Книга Домовая любовь - Евгения Некрасова

Лилина компания выстроилась из новых соклассников, которые одновременно оказались недавно переселёнными содетьми по двору. Их родители и до детей, и вместе с ними жили на съёмных, в общежитиях или в коммуналках, ждали этого дома, будто он собирался стать дворцом, а он не выстраивался, фундамент и будущие подвалы болотились, и вот, говорила Лиля, когда я упала, тогда начальники обратили внимание на недострои города. И велели достроить. Первой на очереди была ваша многоэтажка, на неё дали денег, поэтому вы тут живёте теперь. Новые содети не спорили. Они не боготворили Лилю, но относились к ней хорошо. Ими управляла тоже девочка. Кристина – рыжая, с бесцветным лицом, крупная. Она и все содети были серьёзны и не просто бесстрашны, а запредельно бесстрашны. Насте с её играми и туалетом в недостроях до них не достать. Эти мальчики и девочки курили, пили, проводили своё детское внешкольное время в подъездах, воровали на рынке вещи и продукты. Лиля вела себя как они. Научилась курить, пить из банки джин-тоник и ягуар, иногда ходила с содетьми на рынок, отвлекала вопросами продавцов, мерила на картонке джинсы, пока Кристина забирала с прилавка понравившийся ей свитер или юбку. Отношения с новыми друзьями сказались на Лилиной учёбе, но не резко – стало меньше пятёрок, появилась пара троек. Учителя обсуждали между собой, что у Лили проблемы с обучаемостью после травмы. А ей просто было неинтересно.

Мама работала часто в две смены, многое не замечала, но слышала что-то про этих содетей, одним из которых Лиля стала. Переживала и орала на дочь, а та говорила: не кричи, у меня голова болит. Они ходили на рынок вдвоём по субботам, на Лилю прищуривались некоторые продавцы, узнавали, она улыбалась им, сама стала беспредельно бесстрашна. Лиля могла зайти в лифт с дымящейся во рту сигаретой, могла помочиться за колонной мусоропровода, часами умела сидеть на подоконнике, слушать друзей и потягивать коктейль из банки. Они редко тусовались в Лилиной панельке или в новой, чаще всего шли в третьего близнеца, у самого заброшенного завода, на девятый этаж. Там днём и ночью работала Адская галерея. Жительница здешней двушки, прежде чем уехать после школы из города, разрисовала стены обнажёнными женщинами с крыльями демонов, мужчинами с рогами, расколотыми чёрными сердцами. Всё это было непривычно цветно, необычно красиво. Лиля жалела, что такого нет на фасадах серых домов.

Она пыталась говорить иногда с друзьями о некрасивой серости и однообразии тех зданий, в которых они живут. Но те не понимали её: да ладно, нормально, зато отдельно, все так живут. Но Лиля чувствовала, что и она, и её друзья тянутся к необычности и красоте и поэтому приходят в Адскую галерею. Жители подъезда их изгоняли, но они возвращались. Здесь, на седьмом в двушке, обитал Артём с родителями. Его мама поднималась в Адскую галерею, кричала на со-дружество, глядя при этом всегда на Лилю. Содети отводили руку с дымящейся сигаретой за спину и делали серо-вежливые лица. Лиля с Артёмом не разговаривала много лет по привычке. И не здоровалась. Артём пару раз хотел заговорить, открывал рот для производства какой-то простой фразы, но выдыхал и закрывал рот обратно. Их матери тоже прекратили общаться сразу после Лилиного падения на бетонно-лесном заводе.

Лилю в её кожаной мини-юбке, красном свитере и сапогах на платформе много снимал на свой фотоаппарат мальчик Максим. Прямо на фоне картин Адской галереи. Максим был самым богатым из содружества, его отец занимался в городе сахаром, неясно, чего он с ними тусовался, наверное, тоже хотел такой же беспредельности и бесстрашия. Они с Лилей встречались и несколько раз занимались сексом на подъездной лоджии. Поворачиваясь к нему лицом, она видела бетонную лестницу и кусок демонической женщины сквозь грязные разбитые стёкла, когда она стояла к Максиму спиной и он тяжело дышал ей в ухо, она смотрела на свой бетонно-лесной завод. Между восьмым и девятым этажами он отлично просматривался. Напоминал коробку с рассадой-переростками. Зелень захватила его полностью. Некоторые деревья поднялись высоко за крышу, кустарники сидели на краях зданий, карабкались по внешним и внутренним стенам. Лиля думала, что там какая-то своя – вытащила из памяти об уроке биологии слово – биосфера. Как с ней ужились Крановщица и Строитель?

Мать кричала что-то про принесёшь в подоле, Лиля не хотела слушать, запиралась в ванной, в туалете, потом, наконец, однажды достала из своего рюкзака, с которым ходила в школу, презервативы и показала. Мать кричала: откуда они у неё, откуда она вообще знает, что это такое. Презервативы покупала Кристина и раздавала их на всю компанию, в том числе своему младшему брату. Откуда у Кристины брались деньги, никто не знал. Она говорила, что не хочет, чтобы кто-то из них умер от спида. Мама попыталась отнять презервативы у Лили. Та ушла в Адскую галерею сидеть на подоконнике и курить, глядя на лесно-бетонный недострой.

