Книга Торг с мертвецами, часть 1 - Марина Баринова

— Решения Эклузума более не имеют силы на нашей земле, — как можно спокойнее ответил Альдор. — Вам хорошо это известно.

— Ах, барон Альдор…. Вы же умный человек, так оцените ситуацию трезво. Законы и указы — вещи непостоянные: что отменил один король, легко вернет другой и наоборот. Грегор Волдхард уже в Рундкаре и не успеет вам помочь, а я — здесь. Город перенаселен, провизия вскоре иссякнет. Мне известно, что ваша положение скверно. Будут трупы, начнутся болезни, поднимется бунт, вас и половину обитателей замка поднимут на вилы… Зачем вам все это? Зачем жертвовать столькими жизнями ради самодура в стальной короне, если можно решить все бескровно и просто выполнить то, о чем я прошу?

— Я присягнул на верность Грегору Волдхарду. Я и весь этот город. Кстати, вы тоже.

Эккехард пожал плечами, начищенная сталь доспеха холодно блеснула.

— И пожалел об этом, — спокойно проговорил он. — Ваша верность похвальна, да только вы выбрали службу не тому человеку. Подумайте вот о чем: я обещаю оставить в живых всякого, кто откажется от ереси и вернется к истинному Пути, а также поклянется служить мне верой и правдой. Я обещаю даже не отнимать земли у аристократов за исключением тех, что ранее принадлежали монастырям — их я намерен восстановить. — Альдор молча слушал все, что говорил Эккехард. Сладкие речи. Опасные речи. Такие могли и зажечь сердца исстрадавшихся людей. — Я принесу мир этим землям. Снова откроются торговые пути, Криасморский договор снимет финансовую блокаду, люди перестанут голодать и страшиться зимы… Подумайте об этом, любезный эрцканцлер. Я знаю, что все это время вы пытались бороться за лучшую жизнь для хайлигландцев. И я смогу ее дать: часть соглашений уже подписана. У меня есть поддержка и союзники.

Альдор поставил локти на каменный парапет и опустил на них подбородок.

— И сколько воинов Криасмор пришлет для борьбы с рунадми, когда они узнают, что Хайлигланд снова их предал?

— Достаточно, чтобы надолго отбить у них охоту соваться в наши земли.

— Весьма самонадеянно.

Эккехард снова широко улыбнулся.

— Я хочу, чтобы вы помнили о том, что я всегда получаю то, что хочу.

— Будь здесь Артанна нар Толл, она бы с вами не согласилась, не так ли? — съязвил Альдор, припоминая давнюю грязную историю, и тут же едва не пожалел, что не прикусил язык. Лицо лже-короля перекосилось, желваки заходили, глаза потемнели от гнева, а руки в кожаных перчатках крепко вцепились в поводья.

— Не смей говорить об этом, — рыкнул он. — Ты тогда и на свет не родился. Откуда тебе знать, как все было?

Следовало вывести Эккехарда из равновесия в надежде, что он ошибется или наговорит лишнего. Провокация удалась, удар пришелся в цель. Альдору было невыносимо приятно видеть, как, пусть и на мгновение, с мятежника съехала личина непробиваемой надменности. Требовалось показать всем, кто наблюдал за разговором с городских стен, каким был человек, назвавшийся очередным королем, напомнить, что за сладкими речами пряталось и кое-что страшнее. У него получилось, да только эрцканцлер запоздало задался вопросом, не сделал ли он тем самым все еще хуже.

— Молва жестока, как видите. Люди многое помнят, и помнят долго, — ответил Альдор. — Но я лишь хотел напомнить, что иногда все же находится способ вас перехитрить. Ворота я не открою и город не сдам. В Эклузуме зовитесь кем угодно, но здесь булла великого наставника гроша ломаного не стоит, граф Эккехард. И хотя я понимаю, что ничего не добьюсь, все же должен об этом попросить: распустите войска, забудьте о претензиях на трон и возвращайтесь восвояси. Со своей стороны я сделаю все, чтобы король вас помиловал. Не забывайте, ваш младший сын — все еще заложник у рундов.

Ламонт Эккехард умело справился с бешенством, снова натянул привычную маску ледяного превосходства и снисходительно улыбнулся:

— Мы давно попрощались с Райнером. Для нас он уже мертв. И мы не отступимся.

— Скверно. Что ж, я пытался вас отговорить.

Ламонт Эккехард кивнул, и Альдор с удивлением заметил, что лицо его было печально. Неужели он надеялся заполучить город так быстро? Быть может, он пообещал своим союзникам и благодетелям за морем, что захватит власть малой кровью? Знал ли Великий наставник, что на самом деле происходило в Хайлигланде?

— Это не все, — сухо сказал мятежник. — Я пытался по-хорошему, клянусь. Но, видимо, придется действовать иными методами.

Он кивнул другому сопровождающему, к седлу которого было приторочено несколько мешков, и тот, отвязав их, вывалил на вытоптанную траву перед воротами их содержимое. С глухим стуком на землю падали головы гонцов, которых отправил Альдор. Эрцканцлер не выдержал и отпрянул в ужасе.

— Мы поймали всех до единого, — сказал Эккехард, наблюдая за реакцией защитников города. — Одного догнали аж под Роггдором — прыткий был малый. Я хочу, чтобы вы знали: никто не получит вашу весточку. Никто не узнает, что Эллисдор в осаде. По крайней мере, быстро.

— Гонцов было больше, — солгал Альдор. — Вы поймали не всех.

— Ой ли? Перед смертью эти ребятки нам кое-что рассказали. О том, сколько гонцов служат в Эллисдоре, где остальные, с какими поручениями уехали и сколько еще оставалось в столице… Несложная арифметика. Впрочем, кто я такой, чтобы лишать вас надежды. Как по мне, это довольно глупое чувство.

Эрцканцлер не ответил. Он молча смотрел на головы. Всех этих посыльных он знал лично еще со времен службы в Канцелярии. С некоторыми он даже преломлял хлеб, кому-то подносил воду напиться с дороги, принимал из их рук бумаги, слушал устные послания…

— Кстати, если вздумаете выпускать почтовых птиц, знайте, что у меня хорошо обученные соколы, — добавил Эккехард. — Даю вам время подумать. Скажем, три дня. Этого достаточно, чтобы как следует все взвесить и обсудить. Через три дня я буду ждать от вас посланника. Каким бы ни было ваше решение, мы не причиним ему вреда — клянусь именем Хранителя. — С этими словами мятежник поцеловал свой символ веры, а затем, словно вспомнив о чем-то в последний момент, поманил к себе оруженосца и, когда тот подъехал, что-то шепнул ему на ухо.

Юноша — еще совсем мальчишка с приплюснутым носом и россыпью веснушек — снял с пояса бархатный кошель и протянул его господину. Ламонт развязал тесемки, заглянул внутрь и, видимо, убедившись, что содержимое было в порядке, надел кошель на копье оруженосца и приказал мальчишке поднять его Альдору.

— Небольшой символический дар лично для вас, — пояснил лже-король. — Не бойтесь, я не стану оскорблять вас взятками! И все же надеюсь, что этот подарок заставит вас кое о чем задуматься.

Альдор переглянулся с Шварценбергом, протянул руку к наконечнику копья и опасливо снял кошель. Интуиция говорила, что делать этого не стоило, и все же любопытство взяло верх. Заглянув внутрь он, побледнел пуще обычного. Чутье не подвело.

— Что там, ваша милость? — спросил Шварценберг.

— Ничего. Ничего особенного.