Книга Сожги венец безбрачия - Евгения Халь

что мы уже заявление в ЗАГС подали. Хотя нет, не наплевать. Ты поэтому так торопилась, чтобы мы не успели пожениться.

– Зато ты, шлюха, ловко залетела уже здесь, – нервно сжимает кулаки Марина. – И так же ловко наплела моему отцу, что вы вместе с Сашей вот-вот разработаете чудо-лекарство. Поэтому просто обязаны работать вместе на Кубе. Сыграла на папином патриотизме. Думала, что обойдешь меня? Ночная кукушка дневную перекукует? А вот это видела? – Марина складывает пальцы дулей.

– Ты права, я виновата перед тобой, – соглашается мама. – Но ты на меня всех собак спустила. Даже какого-то сумасшедшего колдуна. И после рождения дочки я тебе поклялась, что никогда больше не буду с Сашей встречаться. Лишь бы ты меня оставила в покое. Я даже в другую лабораторию перешла, чтобы с ним не встречаться. Так чего же ты еще хочешь? Слово свое держу. Но и ты пойми: наша общая дочь больна. В такие минуты ей нужен отец. Поэтому я Саше позвонила.

– Нашла предлог, хитрая тварь, – горько усмехается Марина. – Как удобно прикрываться ребенком! Сейчас здесь в теплой постельке заделаете второго, когда Лаура уснет, а потом опять будешь извиняться. Мол, случайно вышло. Ненавижу таких, как ты! Тихих шлюх, которые сначала ноги раскрывают, а потом: «Ой, я не такая! Это всё не я! Само получилось» – мерзким тоненьким голоском ёрничает она.

– Марина, хватит! – кричит отец. – Ты отвратительна!

– Я сама решаю, когда хватит, – еще громче кричит Марина. – Я тебя предупреждала, сволочь, – она медленно идет к маме и почти рычит. – Тогда еще тебе говорила: не смей трогать моего мужа. Я тебя убью! А ты не послушалась.

– Марина! Остановись! – отец перегораживает ей дорогу.

– Пусти меня к ней, Саша, – она сжимает губы и кулаки. – С дороги! Я ее задушу своими руками, чтобы эта дрянь навсегда ушла из моей жизни. Навсегда, слышишь?

– Выйди! Ты пугаешь ребенка, – кричит отец и хватает ее за плечи. – Ты с ума сошла!

Но Марина вдруг толкает его обеими руками в грудь. Отец отлетает спиной к окну и… толкает маму. Она даже не успевает испугаться. Только неловко взмахивает руками, как птица, у которой не получается взлететь. Ее глаза широко распахиваются от удивления, когда она спиной вперед опрокидывается вниз.

– Боже мой! Боже мой! – Марина зажимает рот обеими руками.

Папа оборачивается, одним прыжком оказывается у окна и свешивается вниз. Я вскакиваю с постели и бегу к нему.

– Нет, Лаура, нет! – папа пытается меня схватить, но я вырываюсь и животом ложусь на узкий подоконник.

Не знаю, какой это этаж: седьмой, восьмой или девятый. Но очень высоко. Внизу, неловко раскинув руки и ноги лежит мама. Ее глаза открыты. А возле головы растекается огромное красное пятно. Словно кто-то разлил томатный сок.

– Мамочка! – хочу закричать, но из горла вырывается только хрип. – Мамочка!

Отец хватает меня на руки, снимая с подоконника. Его руки мелко дрожат. Он садится на пол, прижимаясь спиной к стене, и кладет меня к себе на колени. Он хочет что-то сказать, но не может.

– Девочка моя, не смотри! Не смотри! – Марина бросается ко мне и вырывает меня из рук отца. – Иди ко мне! Иди! – она обнимает меня обеими руками.

–Что… ты… наделала… Марина? Ты ее убила, – медленно произносит отец и рвет ворот рубахи.

Его рот открыт, как у рыбы, выброшенной на берег. Он судорожно хватает воздух.

– Это не я, Саша. Это ты ее убил. Ты! – лихорадочно шепчет Марина, прижимая меня к себе. – Я всем расскажу, что ты ее выкинул из окна. Ничего не докажешь. Мой папа все связи поднимет. Ты – убийца! Ты, а не я!

– Пусти меня, пусти! – я рвусь из ее рук.

– Нет, моя хорошая. Нет! Со мной тебе будет хорошо. Ты теперь моя, – шепчет Марина, целуя меня в щеку. – Ты будешь моей доченькой.

– Я хочу к маме! Пусти! Ты не моя мама! – изо всех сил я бью ее руками и ногами.

– К маме нельзя, моя девочка, – она еще крепче прижимает меня к себе. – Маме сейчас очень хорошо. Всё закончилось. Ей лучше, чем нам. Но тебе со мной будет очень хорошо. Обещаю!

– Не хочу! Не хочу!

В дверь стучат. Отец с трудом поднимается с пола.

– Только попробуй им что-то ляпнуть, Саша, – шипит Марина. – И тебе конец! Открой дверь и скажи, что она сама выпала. Случайно. Потому что была уставшая. Всю ночь сидела с больным ребенком. Я скажу, что так и было. Иначе ты на много лет сядешь. Гарантирую!

Отец молча смотрит на меня.

– Это ребенок, она ничего не понимает. Пятилетка с высокой температурой. Кто ей поверит? Открой дверь, Саша. Нельзя не открывать!

Отец медленно идет к двери и распахивает ее. В комнату врываются люди.

– Не шумите! Ребенок болен! – по-английски кричит Марина. – Моя дочка больна!

Глава 14. Невыплаканные слёзы мужчин

Я проснулась в доме колдуна. И первое время просто молча лежала, глядя в потолок.

– Лаура, ты как?

– Принцесса, ты нас слышишь?

Встревоженные Матвей и Никита сидели рядом со мной на ковре. Колдун стоял поодаль, прислонившись к стене.

– Ты получила ответы на вопросы? – спросил Оба.

Я молча кивнула.

– Что ты видела? – Матвей взял меня за запястье, проверяя пульс. – Лаура, тебе нужно отдохнуть. Пульс зашкаливает, как у автогонщиков на ралли.

– Вся моя жизнь – это ложь, – не слушая советы Матвея я встала с ковра. – Вот что она пыталась мне сказать на сеансах ретро-гипноза.

– Кто? – спросил Никита.

– Моя мама. Родная мама. Ее убили, – я заплакала и вкратце рассказала им всё, что видела.

– Ёшкин кот! – Никита хлопнул себя по бедрам. – Да она психованная, твоя эта приемная матушка.

– Пойдем отсюда, тебе нужно на воздух, – Матвей взял меня под руку.

Мы вышли на улицу. Светило яркое солнце. И это было странно. Потому что моя жизнь только что разлетелась на тысячу осколков и… ничего не случилось. Никто этого даже не заметил. Апокалипсис откладывается. Только в моей личной вселенной воет злой ветер, занося густым снегом всю мою фальшивую жизнь.

– Избавься от всех, кто причастен к этой истории, – прозвучало за моей спиной.

Я обернулась. Колдун стоял на пороге.

– Иначе ты не освободишься от своего прошлого. Сожги его, твой венец безбрачия! – заявил он и захлопнул дверь.

– Не слушай его, Лаура, пойдем к машине, – Матвей увлек меня за собой.

– Подожди-ка, – я остановилась. – Ты ведь тоже причастен. Так сказал колдун. Что он имел в виду?

– Ерунду он нёс, набивая себе цену, – с досадой