Книга Остров соблазна - Конни Мейсон

Легко ему говорить! Это же не его истязают до невозможности.

— Уже скоро, Ева. Потерпи еще чуть-чуть.

Она старалась, но он чертовски осложнял ей задачу. Ее волоски колыхались от его горячих дуновений. Пальцы Ника довели ее до жадного неистовства, а теперь, как она предполагала, он воображал, что дает ей передышку.

Тут по ее бедру побежали мурашки от нового ощущения. Его язык. Теплый. Влажный. Чуть шероховатый. Он дразнил кожу в ее паху.

Ник зажал губами пульсирующую складку Евы. Потом кончик его языка нырнул в гладкую и скользкую расселину. Он продвигался медленными, размеренными толчками, терзая Еву и многократно увеличивая собственное желание. Потом принялся водить языком вокруг ее сладострастной припухлости.

У Евы перехватило дух. Она заставила себя вдохнуть.

Ник обеими руками обхватил ее за ягодицы и прижался к ней ртом. Ева не сопротивлялась.

Его губы сомкнулись, и он принялся сосать, очень-очень нежно.

Болезненное томление. Пульсация. Желание.

— Рано, — донесся до нее приглушенный голос Ника. Она была пустой, как барабан. Желание растянуло ее на своей дыбе.

Язык Ника исследовал ее, продолжая мягкое влажное вторжение. Он захватил зубами тугой комочек Евы, и в ней внезапно разжалась какая-то пружина.

Глубоко внутри нее началось безумие, спазмы удовольствия. Тело металось в такт сокращениям, над которыми Ева не имела никакой власти.

— Перестань. О, перестань! — взмолилась она.

Ник безжалостно продолжал, подводя Еву к еще более высокому пику. У нее кружилась голова, все плыло перед глазами, но горячее извержение внутри ее тела продолжалось. По жилам разлилось блаженство. Руки и ноги, да и все тело, перестали ей принадлежать.

Ева почувствовала себя очень легкой, как будто она могла подняться над влажными от пота простынями и парить над ними. Потом безумие начало спадать, и она постепенно пришла в себя.

Ева скользнула взглядом вниз по собственному телу, туда, где между ног темнела голова Ника. Ей почудилось? Нет, ее кожа действительно чуть-чуть светилась. Потом сияние померкло, а сердце застучало медленнее.

Но жар наслаждения остался, обволакивая ее своими горячими нитями. Ева глубоко задышала, наслаждаясь резким мужским запахом Ника.

Николас подвинулся выше и лег рядом с ней, положив голову на ее подушку. Одна его рука скользнула под Еву, а пальцы второй он властно растопырил на мягком животике.

— По-прежнему думаешь, что ты в этом не сильна? — шепнул он на ухо Еве.

Он ощутил, как от смеха у нее затрясся живот.

— Нет, я думаю, можно смело сказать, что я… о боже! Это было… неимоверно! — Ева повернула голову, чтобы посмотреть на Ника. — Ты много знаешь о женщинах, Николас.

— Я много знаю о тебе, Ева.

— Но это не совсем честно, — сказала она, поднимаясь на локте, чтобы взглянуть на Ника сверху вниз. — Теперь, когда ты знаешь, какая я, у тебя есть явное преимущество. Когда я смогу узнать, какой ты.

Его улыбка была ослепительной.

— Я думал, ты никогда не спросишь.

Глава 21

— Тебе придется мне показать, — сказала Ева. Ей до отчаяния хотелось вернуть хотя бы малую долю того наслаждения, которое подарил ей Николас.

— Во-первых, ты уже дала мне многое из того, что мне нужно. Я обожаю прикасаться к тебе. — Ник пробежал большим пальцем по грудной кости Евы, потом обвел каждую из грудей. Ее соски вновь набухли. — И чувствовать твой вкус.

Пока он сосал, его руки все время легко скользили по грудям и ребрам Евы, по изгибам ее талии. Удовольствие разлилось по ее телу горячими волнами, но она уперлась руками в грудь Ника, отталкивая его.

— Но когда я смогу касаться? — спросила она; ее взгляд метнулся к югу, а щеки расцвели яркими розами. — И чувствовать вкус?

— Прямо сейчас, моя распутная бестия, — с видимым удовольствием ответил Николас.

Он перекатился на спину и посадил на себя Еву. Потом потянулся к валявшейся по полу рубашке и достал из рукава платок. Он положил руки под голову, а маленький кусочек ткани скатал в шарик и сжал в кулаке.

Ева вопросительно на него посмотрела.

— Он понадобится нам позднее, — сказал Ник. — А пока не стесняйся трогать и пробовать на вкус все, что захочется.

— Все что угодно?

Николас поднял бровь.

— Особенно «все что угодно».

Ева выругалась себе под нос и улыбнулась Нику.

— Ты полон до краев, не правда ли?

Уголок его губ рванулся кверху.

— Нет, просто я с нетерпением жду, когда смогу наполнить собой тебя.

— Я тоже этого жду.

Ева соскользнула с Ника, провела рукой по его плоскому животу и обхватила ладонями его гениталии. Его пресс сжался, а резкий выдох с шумом вылетел сквозь стиснутые зубы.

— Я сделала тебе больно?

Ева отдернула руку, как от огня.

Ник поймал ее руку и снова положил на возбужденный член.

— Так больно я разрешаю сделать мне еще раз.

Он так широко улыбался, что губы Евы расплылись в улыбке сами собой.

— Я слышала, что это в самом деле бывает больно. — Тут ее улыбка потускнела. — А мне… ты причинишь мне боль?

Николас пробежал рукой по ее затылку и притянул к себе для нежного поцелуя.

— Да, девочка, будет больно, — отпустив Еву, проговорил он. Несколько мгновений он молча смотрел ей в глаза. — Но только в этот единственный раз. Потом между нами будет только наслаждение.

«А как же любовь? Будет ли она между нами?» — хотелось спросить Еве. Этот человек спас ее от гибели в море и полностью перекроил свою жизнь ради нее и ее подруг. Он в буквальном смысле сразил ее наповал и подверг опасности свой корабль и команду, только бы она не ушла от него. Разве это не любовь?

Насколько важны слова? Дьявольски важны, но Ева надеялась, что еще услышит их.

— Тогда начнем сначала. — Ева прильнула к Николасу, нежно покусывая мочку уха, и его сбившееся дыхание стало ей наградой. — Так я буду узнавать, приятно тебе или нет.

— Как это — так?

Ева прижалась ртом к груди Ника и начала водить языком вокруг твердых коричневых сосков, упиваясь солоноватым вкусом его кожи. Она почувствовала, как ускорилось его дыхание.

— Вот как, — сказала она. — По тому, как ты дышишь.

— О да! А я как, по-твоему, узнавал, что с тобой делать? Смотрел и слушал. Ты направляла меня, давая знать, что тебе нравится, а что нет, когда тихо постанывала и мяукала, словно котенок.