Книга Восточный ветер - Чингиз Абдуллаев

Фармацевт услышал, как наверх поднимаются люди, бегут полестнице. Он оглянулся, поспешил в другой конец коридора. Там была втораялестница. Он быстро сбежал вниз. Увидел двоих испанцев. Все слышали двавыстрела Скобелева.

— Что случилось? — спросил один из офицеровполиции.

— Там стреляют, — показал он наверх. Рядом упалакрупная капля крови.

— Вы ранены? — крикнул второй офицер.

— Там убийца. Быстрее, — посоветовал им Фармацевт.

Они бросились наверх. Он прошел к своей машине, тяжеловвалился в салон. Кажется, пуля раздробила часть кости, но не осталась в еголевой руке, а вышла навылет. Думать об этом не хотелось. Нужно уезжать отсюдакак можно быстрее. Он развернул машину, показывая стоявшим у ворот двумсотрудникам полиции, чтобы открыли ворота.

— Что происходит? — спросил один из офицеров.

— Там стреляют, — показал в сторону домаФармацевт, — мне приказано вернуться в комиссариат и отвезти документы.

Оба офицера переглянулись. Они не знали этого сотрудника влицо, но сюда приехали столько людей. И он был в форме.

Ничего не понимая, они открыли ворота, пропуская полицейскуюмашину. Он выехал на дорогу и, набирая скорость, поехал в сторонуПуэрто-Бануса.

Флоренция. Италия. 27 июня 2006 года

В эту ночь он почти не спал. Ворочаясь в своей постели,Тимур пытался ответить на вопросы, которые сам себе задавал. И не находил наних ответа. Раньше все было понятно. Он работал в системе, и его верностьгосударству и службе не подвергалась сомнению. Но раньше его не посылали наподобные задания вместе с супругой. А если бы послали, то наверняка он не виделбы в этом ничего предосудительного. В конце концов, его бывшая жена знала, чтоявляется супругой офицера КГБ-ФСБ. И была таким же гражданином страны, как ион. Но во Флоренции все было иначе. Элина не была его супругой и не обязанабыла принимать участие в акциях, которые планировала организация, не имеющаяникакого отношения ни к ней, ни к ее деятельности. А он чувствовал себя дваждыпредателем, изменяя законам страны, гражданином которой он был, и обманываялюбимую женщину, с которой якобы приехал на отдых.

Лежавшая рядом Элина, словно чувствуя его состояние,несколько раз за ночь просыпалась, но ничего не спрашивала, лишь поворачиваясьна бок, чтобы не тревожить его. Он был благодарен ей за молчание, заподсознательное понимание ситуации.

Утром они завтракали почти в полном молчании. Когда они ужезаканчивали завтракать, она, не выдержав, спросила у него:

— Опять какие-то проблемы? Ты с кем-то разговаривал? Совчерашнего вечера ты сам не свой.

— Нет, все нормально, — отвел глаза Караев.

— Не нужно, — мягко попросила она, — я жевижу твое состояние. Почему ты так себя ведешь? Не могу понять. Такие перепадынастроения. И ты всю ночь не спал. Я иногда просыпалась и слышала твое дыхание.Я уже знаю, когда ты спишь, а когда бодрствуешь.

— Значит, мы уже стали мужем и женой, раз изучилипривычки друг друга, — попытался он пошутить.

— Я не могу понять, что происходит. С одной стороны, явижу, как тебе интересно, а с другой — на тебя иногда нападает необъяснимаяапатия. Раньше такого не было. Тебя словно подменили.

— Мы все меняемся…

— Не так быстро. И не так резко. Словно тыповорачиваешься разными гранями своего характера. Такая неустойчивая ветреннаяпогода. То набегают облака, то показывается солнце. Я могу узнать, что именнодвижет облаками?

— Мой дурацкий характер, — мрачно ответилон, — нам сегодня обязательно нужно встречаться с твоими друзьями?

— И не только с ними. Вчера звонили наши друзья изПизы. Они хотят, чтобы мы завтра к ним приехали. Мы можем поехать туда на целыйдень.

— У тебя много друзей в Италии.

— Это часть моей жизни. Я тебе об этом говорила. Может,ты ревнуешь к моему прошлому?

Он молча взглянул на нее. Она покачала головой. В глазахбыли слезы.

— Я пытаюсь тебя понять, — с некоторым укоромпроизнесла она, — пытаюсь тебе помочь. Но ты словно закован в броню. Нехочешь ни видеть меня, ни слышать.

— У меня свои проблемы по работе, которые не имеют ктебе никакого отношения, — признался он, — не нужно меня теребить.Так будет лучше для нас обоих.

— Может, нам лучше вернуться? — неожиданно спросилаона.

— Может быть, — вдруг ответил он, сам того неожидая, — хотя я не знаю, что сейчас для нас лучше, а что хуже.

— Ты говоришь загадками.

— Я тебя предупреждал. Со мной будет непросто.

— У меня такое ощущение, что мы разыгрываем с тобойнекую пьесу из театра абсурда. Говорим непонятными фразами, пытаемсядокричаться друг до друга, обижаемся непонятно из-за чего и оба страдаем.Смешно или глупо?

— Скорее глупо, — признался Караев, — давайсделаем вид, что ничего не происходит? Договорились?

— Давай, — кивнула она, отворачиваясь, —попытаемся притвориться, что у нас все хорошо.

Несколько секунд они молчали. Наконец Тимур спросил:

— Куда мы сегодня отправимся?

Она обернулась. Улыбнулась.

— Во дворец Питти. Итальянцы называют его палаццоПитти. Это была семья, которая соперничала с семьей Медичи за лидерство вгороде. Но достроить дворец они не смогли. Медичи выкупили его и достроили. Азатем из галереи Уффици с другой стороны реки до дворца был построенспециальный проход над мостом и домами, который назвали коридором Ваззари надПонте-Веккио. Рядом с палаццо Питти есть знаменитые сады Боболи, один из лучшихпарков, сотворенных в эпоху Возрождения.

— Тебе нужно работать гидом, — усмехнулся Тимур, —я слышал, что в Италию приезжает много групп из России. Будешь зарабатыватьбольшие деньги.

— Договорились. Если погорит мой бизнес, я стану ездитьв Италию. А ты будешь ждать меня в Москве, сидя на крылечке своего дома. Хотя утебя нет крылечка. Ну, значит, на ступеньках.

Они улыбнулись друг другу.

— Сейчас ты опять другой, — сказала она.

Ему стоило больших усилий снова улыбнуться. А потом ониотправились на другой берег Арно, чтобы увидеть шедевры, собранные во дворце, ипрогуляться по дорожкам парка, столь знаменитого и прекрасного произведенияискусства шестнадцатого века, покорявшего уже многие поколения гостей городасвоими гротами, фонтанами и скульптурами.

Во дворце Питти можно было увидеть полотна не толькоитальянских художников — Тинторетто, Джорджоне, Рафаэля, но и иностранцев —Мурильо и Рубенса. Тринадцать самых известных картин Тициана также находились вПалатинской галерее дворца. После просмотра картин они вышли в сад. Чтобыобойти сорок пять тысяч метров парка, им понадобилось бы несколько дней. Ноосновные маршруты занимали несколько часов. И они бродили по саду, почти неразговаривая, наслаждаясь этим молчанием и красотой совершенных скульптур впарке Боболи.