Книга Валентиныч и его воображаемые читатели - Леонид Шевченко

в руках, балбесина. Очень уж я по ночам спать хочу.

Короче, нескучно.

И раньше было нескучно, а теперь так и тем более.

Ну, а доктор сегодня завершил свои лекции. И провёл экзамен. В ходе которого объявил мне, что из меня получится отличный врач, чем только вызвал неудовольствие ларновцев. Дескать, почему из него получится, а из нас, ларновцев, нет? Мы ведь тоже на пятёрки сдали!

А всё потому, что глупые ларновцы не знали о моём разговоре с доктором, коим разговором я доктора весьма удивил. Я ведь его о чём спросил? Я спросил, насколько высоко он оценивает шансы такого взрослого и туповатого индивидуума, как я, стать врачом. Потому что, дескать, что-то вдруг, земную жизнь пройдя до половины, я понял, что мне нравится эта профессия.

На что доктор, почесав кору головного мозга, сказал, что учиться я буду в мединституте 5 лет. А потом год интернатуры. В принципе, сказал он, история знает один случай, когда с ним, с будущим тогда доктором, вместе в институте училась девушка 35 лет. Но это было ещё в стародавние времена. А сейчас – вот фиг его знает, на что я буду жить эти пять лет, чем буду кормить семью, получая 5 тысяч за интернатуру, и чем – потом, когда, став полноценным каким-нибудь хирургом, начну зарабатывать аж по 15 тысяч рублей, и то, если буду брать все дежурства, на которых и стану пропадать в больницах, не видя ни родных, ни света белого.

В общем, почва для размышлений создана, Валентиныч всё больше использует содержимое своей головы по прямому назначению.

А доктор, меж тем, сдал свою вахту пожарному, который, в свою голову, также оказался тем ещё экспонатом. Начать с того, что пожарный читал свои лекции значительно менее увлекательно. Без огонька. Да там и лекции-то состояли из слов типа «Дым – это совокупность аэрозольных частиц различной природы, выделяющихся в процессе горения горючих материалов и материалов средней горючести», отчего даже самые опытные ларновцы начинали задумываться о смысле всего сущего и с тоской вспоминали недавние лекции от доктора, кои также не отличались особой занимательностью, но до такого уровня маразма, тем не менее, не доходили.

И разумеется, пришлый пожарный просто тупо читает это всё, как по писаному!

Нет, он мужественно пытается изредка разнообразить свою лекцию каким-нибудь случаем из жизни. Но тут вступает в силу второй фактор – редчайшее косноязычие. У товарища процент слов-паразитов просто зашкаливает, слово «значит» он произносит безостановочно. Не в силах терпеть скуку, Валентиныч даже взялся в какой-то момент считать частоту появления «значит» в речи пожарного. Выяснилось, что пожарный говорит это слово в среднем 8 раз в минуту. Максимум достигает 15 раз. Прикиньте, каждые 4 секунды этот человек говорит слово «значит»!

А ещё он говорит «будем говорить так» и повторяет фразы. В целом всё выглядит примерно следующим образом:

«И тогда, значит, мы должны, значит, войти в это подсобное помещение – подсобное помещение – и, значит, провести… Нет, посмотреть, не осталось ли там, значит, пострадавших, будем говорить так». Ад адский.

Правда, в итоге я всё-таки понял, в чём тут дело. Потому что в обычной жизни этот пожарный, вроде бы, говорит нормально. Так что, вероятнее всего, он просто является живым олицетворением поговорки «Речь без мата превращается в доклад». Потому что, согласно заветам Михаила Задорнова, у таких людей мат служит сугубо служебной цели – связывать слова воедино. А тут его заставили перед аудиторией выступать. Чем в таких условиях вязать предложения? Остаётся только слово «значит».

Странно при том, что ларновцы интуитивным нутром чувствуют в пожарном своего человека и относятся к нему с пониманием. Доктор же, как мне показалось, так и не смог стать для ларновцев своим парнем – хоть и рассказывал о том, как охотился и по полгода жил в тайге на зимовье.

Нет, ларновцев таким не купишь! Им ближе и роднее тот, кто матом не ругается, а разговаривает, пусть даже от его лекций умирают все забившиеся по щелям для зимней спячки мухи!

Потому, даже пожелай я, пожарным мне никогда не стать.

Впрочем, я и не рвусь. Добрый и интеллигентный доктор мне более по душе.

Хотя и это ни о чём ещё не говорит.

На пятнадцать тысяч в месяц жить что-то совсем неохота.

Продолжаем наблюдение.

Больные и доктора

Чтобы быть спасателем, пусть даже и номинальным, нужно быть здоровым, как среднеазиатский карликовый буйвол. В связи с чем вчера Валентиныч проходил медкомиссию и в итоге весь день потратил на поездку в больницу. В село Богородское. В ста километрах от места службы.

В ходе оной поездки выявился целый список из четырёх наблюдений.

Во-первых, поразителен тот факт, что в селе Богородское вообще есть больница. Ходят люди в белых халатах, хирург сухонький пишет историю болезни, тётенька в регистратуре пасьянс раскладывает. А вокруг – разваливающиеся на части деревянные дома, в которых непонятно, как, и, главное, непонятно, зачем, живут люди. И больные ходят – в спортивных костюмах, камуфляжных штанах и резиновых сапогах, залепленных грязью… Срыв шаблона, когнитивный диссонанс!

Во-вторых, сука, медкомиссия в селе задумана так, чтобы соискатель проявил, помимо оздоровительных качеств, ещё и талант логиста. Так, к примеру, один врач принимает строго с 10 до 11. Второй – с 11 до 12. Третий – с 15.30 до 16.00. Анализы сдаются в отдельном здании, которое ещё фиг найдёшь. Флюорография, которую все окружающие, включая самих врачей, любовно называют «флюра» – так и вовсе вынесена куда-то на задворки, в какой-то гараж. В гараже – Камаз, в Камазе – флюра, в зайце – утка. Строго с 11 до 12, и попробуй опоздать.

Вот что мешало этим сказочным сельским хирургам всем работать в одно время? Видимо, была причина. В итоге потенциальный спасатель сначала долго составляет блок-схему похода, затем один час бегает на пример полоумного лесного животного из стороны в сторону, норовя всюду успеть, а потом два часа сидит в машине и ничего не делает. Потому что никто в эти два часа не принимает!

А потом снова начинает метаться, расталкивая суровых деревенских жителей, которые, вообще-то, все больные, с поломанными руками и страдают, и от того никого пропускать не намерены, будь он хоть президент Ельцин, или ему просто печать поставить. Вон, хвост очереди в конце коридора, вам – туда. Тяжко!

В-третьих, двухкамерные холодильники с Валентиныча ростом, которые в городе Комсомольске по непонятной причине стоят 50 тысяч рублями, отчего Валентиныч никак не