, шепотом, будто он и правда мог меня услышать. Говорю же, чистый идиот…

— Слушай, дедуля… ты совесть имей. И без того в моей жизни участия не принимал. Давай, тут подмогни… Внучок у тебя один, между прочим. Единственный. А сейчас тебе и самому может говнеца прилететь. Давай, замути мне еще парочку снов, покажи, что за рисунок был.

— Ты чего там, Алексей? — Крепыш приподнялся на кровати, уставившись на меня в темноте.

Вот, сука. Я думал он уже спит. Храпел ведь лежал. Так храпел, стекла тряслись. У него еще храп специфический, с присвистом и мычанием. А вот нет. Сидит, таращится в мою сторону. Радует, что голос хриплый. Значит, мог буквально секунду назад проснуться.

— Спи! — буркнул я получекисту. — Ночь на дворе. Хватит скакать.

— А ты чего не спишь? Бормочешь ерунду какую-то. Надеюсь, не молишься? — Владимир от подобного предположения, им же самим озвученного, даже проснулся окончательно. Он вскочил на ноги и замер напротив моей кровати. — Ты смотри, Алексей, нельзя нам. Понял? Я знаю, народ иногда от темноты своей еще обращается к прошлому, но нам… Нельзя. Религия, она сбивает крепкие умы с истинного пути… Наш ум должен быть ясный, незамутненный.

— Володь, ну какое «молишься»? О чем ты? Я атеист. Устав комсомольской организации повторяю. Нас же не так давно приняли в ряды комсомольцев. Хочу знать его идеально. — На ходу сочинил я отмаз.

Про себя, правда, сделал вывод, разговоры с дедом — херня идея. Надо искать другие пути решения вопроса, как вызвать эти чертовы сны. Мне без них сто процентов не разобраться во всем.

Володя в итоге успокоился и лег обратно в постель. Я тоже повернулся на бок и вырубился, решив понадеяться на удачу. Однако, удача от меня отвернулась. Снов не было. За все три недели, ни одного.

А вот сегодня, наконец, снова замаячил светлый лучик. Правда касался он не воспоминаний деда, а совсем другой темы, которая была не менее важной. Именно по этой теме меня тогда ночью, после секретного собрания чекистов и разговора с Клячиным Подкидыш вызывал в коридор. И касалась наша ночная беседа крысы, имя которой все еще оставалось секретом.

Глава 17

Начинается кое-что интересное

— Значит так, сейчас быстро одеться и собраться возле крыльца. На все про все даю пять минут. Бегом! — Гаркнул Шипко после своей речи насчёт хорошего поведения, кармы за любые выкрутасы с нашей стороны и после внезапно всплывшего, будто тень отца Гамлета, Зайцева, о котором сто лет уже никто ничего не говорил. Причём Зайцев в этой схеме выполнял роль «напоминалочки». Мол, накосячил пацан, отбился от группы, и все — нет пацана.

Да уж… И при жизни его не особо любили, и теперь, скажем прямо, сильно никто не горюет. Даже вопрос смерти замялся очень быстро. Нет, оно понятно, Клячин не дурак, знал, что так и будет. Да и мне оно, как бы это не звучало, на руку. Просто… Ладно, черт с ним.

Самое интересное, получекисты, в отличие от подопечных Шипко, самостоятельно по субботам уезжают из Школы. Вернее, до города их подвозят, конечно, потому как из этой лесной чащи самостоятельно до цивилизации только если на палочке доскачешь. Но потом товарищи будущие разведчики просто рассасываются, кто куда хочет. А некоторые даже домой ездят, насколько я понял по обрывочным беседам. Вон, тот же Володя Крепыш. Им, конечно, запрещено рассказывать родственникам любую информацию, но сам факт! То есть в получекистах руководство не сомневается. Хотите домой? К мамке под юбку пироги есть? Да пожалуйста? Или к жене. По возрасту курсанты прилично старше нас, детдомовцев.

Ну, у кого, само собой, этот дом в Москве. Я так понял, издалека никого и не было среди слушателей школы. Кроме группы бывших беспризорников. Вот тут как раз чекисты озадачились серьезно. Меня из-под Свердловска забрали. Остальных — тоже из разных точек. Бернес, вон, вообще из «Жемчужины на море», где он провел последний год, прикатил.

— Опять мы организованной группой поедем… — тихо буркнул Подкидыш. — Даже неприлично как-то, товарищ старший сержант государственной безопасности. Не дети малые всё-таки…

При этом Ванька, активно демонстрируя недовольство всем остальным, особенно Панасычу, успел бросить в мою сторону торжествующий взгляд. Именно этого момента мы с ним и ждали. Когда Подкидыш позвал меня в коридор ночью, после собрания и продуктивной беседы с Клячиным, я ожидал уточняющих вопросов. Просто мой рассказ в той версии, которую я преподнес ему и Бернесу, имел много белых пятен. Ну, не считая истории из детства. Остальное же сводилось к следующему.

Скоро будет трындец. Какой? Точно не могу сказать. И мы должны этот трындец предотвратить. Как? Извините, пацаны, без подробностей. Главное — хорошо учиться, быть впереди всех и потом благополучно отчалить для службы Родине в Берлин.

Так как время поджимало и нас могли хватиться, в курс основного дела я ввел их очень быстро, посвятив большую часть трагичной истории детства. Теперь, возможно, Подкидыш полежал в темноте, покумекал и понял, Реутов тянет их в какую-то авантюру. Потому поперся выяснять, не дождавшись утра.

Ан нет. Вовсе не с такими беседами явился Иван.

— Слушай, Реутов… Я тут что подумал… — выдал Подкидыш, когда мы с ним забились в душевую. Лучшего места во всем доме не нашлось, а на улицу идти — спалимся. — Пока крысу не нашли, спокойными быть не можем. Какая уж тут учеба? Одни нервы. Слова лишнего не сказать. Видишь, какое дело… Ты говоришь, серьёзно все. Родина нуждается. Это ладно. Я, конечно, не думал, что когда-нибудь у моей Родины такие хреновые дела настанут, что ей помощь Ваньки-Подкидыша понадобится. Мне казалось, наоборот. Чем меньше я о Родине думаю, тем ей спокойнее живётся. Но… История ещё твоя эта… Про товарища… как его…

— Бекетова, — подсказал я детдомовцу.

— Ага! — он щелкнул в воздухе