Книга Развод и другие радости - Ашира Хаан

остановил сам себя.

Разборки еще никого не приводили к успеху. Высказать наболевшее – да. Но вернуть потерянное? Вряд ли.

Нужно что-то другое.

И вот тут Санта все-таки обратил внимание на своего нерадивого оленя. Прислав оленя еще более тупого.

Они ведь так и стояли в коридоре с приоткрытой дверью. Поэтому появившийся на лестничной клетке блондин с помятым лицом страшно удивился этой картине:

– Хельга! Что за фигня? Почему ты не поднимаешь трубку? Какого черта ты продала нашу дочь в шоу-бизнес? И что это за хрен с горы тут топчется?

Не моя дочь. Ольга

Только его тут не хватало!

Юрка позвонил еще с утра, грозился прийти и «разобраться с тем, во что ты втянула дочь». Честно говоря, я решила, что он как обычно поленится. Если и придет, то когда-нибудь после Нового года, за десять минут до отлета, чтобы не разоряться на подарки.

Но ему пригорело не просто сегодня же, а одновременно с Владом!

Вот только двоих несдержанных мужиков мне в квартире и не хватало.

– Лея, беги обними папу! – проворковала я, надеясь напомнить присутствующим, что при ребенке стоит вести себя сдержаннее.

Хмурая Лея нехотя выглянула из комнаты, зыркнула на Влада, но все-таки кинулась к отцу и обняла его за ноги. Юрка отреагировал вяло – задумчиво и брезгливо потрепал ее по голове и отодвинул от себя.

– Выросла-то как! – заявил он, разглядывая дочь с прагматическим вниманием вивисектора. – Я на экране даже не сразу признал. А потом смотрю: так это ж твоя дочь под елочкой обжирается конфетами и облизывается как начинающая Лолита! Сама пошла по этой скользкой дорожке и Лею хочешь с собой увести? С малолетства приучать перед мужиками выставляться, да?

– Юр! – Я сделала страшные глаза. Но на него это не произвело впечатления. – Леюшка, беги в свою комнату пока.

Я подтолкнула ее, и дочь с радостью покинула зону боевых действий.

Влад разглядывал Юрку, сощурив чуть раскосые темные глаза. Нехорошо разглядывал, будто примерялся.

– Это Юра, мой бывший муж, – поспешно изобразила я светскую даму, решив представить господ друг другу. – А это Владимир, один из моих заказчиков.

– Тех, которых ты ублажаешь? – сказал, будто плюнул, Юрка.

– Юра! Прекрати! Ты выпил уже, что ли? – возмутилась я.

– Не пытайся представить меня алкашом!

– Так, мужик… – шагнул вперед Влад.

Но Юрка сразу ощетинился:

– Ты в наши дела не лезь! Не лезь, слышишь? Не твоя жена хвостом крутит перед обезьянами всякими! Хотя ты и сам…

– Так, спокойно…

Я положила руку на грудь Влада, останавливая его. Он тут же накрыл ее своей ладонью и замер, а у меня екнуло сердце. Но я повернулась к Юрке – это было важнее.

– У тебя какие претензии? – спокойным голосом, обращаясь к нему, как к дикому зверю, спросила я. – Что Лея снялась в рекламе? Этот ролик выиграл фестиваль рекламы. Она теперь знаменитость. Настоящая актриса.

– Да ты знаешь, что из таких актрисок себе богатые толстопузы любовниц присматривают! Малолетних! – заорал Юрка. – Они ж извращенцы все! А сколько уродов на нее по телику слюни пускает, ты представляешь вообще?! Почему ты со мной не посоветовалась, а?

– И ты бы запретил?

– Конечно!

– Поэтому и не посоветовалась. Юр, у тебя довольно мало прав осталось на Лею. И смею напомнить, ты сам от них отказался.

– Конечно, отказался, она же не моя дочь! – фыркнул Юрка. Он тяжело оперся на стену и отвернулся от меня, изображая свою любимую сцену «Рогатый муж в тоске».

Я бросила быстрый взгляд на Влада.

Он поднял бровь, переводя взгляд с меня на Юрку и обратно, а потом даже оглянулся на дверь, куда ушла Лея.

Все верно. Юрка белобрысый, я русая, Лея – темненькая.

– Она твоя дочь, – терпеливо сказала я. – Тебе тысячу раз предлагали сделать тест, если не веришь мне.

– Я глазам своим верю! – завелся он. – И соседи верят! Людям голову не заморочишь, как мне! Знаешь, что мужики говорили, когда я про нашу встречу рассказал? Знаешь, а? Знаешь?

– Догадываюсь… – пробормотала я.

Если он друзьям все в подробностях расписал…

– А что про встречу? – вдруг вмешался Влад.

– Не важно, – мотнула я головой. Ему еще мой позор не рассказывала.

– Важно! – Юрка аж засветился от радости, что нашел, кому еще пожаловаться. – Важно! Я уже тогда должен был понять! Приличные девушки в такие ситуации не попадают!

– В какие «такие»?! – вскипела я. – Я просто шла по улице!

– Просто шла по улице, и тут этот черножопый решил ни с того ни с сего на тебя наброситься, конечно! Рассказывай! Вертела задом наверняка! – уткнул в меня палец Юрка. А потом обернулся к Владу и доверительно ему поведал: – Я ведь ей тогда поверил, шаболде такой, что это попытка изнасилования… Спас, домой отвел. Потом по милициям и прочим экспертизам водил… Они уверяли, что он ничего не успел сделать, но она-то уже не девочка была… Все с ней понятно было!

– Потому что у меня был парень в институте! Я тебе говорила! – вспыхнула я.

– Каждый, кто не первый, тот у вас второй! – хохотнул Юрка. – Где ж теперь докажешь, что не прыгала по койкам и к этим черным сама не шлялась, а? И девчонку чернявую родила именно поэтому и на меня повесила! Я не сразу понял-то, что не моя, не сразу-у-у-у… Ну мало ли, думаю, недоношенная, бывает. А как стала расти – не наша порода-то. И не ихняя!

– Юр. Вали уже, – устало сказала я. – Хватит этого спектакля. Не твоя так не твоя. Если я неправильная – так ты уже развелся, чего теперь орать?

Я пошире открыла дверь, сделав намекающий жест.

Но Юрка не за этим приходил. Он приосанился, руки по швам вытянул и торжественно заявил:

– Нет! Я отсужу у тебя дочь. Она не должна воспитываться с аморальной матерью!

– Зачем?! – взвыла я, хватаясь за голову. – Где твоя логика?! Если она не твоя, зачем она тебе?!

– А мне и не нужна! – заявил он. – Сдам в детдом на усыновление. Все лучше, чем с тобой.

– В детдом?! – сказать, что я обалдела, не сказать ничего. Страшно почему-то не было, все это казалось абсурдным спектаклем. – Серьезно, Юр? Ты ее растил, ты укачивал… иногда. На твоих глазах дочка росла, на плечах ездила, книжки ты ей читал – и в детдом?

– Не моя она дочь! Ясно? – отрезал Юрка. – Как я понял, что не моя, так прям затошнило от ее вида. Я ведь сразу чуял! А как ее папашу чернявого представлю на тебе,