Книга Стеклянный меч - Виктория Авеярд

– Ну, Кролик, поглядим, угонишься ли ты за нами, – дразнит Кранс.

В ответ Шейд перепрыгивает к ближайшему дереву, болтая раненой ногой и улыбаясь. Но когда наши глаза встречаются, что-то меняется. В следующее мгновение он, перемещаясь с неуловимой быстротой, оказывается позади меня.

И шепчет:

– Не доверяй никому.

В туннелях сыро. Вогнутые стены покрыты мхом и корнями, но земля расчищена от камней и мусора. Видимо, это сделано на тот случай, если придется пустить подземку в Причальную гавань. Но здесь не слышно скрежета металла о металл, нет оглушительного стука генератора. Я чувствую только фонарик Кранса, часы на руке у второго мужчины и ровный поток транспорта на Портовой дороге в тридцать футах над нами. Самое неприятное – тяжелогрузы. Их приборы и проводка отдаются воем у меня в затылке. Я вздрагиваю, когда над головой проезжает такая штука. Невозможно сосчитать, сколько их проехало в сторону Гавани. Если бы они держались все вместе, я бы заподозрила, что это королевский конвой, сопровождающий Мэйвена, но машины едут как будто в случайном порядке. «Это нормально», – говорю я себе, успокаивая свои нервы, чтобы не вырубить фонарик и не погрузить нас во тьму.

Сподвижники Кранса шагают позади – это должно было бы меня встревожить, но мне все равно. Мои искры – в пределах досягаемости, и рядом со мной – Кэл, на тот случай, если кто-то примет неверное решение. Он грознее, чем я, – одна рука у него пылает танцующим алым огнем. Пламя отбрасывает мечущиеся тени, которые меняются и движутся, покрывая стенки туннеля черными и алыми завитками. «Когда-то это были его цвета. Но теперь он потерял их, как и все остальное».

Все, кроме меня.

Нет смысла перешептываться здесь, внизу. Звуки разносятся далеко, поэтому Кэл держит рот на замке. Но я по лицу могу догадаться, о чем он думает. Ему неуютно, он подавляет в себе инстинкты солдата, принца и Серебряного. Он здесь, идет следом за своими врагами в неведомое – и зачем? Чтобы помочь мне? Чтобы убить Мэйвена? Каковы бы ни были причины, однажды их перестанет хватать, чтобы двигаться дальше. Однажды Кэл решит, что больше не станет следовать за мной, и мне нужно быть к этому готовой. Я должна поставить предел своему сердцу – и понять, какую меру одиночества способна вынести. Но не сейчас. Его тепло еще рядом, и я невольно держусь поближе.

Этих туннелей нет на нашей карте – их вообще ни на какой нет – зато есть Портовая дорога, и я догадываюсь, что мы прямо под ней. Она ведет в самое сердце Гавани, через Щучьи ворота и огибает бухту, прежде чем направиться на север, к соленым болотам, Куранту и скованному льдом далекому пограничью. Самое главное, что Портовая дорога – это центр безопасности, административное ядро всего города. Там могут находиться документы, и адреса Ады и Волливера. Там может быть и третье имя – имя молодой девушки из трущоб Нового города.

«Кэмерон Коул», – вспоминаю я, хотя остальная информация о ней вылетела из головы. Я не смею достать список Джулиана, чтобы перепроверить. Только не сейчас, когда вокруг столько незнакомых людей. Чем меньше тех, кто знает о новокровках, тем лучше. Их имена – сами по себе смертный приговор, и я еще не забыла предостережений Шейда.

Если повезет, мы найдем все, что ищем, до темноты, а к утру вернемся к самолету, прихватив с собой трех новокровок. Килорн будет ворчать и злиться на наше долгое отсутствие, но это наименьшая из моих тревог. Вообще-то, мне даже хочется увидеть его покрасневшее лицо и услышать раздраженное нытье. Несмотря на присягу Гвардии и на свою новообретенную ярость, мальчик, с которым я вместе выросла, по-прежнему проглядывает из-под маски, и он приносит мне такое же утешение, как пламя Кэла и объятия Шейда.

Шейд болтает, чтобы заполнить тишину, шутит с Крансом и его соратниками.

– Благодаря этому человеку я выбрался из Чока живым, – объясняет брат, указав костылем на Кранса. – Палачи меня не догнали, зато голод чуть не прикончил.

– Ты украл кочан капусты. А я просто позволил тебе его съесть, – отвечает Кранс, качая головой, однако, судя по легкому румянцу, он доволен собой.

Шейд не позволяет ему так легко отделаться. Его улыбка способна озарить стены туннеля, хотя в глазах брата света нет.

– Контрабандист с золотым сердцем.

Я наблюдаю за их обменом репликами, как за игрой, прищурившись и навострив уши. Они хвалят друг друга и вспоминают, как выбирались из Чока, в равной мере избегая встреч с сотрудниками безопасности и с легионерами. Хотя в те дни Шейд и Кранс, возможно, сблизились, их дружба, кажется, успела остыть. Теперь они просто – люди, которые делятся воспоминаниями и натянуто улыбаются, причем каждый пытается понять, чего хочет другой. Я делаю то же самое – и прихожу к собственным выводам.

Кранс – прославленный вор. Эта профессия хорошо мне знакома. На воров можно положиться… в том, что они причинят максимум вреда. Если бы мы поменялись местами, если бы я провожала беглеца в Подпоры, то выдала бы я его за несколько тетрархов? За месячный паек или рацион электричества? Я хорошо помню суровые зимы, холодные и голодные дни, которые тянулись бесконечно. Болезни, которые поддавались исцелению (но не было денег, чтобы купить лекарство). Нестерпимо острое желание получить нечто красивое или полезное, просто потому что хочется. В такие моменты я совершала ужасные поступки – крала у людей, таких же отчаявшихся, как я сама. Чтобы выжить. Чтобы удержать на плаву нас всех. Вот оправдание, которым я пользовалась в Подпорах, когда воровала мелочь у соседей с умиравшими от голода детьми.

Не сомневаюсь, что Кранс сдал бы меня шефу Игону, если бы мог, потому что так поступила бы и я. Он продал бы меня Мэйвену по заоблачной цене. Но, к счастью, мы значительно превосходим Кранса силой. Он знает это, а потому должен сохранять на лице улыбку. Пока что.

Туннель ведет под уклон, и внезапно рельсы подземки заканчиваются; проход становится слишком узким для поезда. Чем глубже мы спускаемся, тем холодней становится. Воздух давит. Стены здесь покрыты трещинами; они, возможно, рухнули, если бы не свежие подпорки. Простые деревянные балки уходят в темноту – они поддерживают потолок туннеля, не позволяя ему похоронить нас заживо.

– Где мы выйдем? – спрашивает Кэл, адресуя свой вопрос любому, кто готов ответить.

Каждое слово насыщено отвращением. Глубокие туннели выводят его из себя, точь-в-точь как меня.

– На западном склоне Океанского Холма, – отвечает Фарли, имея в виду королевскую резиденцию в Гавани.

Но Кранс прерывает ее, качнув головой.

– Туннель перекрыт, – говорит он. – Там новое строительство. Приказ короля. Он пробыл на троне всего три дня, а проблем от него уже выше крыши.

С такого расстояния я слышу, как Кэл скрипит зубами. От вспышки гнева огонь усиливается, и по туннелю прокатывается волна жара, на которую остальные стараются не обращать внимания. «Приказ короля». Мэйвен без особенных усилий разрушает наши замыслы.

Кэл мужественно крепится и смотрит под ноги.