Книга Законы разведки - Сергей Иванович Бортников

Нетрудно представить, что осталось бы от него (то есть от меня!), если бы не своевременные и точные действия Олега.

К счастью, и мой московский гость, и наш питерский оперуполномоченный угрозыска, мужик из решительных и «правильных», которого приставили ко мне высшие чины, едва узнав о покушении, во время взрыва находились в коридоре. Уже в следующий момент они ворвались в палату с пистолетами в руках. Дружно впрыгнули на подоконник и, высадив плечами стекла, слетели со второго этажа на газон перед окнами больницы и, не переводя дух, с обоих стволов стали палить по отъезжающим «жигулям», в которых только что исчез гранатометчик.

Кстати, в его руках была еще одна эргэдэшка, так что сомнений в правильности своих действий ни у Олега, ни у милиционера не возникло. Да и времени на раздумья не оставалось…

В телах обоих пассажиров «жигулей» насчитали немало дырок; записали их, даже без специальной просьбы, на счет опера.

Ни в тот, ни в последующие дни, никто из питерской братвы не опознал покойников. При них не обнаружили никаких документов. Олег сделал фотоснимки покушавшихся и распустил по всем доступным каналам.

Киллера, перебившего мою семью, среди них не оказалось. Зато нам стало известно, что этих парней вроде бы видели накануне в компании Кузнеца.

На тот момент у нас это была единственная зацепка.

Вихренко распустил по больнице слух, что я скончался в результате полученных ранений. Натянув на голову окровавленную простыню, ногами вперед меня повезли в морг. По дороге свернули куда-то за угол, – и я оказался в маленькой, но уютной палате, ключи от которой имел лишь Ян Павлович.

В последующие дни он будет, таясь и озираясь, регулярно приходить сюда. Пройдет всего две недели – и я встану в строй…

Глава 14

Олег сразу же пришелся мне по душе. Высокий, под метр девяносто, но необычайно юркий и гибкий, он был настоящим акробатом, в любом деле проявлял чудеса ловкости и сноровки. Боевую подготовку Вихренко получил не хуже моей, стрелял и дрался, как настоящий профи, но в то же время отличался эрудицией и широтой взглядов, пониманием многих российских проблем. Ну а что касается нравов и обычаев преступного мира – здесь ему вообще не было равных. Как-никак, известный литератор, детективист, член Союза писателей Российской Федерации. Вот с каким человеком свела меня судьба!

Пользуясь своими вполне легальными связями среди руководителей правоохранительных органов Санкт-Петербурга, Вихренко вообще хотел претворить в жизнь идею захоронения вместо меня рядом с женой и дочерью какого-нибудь бомжа, – благо, неопознанные трупы находили в Питере ежедневно, – но я не пристал на это предложение не столько из-за нравственных соображений, сколько из-за того, что еще собирался половить преступников «на живца», выйдя из больницы.

Пытаясь вызвать огонь на себя, мы с Олегом даже не стали менять квартиру. Обосновались на Карповке.

К сожалению или к счастью, никто на меня больше не покушался.

Десять дней после выписки из больницы можно смело вычеркнуть из моей полной приключений жизни.

Я пил. В одиночку. Не выходя из дома.

Поставил возле себя ящик водки – и пил сорокаградусную с утра до ночи. Но не пьянел. Только входил в состояние отрешенности и безысходности.

Вихренко с тоской во взгляде наблюдал за мной, но пить не мешал.

Все вопросы быта он взял на себя. Готовил еду и стирал носки, убирал в квартире и покупал продукты. Точнее, посылал за ними соседского Ваньку, а сам ни на секунду не оставлял меня без присмотра.

Личного оружия у меня не было (опять же чтобы ни у кого не возникло подозрений!), а свой мощный ГБ-80, австрийской фирмы «Штайер-Даймлер-Пух», Олег всегда держал при себе, так что свести счеты с жизнью я мог лишь при помощи подручных средств, из которых в квартире были только шелковые галстуки да полиэтиленовый пакетик крысиного яда.

Однажды, где-то на пятый день запоя, Вихренко вытащил меня из петли прямо в туалете. После чего он вырвал с корнем шпингалет, на который запиралась дверь.

Травиться порошком, предназначенным для ненавистных тварей, я считал недостойным своего человеческого происхождения. Оставался еще газ.

Забаррикадироваться в кухне, включить все конфорки… Только как осуществить эти планы, если Олег ходит по пятам?

Через дней семь-восемь я начал потихоньку отходить. Водку Вихренко постепенно заменил хорошим немецким пивом; за день я опорожнял чуть ли не ящик «Лёвенброя» или «Бэкса», но похмелье было таким же тяжелым, как от беленькой. Если не хуже.

Приняв очередную порцию пенящегося напитка, я брал в руки кисть и выводил на картоне какие-то замысловатые фигуры. Именно они всплыли из подсознания, когда пуля киллера разорвала мою грудь, именно эти витиеватые спирали и опутанные мохнатыми нитями шары с человеческими глазами внутри, преследовали меня на операционном столе.

Впервые в жизни я рисовал от души. Правильнее сказать, рисовала моя душа.

– Кирилл, это гениально! – вырвалось однажды у Олега. – Ничего подобного я никогда не видел! Хватит пить – займись наконец делом. Каждому человеку Господь дает какой-то талант. Не реализовать его – значит утратить Бога в сердце. А без Всевышнего – мы никто, неодухотворенные молекулы, понял? Хочешь сдохнуть – держи мою гэбэшку… – он протянул мне заряженный пистолет и вышел в коридор.

Я направил ствол в потолок и нажал на курок.

Вихренко мигом оказался рядом со мной.

– Фу, напугал, – перекрестившись, испуганно выдохнул он.

Мы оба рассмеялись. И я дал – и пока что сдерживаю, – слово больше никогда не прикасаться к спиртному.

Только спустя много месяцев Вихренко признается, что пистолет в тот день был заряжен холостыми патронами…

Глава 15

В октябре в городе наконец-то объявился мой старый приятель Александр Малышев, и мы с Олегом, не медля, отправились к нему в офис на Березовую аллею.

К Малышу нельзя было пробиться, столько просителей ожидало в коридоре, но черноглазая секретарша Карина сразу узнала меня и махнула тонкой ручкой, мол, все будет в порядке.

Вскоре Александр Иванович собственной персоной появился в дверном проеме, широко раскинув руки:

– Ба, Кирилл!

– Сашка!

Мы обнялись и стали хлопать друг друга по широким спинам, как это умеет делать только братва.

– Заходи, дорогой, заходи… Как твоя эзотерика?.. Есть что-нибудь новенькое-интересненькое?

– Для тебя – всегда. Я не один. Можно? (Киваю на Олега).

– Кто это такой? – поинтересовался Малышев с присущей ему подозрительностью по отношению ко «всяким левым» посетителям, как он выражался.

– Вихренко. Московский писатель. Слыхал такого?

– А то как же! Олег Ипатьич, кажется? – он решил блеснуть эрудицией, но