Книга Личная ведьма для инквизитора - Альма Либрем

Но я не успела взяться за дочитывание письма.

— Казимир, вам не рассказывали, что прятаться за шторами — не слишком достойное для мужчины занятие? — голос Людвига заставил меня вздрогнуть и обернуться. Ненависть всколыхнулась во мне, хотелось сию же секунду впиться ему ногтями в глаза, но я изо всех сил сдерживала себя, убеждала, что не буду так реагировать. Не стану делать глупостей.

По крайней мере, если мы с Людвигом и не будем счастливы вместе, то я хоть деньги свои получу, когда выйду за него замуж! И бусина чего-то белеет, хотя мне сейчас совсем не до неё.

— Что тут происходит? — Людвиг выдернул Хогберга из-за шторы. — Гера, что это у тебя?

— Письмо, — тихо ответила я.

— Какое?

— Твое письмо, — прошипела, не в силах сдерживать эмоции. — Любовное! Вот, полюбуйся!

И протянула ему лист бумаги, упорно реагируя повисшую на мне Иоганну.

Глава двадцатая. Людвиг

То, с каким видом Гертруда смотрела на меня, пока я брал в руки письмо, настораживало. Я понятия не имел, что там могло быть такого, чтобы она аж позеленела, но уже подозревал, что ничего хорошего. Тем более, Казик, которого я вытащил из-за шторы, как-то так противненько улыбался, и Иоганна тоже очень странно косилась на Геру.

Однако, в тот миг, когда я пробежался взглядом по строкам письма, понял, что больше всего на свете мне хочется активировать какое-нибудь боевое заклинание и уничтожить тут всех.

Геру. Иоганну. Этого мерзопакостного досмотрщика.

"Любимая Герушка! Пишет тебе твой Эдуард… Как жаль, что ты вынуждена терпеть рядом с собой этого инквизитора! Но ты должна помнить: оно того стоит. Пусть тебе придется притворяться, что ты до смерти влюблена в этого мужчину, разыгрывать страсть перед ним, ты должна помнить: после мучений, когда все утрясется, ты сможешь его бросить, и мы наконец-то воссоединимся, но не будем уже страх, что утеряем наследство.

Порой мне, впрочем, хочется умолять тебя вернуться, забыв о деньгах. Когда я представляю, что ты целуешь этого мерзкого мужчину, обнимаешь его, позволяешь ласкать себя, мне хочется уничтожить весь этот мир. Да, я знаю, что ты такая же жертва обстоятельств, как и я, но я согласен жить даже в нищете, лишь бы ты вновь была рядом со мной.

Всё же, очень рад, что ты проявляешь благоразумие. Нашей доченьке очень нужны эти деньги. Без них она не выживет… Увы, но в тот день, когда Амьен попробовал ввести свои законы наследования на территории Видама, едва не разрушилась и наша счастливая семья.

Но я свято верю: всё ещё пойдет на лад!

Ах, как бы мне хотелось сжечь твоего инквизитора! Быть вместо него рядом с тобой. Касаться твоих плеч ладонями, целовать твои губы, всматриваться в твои карие глаза, наслаждаться твоей ласковой улыбкой…"

Я, не выдержав, оторвал взгляд от письма.

— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — прошипел я.

Магия, которая и без того не особенно держалась в узде, теперь вообще рвалась на свободу. Я чувствовал, что огонь хотел выплеснуться сию же секунду. Охватить это письмо, а вместе с ним и всё поместье.

Деньги? Да сдались мне эти деньги! У Гертруды есть дочь?!

— Я? Я должна объяснять?! — ахнула Гера.

— А кто, я? Кто такой этот Эдуард?!

— Какой к монахам Эдуард, кто такая Эдита?!

— Какая Эдита?!

— Та, от которой у тебя дочь и которая ждет, пока ты бросишь мерзкую ведьму и прибудешь к ней со своим наследством! — выпалила Гертруда, забыв даже о том, что Казимир стоит совсем рядом и готов уже отмечать каждое произнесенное слово.

— У меня есть дочь?! И ты смеешь говорить мне о таком, когда я читаю письмо, в котором твой любовник пишет о вашем ребенке?! — прошипел я. — Да прекрати ты калякать!

Последнее относилось уже к Казику. Я выдрал из его рук блокнот и, даже не присматриваясь к записям, сжег прямо на своей ладони. Порыв ветра развеял пепел по коридору, но мне было не до порядка в поместье. Сейчас единственным предметом интереса было письмо, открывавшее мне глаза на всё то, что происходило в нашей с Герой семье.

Так и не состоявшейся, наверное.

Я был свято уверен, что у Гертруды никогда даже не было мужчины. Не то чтобы это так важно, но… Любовник! И дочь!

— В этом письме, — обвинительно произнесла Гера, тоже не унимаясь, — к тебе обращается какая-то Эдита фон Грайс и пишет о том, что ждет тебя. И что вам на лечение дочери нужны деньги!

— Это вам на… — я запнулся. — Как ты сказала? На что нам нужны деньги?

— На лечение дочери, — произнесла Гера.

Она вскинула руку, зажигая и свой боевой пульсар, и я против собственной воли восхитился тем, как легко Гере, ведьме, обладающей бытовой магией, поддавалась боевая. Всё же, она была потрясающе сильна, хоть и обладала немного другим типом дара, чем тот, с которым я привык сталкиваться в своей жизни.

Удивительно, но магия несколько отрезвила меня. По крайней мере, я наконец-то понял, насколько абсурдным выглядело обвинение. Гертруда сказала бы мне про дочь! Да и когда она должна была успеть её родить? У неё магия на это даже не указывает!

Может быть, это какая-то сестра и очередной мужчина её матери? Или…

Я наконец-то заметил, насколько хитро и невозмутимо смотрел на письмо Казик и как упорно пятилась к приоткрытой двери Иоганна, собираясь улизнуть.

— Стоять! — рявкнул я, и дверь, поддавшись велению моей магии, захлопнулась самостоятельно. — Гера… — я повернулся к невесте. — Подозреваю, тебе сейчас очень хочется меня убить.

— Хочется, — подтвердила Гертруда.

— Понимаю, — мне самому сейчас тоже хотелось устроить здесь побоище. — Но прежде чем я начну оправдываться, не могла бы ты зачитать вслух то, что ты видишь в письме?

Я был уверен, что сейчас этот боевой пульсар прилетит мне между глаз, но Гертруда оказалась куда более разумной. Она спокойно протянула руку, взяла у меня лист бумаги и пробежалась по нему глазами.

- Любимый Лю! — прочитала девушка вслух. — Мне очень жаль, что тебе доводится тратить столько времени на эту ведьму! Но ты должен понимать, что оно того стоит. Да, пусть тебе придется притворяться, что ты до смерти влюблен в эту женщину, разыгрывать страсть перед нею…

— Довольно, — остановил девушку я. — Для меня там совершенно другое письмо.

— Что? — удивленно спросила Гертруда.

Вместо того, чтобы что-то доказывать, я спокойно взял из её рук лист бумаги и вслух зачитал первые строки:

— Любимая Герушка! Пишет тебе твой Эдуард… Как жаль, что ты вынуждена терпеть рядом с собой этого инквизитора! Но ты должна помнить: оно того стоит. Пусть тебе придется притворяться, что ты до смерти влюблена в этого мужчину, разыгрывать страсть перед ним, ты должна помнить: после мучений, когда все утрясется, ты сможешь его бросить, и мы наконец-то воссоединимся, но не будем уже страх, что утеряем наследство.