В девятом классе Лиле стало скучно беспредельничать. Она принялась пропускать падиковые тусовки и походы на рынок. Кристине это не нравилось. Лиля становилась красивее, с пухлостью в губах, груди, бёдрах, с синими глазами и жёлтыми мелкими завитками волос. Ходящий в мини, на платформах миф о падении с дерева, выросшего почти на бетоне. Лиля привлекала новых мальчиков в компанию, задерживала прежних. И она вела себя так, будто ей никто не нужен. И ей доверяли люди, даже некоторые продавцы на рынке, которых Кристина и другие содети уже обкрадывали с Лилиной помощью.

Слиться – так сливайся, сказала ей Кристина и попросила помочь в последний раз. Они отправились на рынок вдвоём. Там неделю как появился новый человек, который торговал куклами вроде-Барби. Чёрный, сказала Кристина. – Они всегда торгуют самым красивым. Кристина рассказала, что её двоюродная сестра живёт в приюте и очень хочет куклу-русалку. Действовали как обычно. Лиля расспрашивала про товар, как сгибаются ноги, руки, полностью ли волосы вшиты в голову, попросила показать ребёнка в животе у беременной вроде-Барби, работает ли микрофон вроде-Барби-певицы, плавает ли яхта вроде-Барби-капитанши, если пустить её на воду. Продавец говорил с осторожным акцентом, рассказывал о всех деталях вроде-Барби увлечённо и даже серьёзно, они смотрели друг другу в глаза. Лиля почувствовала шрамом на голове, что Кристина уже подошла к вроде-Барби-русалке с правильной стороны. Тут Лиля увидела пару кукол – вроде-Барби и вроде-Кена: они были в оранжевых касках и синих комбинезонах, в руке у вроде-Барби была папка с чертежами, у вроде-Кена – поскребок. Лиля слишком долго застряла на них глазами и потеряла внимание продавца. Она почувствовала, что Кристина тянет куклу, и снова попыталась перестроить свой взгляд прямо в лицо мужчине, но тут продавец закричал. Кристина с русалкой в руках побежала. Лиля побежала за ней. Продавец очень спокойно попросил кого-то на своём родном языке посмотреть за товаром и стал преследовать со-девочек. Им приходилось выбегать из таких ситуаций прежде. Обычно преследователи выдыхались через 200 метров, но не этот сегодняшний. Он бежал ровно-быстро, словно на тренировке, и не собирался прекращать. Они преодолели своей вереницей два квартала, дорогу, площадь, Кристина гнала к панельной четырнадцатиэтажке. Это было умно. Они там тоже иногда тусовались. Лифт не показывал, на каком этаже останавливается. Бегуны запрыгнули во двор с площади, Лиля почти догнала Кристину. Продавец тоже приближался. Кристина скрутила пальцы для кода, ткнула ими в дверь и вбежала в подъезд, дверь закрывалась, и Лиля не успела её поймать. Быстро согнула пальцы комбинацией, нажала на кнопки и вбежала в подъезд. Хорошо, двери лифта уже открылись. Кристина вошла в кабину. За спиной у Лили продавец успел поймать дверь подъезда. Кристина видела Лилю, но нажала на кнопку, лифт хрякнул дверями и уехал. Продавец был совсем рядом, Лиля побежала дальше, толкнула дверь, выскочила на общий балкон, двинулась направо, снова толкнула дверь и принялась карабкаться по узкой лестнице. Она задыхалась, слышала за собой более размеренное дыхание продавца. Она три года уже как курила. В подъезде, как обычно, пахло, она сама тут не раз мочилась, узнавала надписи на стене, которые они оставляли с содрузьями, вот за этой колонной с отломанной крышкой мусоропровода она однажды трахалась. Продавец был от неё в полутора пролётах. Сил не оставалось. Она остановилась, развернулась, посмотрела на нагоняющего её человека, ей стало зло и обидно. Как ей хотелось здесь всё изменить, всё перестроить, чтобы не было этой душной лестницы, этих гадких стен и чтобы хотя бы появилось хоть какое-то препятствие, вот такое – она нарисовала в воздухе трапецию, помнила откуда-то это слово. Вдруг пятая ступень лестницы снизу принялась расти острым бетонным клином. Продавец застыл на две ступеньки раньше. Он и Лиля смотрели на воздвигаемую между ними серую перегородку. Лиля рассмотрела в глазах продавца ужас. Клин закрыл их друг от друга, продолжил расти и уткнулся в потолок. Лиля присела на загаженный пол и положила ладони себе на ноющую голову. Было слышно, как старчески вдруг дышит продавец. Он задвигался, дыхание ускорилось, а потом стало затихать. Лиля увидела через периловую решётку, что он убегает.