Книга Личная ведьма для инквизитора - Альма Либрем

— Но этого не может быть! — ахнула Гертруда. — Я не знаю никакого Эдуарда! Мне даже человек с таким именем неизвестный!

— Ха, — хмыкнул я. — Можно подумать, что у меня среди знакомых десяток Эдит фон Грайс, и от каждой дочка! Иди сюда, сама глянь!

— Но ведь на конверте…

Девушка протянула мне конверт, но не успела разжать пальцы прежде, чем я до него дотронулся. Буквы, начертанные на конверте, тут же запрыгали у нас перед глазами, и я невольно усмехнулся.

— Надо же, — пробормотал себе под нос, удивленно рассматривая, как стремительно меняется подпись.

Ещё секунду назад я видел, что письмо предназначалось мне и было от некой Эдиты фон Грайс, теперь же оно адресовалось Гертруде от Эдуарда фон Грайса. Конверт мигал у нас в руках, как будто заколдованный, и я понял наконец-то, насколько абсурдным было содержание этого письма.

Гертруде ведь совершенно незачем было мне лгать! Когда я прибыл сюда, она вообще не собиралась соглашаться на брак. Что мешало в самом начале оговорить, что у неё муж и дочь?

Мы бы уведомили друг друга о таких условиях, ведь первой целью было именно получить наследство. Чувства возникли уже после…

Ну, ладно, у меня — не после, но это мелочи. Я-то точно знаю, что у меня и детей никаких нет! Впрочем, у Гертруды, наверное, тоже.

— Иоганна, — голос Геры прозвучал так ласково и нежно, словно она сейчас собиралась как минимум убить свою подругу. — Дорогая, куда это ты собралась?

— Я? — вздрогнула женщина, остановившаяся уже у самой двери и отчаянно пытавшаяся улизнуть незамеченной. — Я… Да мне просто… Понимаешь, у овец… яйца не собрала… и курицу сегодня брить собиралась…

— Курицу сегодня брить собралась, говоришь? — протянула Гертруда. — Ну-ка иди сюда. Я тебе сейчас универсальное заклинание дам! Поможет срезать и перья, и шерсть, и даже волосы на любой курице. Хочешь, прямо сейчас попрактикуемся?

Иоганна с таким видом ухватилась за свою косу, словно Гертруда уже взяла в руки ножницы и собиралась её отрезать.

— Ты что за письмо мне в дом принесла?

— Да я ж понятия не имела… — охнула Иоганна.

— И у почтальона сегодня выходной!

— Так он по доброй памяти…

— Зачем?! — рявкнула Гертруда.

Я никогда прежде не видел её такой воинственной. Даже не стал вмешиваться в разговор женщин, знал, что буду там лишним. Гера сейчас надеялась восстановить справедливость, и вряд ли существовал кто-то, кто мог ей в этом помешать.

Иоганна, кажется, всерьёз испугалась. Поняла, очевидно, какими могут быть последствия её самодеятельности. Или не самодеятельности…

— Ну-ка, куда это вы собрались, господин дознаватель? — холодно поинтересовался я, поворачиваясь к Хогбергу, который опять попытался скрыться за шторкой. Или, что более вероятно, надеялся свернуть в один из коридоров и поскорее скрыться с наших с Гертрудой глаз. — Скажите-ка, господин дознаватель, не вы ли поучаствовали в создании этих писем?

— Я?! — ахнул Казимир. — Да как вы смеете! Да я бы никогда! Моё дело — проверить, истинными ли являются ваши чувства друг к другу! Можете ли вы противостоять испытаниям! Знаете ли друг о друге то, что положено знать жениху и невесте! Но я не имел никакого отношения к каким-то похабным письмам. Я даже не знал, что существует такое заклинание! Я никогда в жизни не создавал письмо-хамелеон!

— Да?! — не удержалась Иоганна. — Да я и не слыхала никогда ни о каких хамелеонах, пока ты ко мне с этой бумажкой паршивой не приперся! Обманщик! Мало того, что все приворотные пироги сожрал, так ещё и подставить пытаешься! А, чтоб тебя земля побрала! Пусти, Герка! Ни при чём я тут! Я только доставку выполнила! А писал — вот он это письмо писал! На бумаге-хамелеоне! И вообще… Удачной свадьбы!

И, явно решив, что разговор окончен, женщина стремительно вылетела за дверь. Вот только догонять её уже было некому — мы с Гертрудой одновременно повернулись к Казимиру.

— И это называется честным трудом ведьмака-досмотрщика? — холодно полюбопытствовал я. — Обманывать людей, обводить их вокруг пальца? Убеждать в том, что их чувства — фикция? Это считается нынче порядочным? Поведением, достойным державного мужа?

— Я…

— И прописано разве в протоколе?

Казимир попятился, но далеко не ушел. Я поймал его за воротник и, не особенно церемонясь, прижал к стене.

— Если ты ещё раз, скотина, попытаешься как-нибудь нам с Гертрудой помешать, я лично воспользуюсь заклинанием, снимающим личину. Клянусь! И уверен, мы узнаем о тебе много всего интересного! Или, может быть, хочешь уже прямо сейчас? Нет? Вот если нет, то пошел вон отсюда, и чтобы от тебя не было ни единого писка слышно в эти дни! Понял меня?! Ещё одна пакость — и лично уничтожу!

— П-п-понял! — пропищал мужчина. — Я всё понял! Отпусти!

— Я очень надеюсь, Казик, что ты из тех, кому не надо объяснять два раза, — я наконец-то разжал руки. — Не то я в самом деле обращусь куда-нибудь в департамент контроля над магией. Например, насчет нелегального, несанкционированного использования писем-хамелеонов!

Кажется, угроза подействовала. Я понятия не имел, были ли в самом деле эти самые хамелеоны запрещены, но, судя по тому, как улепетывал Казимир, за их использование его точно не должны были погладить по головке. Иначе реагировал бы в десять раз спокойнее, рассказывал бы ещё нам с Герой о том, что ничего такого страшного не случилось.

А не умчался бы прочь так, что аж пятки засверкали.

В какое-то мгновение я подумал, что, возможно, зря церемонюсь. На ладони будто сам по себе вспыхнул колдовской пульсар, и я даже прицелился, намереваясь швырнуть им в Казимира. Плевать на последствия! Пусть бы сгорел, досмотрщик проклятый, в синем пламени! А что? Я инквизитор, знаю, как сделать так, чтобы через несколько секунд от человека были только горелые кости. И боевая магия в этом плане — хороший помощник!

— Не надо! — только и успела вскрикнуть Гера, хватая меня за руку, и я от неожиданности едва успел погасить заклинание — но всё равно слишком поздно, чтобы не причинить ей вреда.

Гертруда одернула ладонь, но и так было видно, что успела обжечься. Она попыталась было спрятать руку за спиной, шепча при этом какие-то простенькие заклинания против ожогов, но я решительно поймал её ладонь и взглянул на рану.

— Сейчас всё излечу, — прошептал я. — Болеть совсем не будет… Спасибо, что остановила.

Я ещё не до конца осознавал, какими могли быть последствия такого необдуманного поступка, но совершенно не хотел, чтобы из-за меня пострадала Гера. Да, пусть этот Казик живет, фиг с ним, если мы сможем уберечь наше счастье.

Заживляющее заклинание подействовало удивительно быстро. Моя магия с такой охотой впитывалась в руку Гертруды, что сомнений в том, насколько мы должны принадлежать друг другу, практически не осталось. Я не стал ничего говорить, потому что знал — очередные откровения могут испугать Гертруду, — но волшебство буквально кричало о том, насколько мы подходили друг другу.