Книга Тайны Римского двора - Э. Брифо

уличная зараза, это человеческое отребье наполняет весь город, они бормочут молитвы, распевают плаксивым голосом длинные псалмы, чтобы разжалобить прохожих. Полиция святого отца не забирает нищих, самопроизвольно распределившихся по кварталам. Эти люди бродят толпами, каждая из них имеет свой собственный «устав» и составляет часть громаднейшей корпорации. Они завладели храмами, дворцами, городскими гуляньями и передают один другому, как свою собственность, занимаемые ими там места. Обыкновенно они стекаются в монастыри, в которых совершается кормление нищей братии, и там нарочно наедаются с обжорством самой грубой пищи, чтобы показать поддельный голод, от которого будто бы страдают!.. В продолжение дня они жадно кидаются на всё им бросаемое, а ночью, в своих вертепах, предаются кутежу и разврату. Эти низкие твари присоединяют к своему позорному промыслу всевозможные плутни, интриги и шпионство. Монахи-сборщики, принадлежащие к нищенствующему ордену, почти силой вламываются всюду, где надеются наполнить свою суму. Это дополнение уличного бродяжничества.

Теперь скажем о пилигримах. К Страстной неделе и великим праздникам множество их стекается в Рим. Они носят так называемую священную одежду: длинный плащ, широкополую шляпу, обвешиваются раковинами и опираются на посох; пилигримы, разглагольствующие о своём путешествии, чтобы выманить какую-нибудь подачку, после чичероне самые нахальные лгуны. В продолжение трёх дней они находят приют в странноприимном доме Святой Троицы, потом рассыпаются по всему городу, посещают семь базилик, прикладываются к изображениям и статуям святых, ползут на коленях по ступенькам, ведущим на вершину Scala Santa. Хотя подобное ханжество унизительно для человеческого достоинства, однако пилигримы в большом уважении у римского народа.

Теперешний папский город не похож на прежний гордый Рим, куда папы сзывали королей и заставляли преклоняться их духовному могуществу. Он сделался представителем падшего величия!.. Остатки низвергнутых тронов и обломки державных венцов представляют печальную картину полнейшего разрушения, как будто бы какая-то губительная сила уничтожила весь блеск прежних веков.

В последнее время в Риме поселились дядя, мать и старший брат Наполеона; теперь иностранцы посещают эти места. Дон Мигуэль, изверг, изгнанный с похищенного престола, искал убежища в Риме, где скрыл свою ярость и поражение, — он сделался известен своими сумасбродствами, отвратительными оргиями, скандалами и любовными приключениями. Он вполне воскресил распущенность и развращённость, некогда господствовавшие при дворе Борджиа. Мы сомневаемся, мог ли Дон Мигуэль возбудить восторг Рима, но, скажем положительно, что он в Европе вселил к себе всеобщее отвращение! Не в папский ли город стремился Дон Карлос, отказавшийся от своих прав на испанскую корону?.. Мне говорили о какой-то сказке французского писателя Вольтера, имя которого произносят в Риме почти шёпотом. В ней упоминается о вечернем пире, на котором присутствовали развенчанные короли. Подобное собрание могло бы быть и в Риме. Здесь-то красноречивые свидетели современного падения смешиваются с прахом отживших событий. В папском городе государственная казна стремится к обогащению в ущерб нравственному началу, она питает и поддерживает в нравах населения, считавшегося самым религиозным, жажду к приобретениям и скупости, причисляемым Церковью к разряду смертных грехов. Лотереи разыгрываются повсюду: в Curia Innosentia, близ здания министерств, канцелярий, судов, дворцов кардинала Камерлинга и государственного казначея. Два раза в месяц, почти на глазах высших представителей администрации, римляне предаются каким-то судорожным треволнениям и неистовым порывам, невиданным даже ни в церквах, ни в театрах. Алчность преобладает в этой развращённой среде, проявления радости или горя одинаково необузданны, — и в гневе, и в отчаянии от несбывшихся надежд и ожиданий они накидываются на святыню, обвиняют Бога, Мадонну и святых, упрекают их в неблагодарности за приносимые им пожертвования и в неблагосклонности к номеру их билета. Особенно в низших слоях общества это пагубное направление бросается в глаза. Лотерея своими соблазнами порождает нищету, воровство и разврат со всеми пагубными их последствиями! Пример, данный Францией, не подействовал; это зло, сильно вкоренившееся во французские нравы, было пресечено без особого ропота. Но всё то, что ведёт к унижению народа, есть верное средство в руках тех, которые стремятся его поработить, и потому папский Рим не уничтожил этих вредных игр. Для них крайняя нищета народа — лишь средство вернейшего господства.

В папских владениях я столько слышала о разбойниках, что старалась подробнее разведать о них. Все рассказы об их подвигах и нападениях казались мне не совсем правдоподобными. В повествованиях об этих страшных людях проглядывал вымысел. Случай мне скоро помог. Жители римских окрестностей отличаются в образе жизни и понятиях некоторыми исключительными чертами, ставящими их нравственно гораздо выше жителей Рима. Они не обладают настоящим мужеством и истинною храбростью, но им свойственны смелость и отвага. Предоставленные сами себе, они тратят этот избыток сил и энергию самым вредным и беспутным образом. Просвещённое правительство могло бы преобразовать этих людей в хороших солдат. Но пагубное влияние среды, в которой они вращаются, сделало их разбойниками; это хищническое стремление достигло в иных местностях размеров эпидемии, а между тем они пользуются общим сочувствием. Их смелые нападения и даже убийства возбуждают восторг и не клеймятся позором. Эти личности, пренебрегающие опасностью и хвастающие особенным молодечеством, пленяют женщин. Кроме жандармов, их преследователей, все оказывают им благосклонное участие. Они считаются не врагами общества, а смельчаками и удальцами, и потому полиция не встречает содействия в поимке злодеев. Папское правительство даже вступает с ними в постыдные сделки, чтобы выпросить перемирие для восстановления тишины и спокойствия, часто нарушаемого буйным поведением этих людей. Из современных бандитов знаменитый Гаспарон достиг славы героя; он представляет самый верный и увлекательный тип итальянского разбойника. Вот что рассказал нам товарищ Гаспарона, такой же разбойник, состоящий теперь на жалованье у правительства: «Шестнадцатилетним мальчиком Гаспарон убил своего духовника за то, что тот воспрещал ему воровать. Как благовоспитанный бандит, он был набожен, ходил к исповеди и твёрдо верил в отпущение грехов через посредничество священника. Он постоянно перебирал чётки, носил амулеты и, питая к Мадонне глубокое благоговение, совершал преступления с твёрдым намерением принести потом чистосердечное раскаяние. Раз, застигнутый врасплох, он убил двух солдат двумя ударами кинжала. Преследуемый шестью карабинерами, Гаспарон укрылся в кустах, храбро защищался и уложил на месте своих шестерых противников. С этих пор имя его стало знаменито. Выбранный атаманом, он составил шайку из четырёхсот разбойников. Со своими товарищами в 1825 году он опустошал папские области и неаполитанский приморский край, убивал жителей, грабил деревни и творил неистовства, дотоле неслыханные! Ужас распространился повсеместно, напуганные путешественники сидели по целым месяцам в какой-нибудь деревушке, боясь продолжать свой путь. Его голова была оценена и Римом, и Неаполем. Римское правительство выслало против него целый отряд драгунов, но всё