Книга Законы разведки - Сергей Иванович Бортников

слегка облажался.

– Игнатьевич, – сухо уточнил мой друг.

– Заходи, Игнатьич, заходи, – ни капли не смутился Малыш. – Я документальный фильм по твоему сценарию смотрел. Про нашего брата. Ничего так картина. Правда, доблестные органы сильно приукрашены. Не стоят они того, поверь мне… Карина, приготовь нам кофе и разгони всех на полчасика!

Вскоре из коридора до наших ушей донесся слащавый голос:

– Расходитесь, господа, расходитесь, Александр Иванович начнет принимать только через тридцать минут.

Вскоре после этого Карина появилась в кабинете с жостовским подносом в руках, на котором в глиняных чашках дымился прекрасный кофе.

Малышев достал из бара бутылку коньяка и, раскупорив ее, наполнил четыре стопочки. Четвертая, по всей видимости, предназначалась для секретарши, но она уже вышла.

– А я, брат, только из Кипра вернулся… Кстати, коньячок оттуда. Ну и цены там, блин!.. Особняк – как в Питере двухкомнатная. Гостиницы, игорные дома – чуть ли не даром. Одним словом, работы – непочатый край, – заявил он хвастливо.

– Именно поэтому там обосновались все наши высшие армейские чины, – продемонстрировал свою осведомленность Олег. – За Кипр и выпьем. Чтоб мы с Кириллом там тоже побывали.

– Да… Райская страна! Солнце, море, девки… Я здесь долго не задержусь. Кстати, спасибо тебе, Кирилл Филиппыч, что посоветовал слинять из Питера. Останься я здесь, может быть, и не свиделись бы сегодня, а?

(Что бы ни говорили, все же приятно, когда такой авторитетный человек чем-то обязан тебе.)

– Возможно, – согласился я и, пригубив коньяк, отставил стопку в сторону. Остальные не последовали моему примеру и выпили до дна. К слову, коньяк был омерзительный!

– Кто так тебя информирует, узнать не позволишь? – закинул удочку Малышев, отхлебывая кофе.

– Ты своих агентов продаешь?

– Не-а.

– Вот видишь, а меня как пацана расколоть хочешь… Слыхал, какая со мной беда приключилась?

– Н-нет…

– Наталью мою убили… И Кристину…

(Прошел всего месяц со дня их гибели, и на мои глаза навернулись слезы.)

– Наташку? – искренне удивился Малыш. – И Кристю тоже? Вот падлы, а?.. – заметно разнервничавшись, он зашагал по кабинету. – Видишь, как хорошо, когда в городе один хозяин? Был бы я на месте, никогда бы не допустил такого беспредела! Кто эта гнида, выяснил?

– Нет. Вот его портрет.

Я протянул Александру фоторобот, составленный нами на компьютере. Глаз у меня цепкий.

Узкий маленький рот, крупный нос картошкой, выказывающий в парне добряка со средней полосы России, лоб шириной со спичечный коробок с небольшими залысинами, и глаза… Расчетливые, холодные, безжалостные. Цвет их я не успел различить, но при встрече узнаю парня непременно.

– Не знаю такого, – скривился Малышев, разглядывая портрет. – Да и что можно определить по этому рисунку? Какой он из себя: высокий, низкий, толстый, тонкий? Каким оружием пользовался?

– Росту среднего. Где-то метр семьдесят пять. Худощавый. Попка узкая, плечи широкие, по фигуре на пловца смахивает – я с ними много занимался… Оружие не найдено, скорее всего, он его утопил в Карповке, но, судя по нарезам на пуле, извлеченной из тела дочери, самый заурядный ТТ отечественного производства, калибром 7,62…

– Среди моих братков похожих нету, точно…

– У тебя вон какая империя, разве всех упомнишь…

– Я помню!

– Не стану тебя интриговать. Есть сведения, что накануне покушения киллер встречался с Кузнецом.

– Это не моя парафия. И я с ними связываться не буду.

– А зря. Упустишь время, и они разделаются с тобой. Два медведя в одной берлоге еще никогда не уживались.

– Ты думаешь? – насторожился Малыш.

– Даже у нас в Москве знают этих отморозков… И побаиваются. Говорят, не миновать большого конфликта в Питере, – вставил всеведущий Вихренко.

Александр смачно выругался и спросил:

– Что вы от меня хотите?

– Ничего особенного. Расшевели своих агентов, пусть напрягутся, может, если не его, то этих двух где-то видели, – я протянул Малышу посмертные фотографии «гранатометчиков».

– Постой-постой… – лицо Александра Ивановича стало сосредоточенным и серьезным. – Этого типа я, кажись, знаю! – Он указал на фотографию парня, находившегося тогда за рулем («жигули», кстати, оказались угнанными, числились в розыске). – Лопух его погоняло. Раньше в бригаде Шершня числился, но начал крысятничать, и его изгнали. Вроде бы ходил слух, что он в натуре к Кузнецу подался, но тот фраер козырной, вряд ли такое дерьмо к себе приблизит…

– Ладно. И на том спасибо… Мой тебе совет, Александр Иванович, займись этими парнями раньше, чем они созреют для того, чтобы заняться тобой. – И я поднялся, давая понять, что разговор закончен.

– И откуда ты все знаешь? – снова удивился Малышев. – Мне, что ли, в художники податься?

– Лучше в писатели, – улыбнулся Олег. – Кирпич вон четыре книженции уже накрапал. Кстати, из литературы известно – фактор внезапности играет решающую роль во всех войнах и конфликтах. Сталин в три раза по вооружению превосходил Гитлера, а где в первые дни войны очутился? Не хотел верить предостережениям, ну прямо, как ты!

– Я подумаю над этим… – пообещал Малыш, прощаясь.

– А чтобы ты не сомневался в нашей осведомленности, запомни: в самое ближайшее время твоего знакомого, а моего коллеги Кирпича уже не будет в живых.

Ну дает, Олежка!

Заставил-таки трепетать самого Малышева!

…В отличие от других местных группировок Кузнец и Ко совсем не лезли в коммерцию, поэтому на них никто в первое время не наезжал. А они копили силы, сколачивали небольшие, мобильные, до зубов вооруженные полувоенные образования, поголовно состоящие из отпетых беспредельщиков.

Основные бандитские группировки в городе к тому времени уже утратили вкус борьбы и преспокойно почивали на лаврах, не подозревая, что вскоре придется делиться завоеванными в тяжелых боях сферами своего влияния, уступая натиску нового ненасытно-прожорливого, свирепого и безжалостного бандитского сообщества.

Пока это поняли только подуставшие «тамбовцы». Самые слабые становятся первыми жертвами при любом переделе собственности, и Мисютин, капореджиме, «начальник контрразведки», обязан был знать это правило. Поэтому и принял решение ликвидировать одного из ближайших соратников Кузнеца, считавшегося разработчиком всех планов Кузнецовской банды.

Рядовых исполнителей акции неожиданно удалось поймать, но выдавать «заказчика» они не собирались, – хотя его имя постоянно витало в воздухе.

Мне об этом сообщил все тот же генерал Т.

Я бросил все силы и средства для того, чтобы убедить генерала оказать всевозможное воздействие на задержанных киллеров, с целью заставить их свидетельствовать против Барона. Парней стали прессовать по-серьезному. Вскоре они выложили все, что знали и не знали.

Прокурор выписал ордер на арест Мисютина.

Тот все отрицал, но через три месяца суд все же состоялся, и по просьбе Ведомства судья Логвиненко впаял ему семь лет строго режима – несмотря на то, что горе-киллеры попытались изменить свои показания, утверждая, что оговорили Барона под