Книга Хроника лишних веков - Сергей Анатольевич Смирнов

совсем худо мне там было, раз, увидев в чащобе какие-то необычные строения, я не задал заячьего кругаля, а не преминул подкрасться и полюбопытствовать.

Мрачные тяжелые срубы парили в бору исполинским допотопным стадом...

Я заметил добела утоптанную площадку, дымки и - совсем знакомое - огромный котел. Вот когда я вздрогнул: "Гунны! Сорвалось!" Никаких сомнений не возникло: гунны проникли, протекли и сюда, в святая святых космической империи сто первого века... И уж совсем не удивился я, когда увидал мрачную богатырскую кавалькаду, медленно и мощно выступившую из-за срубных жилищ: кони - дремучие, всадники - мохнатые... и мамонтовой поступью эта дюжина заворачивала в мою сторону.

Мыслишки разлетелись: встать на их пути соловьем-разбойником, чтобы сразу расчистить себе путь... или же юркнуть в кусты? Будет меня спасать сила неизвестных богов, или же эти боги-демоны-демиурги от меня уже отреклись?

Я юркнул. Мокрый лесной дёрн пакостно холодил всякие места, и какие-то мошки ползали по мне, где хотели...

Всадники приближались. Кони были вполне земными... На ездоках - меховые шапки, кожаные одежды, а вооружение - луки, копья, мечи. Всё соответствовало земной Истории.... Только вот лица... Лица варваров меня удивили: какие-то чересчур гладкие, чересчур юные... просто отроческие.

"Ба! - прозрел я. - Это же дети! Скауты..."

На вид каждому было лет по двенадцать или чуть больше. Очень-очень крупные детишки. Атлантики... Дети воинов!.. Мир стал понятней, но, как предупреждала Рингельд, не безопасней.

И вот копыта застукали по тропе совсем близко, земля подо мной заколебалась. Они проезжали мимо, не чуя засады... Я прижался виском к холодной, влажной почве и стал думать: у младших - военная прогимназия... Они осваивают древние войны и охоты. Потом оставят гуннские одеяния и облачатся в мундиры - начнут стрелять огнем... а уж в конце пути - космические войны титанов. Войны неизвестно с кем. С пустотой. С тенями демонов, которых создает всемогущая Программа.

Сквозь золотистые осенние травинки я смотрел им в спины... Прекрасное варварское детство. И высоко в варварских, языческих небесах - высшие воинские посвящения, войны с духами, а потом "внутренние войны"... и наконец - Валхалла! Варварская иллюзия совершенства и вечности... Христос заберет своих, для остальных - вечная бессмысленная радость войны с собственным бытием... против бытия. Снова манихейский ад.

От такого космогонического размаха я невольно осмелел и приподнялся, по-отечески грустно глядя вослед вечным героям. Один за другим могучие отроки пропадали в дневной темноте бора - и пропал бы, канул бы последний... если бы по сюжету моей судьбы ему не полагалось обернуться.

- Хой! - по-мальчишески звонко крикнул он и заворотил коня.

Я вспомнил про малую Сферу, про младенца Сигурда... и спустя полминуты осознал, что чешу во все лопатки.

Охота началась.

Лес позади трещал, оглашаясь кровожадно-веселыми голосами.

"Сжечь их всех! Сжечь!" - попыхивала мысль, а ноги несли.

Лес стоял навстречу густо - но вдруг весь пропал. Я выпал в солнечную долину, как бы немного вогнутую, и на ее дне, там, куда меня несло уже силой земного тяготения, лежал большой, в два человеческих роста, матово-молочного цвета шар.

Трава была скользкой и острой. Шар прыгал у меня в глазах.

Покрыв треть расстояния, я оглянулся.

Отроки-варвары настигали неспешной цепью... Соломинки копий, дуги луков. Со стороны я и себя прекрасно замечал под ясными земными небесами: голый, бледный дикарь сверкал пятками, а за ним - умелый, спокойный гон... благо, что без борзых. Только подумал - что-то хвать за бок не хуже борзой - и стрела, сорвав лоскут кожи с мякоти, ткнулась в землю... и отстала.

Я успел добежать. Я прыгнул, как заяц, в самом скверном мироздании из всех, в какие попадал. Я прыгнул на гладкую с виду, тускло блестевшую скорлупу, а попал в густой, по-банному теплый туман... потом медленно падал... потом очнулся на ровной среди каких-то гладких выпуклостей.

Я посмотрел вверх и увидел - на высоте двух десятков саженей потолок, всей своей бескрайней площадью испускавший ровное молочное сияние.

Поднявшись на ноги, я осмотрелся теперь в горизонтальной плоскости на уровне роста. Под молочным потолком, загибавшимся за недалекие горизонты, всю нижнюю твердь занимало сотовое поле, и каждая сота, прикрытая уплощенным, полупрозрачным колпаком, служила колыбелькой. Во всех сотах, насколько хватало взора, можно было различить голеньких, мирно спящих младенцев... Вот Инкарнаполис!

Раненый мой бок горел и плавился, я же, весь остальной, холодел: еще несколько мгновений назад не было досуга вспоминать "координаты" обновленного Сигурда-Омеги...

Конечно же, мелькнуло искушение: взять любого. Но та же цепкая, земная, змеиная мудрость Адама уже падшего подсказала: слукавишь - не выйдешь из этого Кощеева яйца никогда.

И в мысленном борении, в слабости душевной я пребывал, стоя прямо над колыбелью бывшего... или будущего?... первого воина Хариты - Сигурда Омеги... Второго или Третьего... Видимо, в этом странном мире и подсознательное воспоминание могло служить верным компасом... Впрочем, был еще где-то странный слуга, очень влиятельный слуга, бог Локи... только предателем ли он был... Не исполнителем ли тайного заговора богов, решивших одолеть собственную Программу? Не самим ли творцом странных техник - Виталием Полубояром, проникшим в этот мир вслед за мной, по моей тропе.

"Координаты" - шеренга единиц и нулей - слабо фосфоресцировали на нижнем ободке колыбели, я узнал их.

Я осторожно прикоснулся к колпаку - в тот же миг колпак растаял, а младенец открыл глаза и посмотрел на меня.

- Тс-с! - сказал я ему и еще с большей осторожностью взял на руки.

Он был очень тёплый, мягенький живой человечек - и хранился вместе с миллиардом таких же в необъятном Кощеевом яйце.

- Тихо, малыш! - повелел я ему.

Но он и не думал поднимать рёв, а только пригляделся ко мне - тот ли явился? - и заснул.

Затаив дыхание, я сделал шаг в сторону, поскользнулся и чуть не упал.

Я поскользнулся на собственной крови - она так и сочилась вниз по ноге. Рядом с пустой сотой осталось два неотчетливых алых отпечатка ступней... как раз для новой погони по следу.

Но какой погони? Откуда? И куда было бежать-спасаться теперь?

Мои вопросы, между тем, уже никому не были нужны, потому что наступала вполне волшебная кульминация эпоса. В памяти остались лишь туманные всплески видений.

Я был в себе,