Книга Милослава: (не)сложный выбор - Марианна Красовская

— А «зеркало» на шахте есть? — спросила я.

— Зеркало? — удивился Максимилиан. — Для чего? Там одни мужчины. Им не нужно.

— «Зеркало» — это специальным образом подготовленная чаша с водой или льдом, — пояснила я. — В принципе, я могу отправить послание на любой живой источник, но его услышит только водник, а из «зеркала» — любой маг. Вы говорили, там есть маги?

— В основном огневики и природники, — вздохнул Оберлинг. — Плохо. Придется мне своим ходом их искать.

— Да вы с ума сошли! — воскликнула я. — Что значит, своим ходом? Вы даже не маг! Хотите один, на лыжах, в метель?

Оберлинг расхохотался.

— Глупая мышка забыла, что я оборотень? В волчьем облике я найду рудники в любую метель.

— Тогда отчего вы не нашли свою супругу, когда она пропала? — серьезно спросила я.

— Я ее не чувствовал, — признался Оберлинг. — Она была чистым человеком. К тому же мой зверь ее не принял.

— Разве так бывает?

— А у тебя? Ты ведь оборотень… на четверть, кажется? Было ли так, что ты не чувствуешь запах какого-то человека?

— Знаете, я жила среди людей, — задумчиво сказала я. — Я ощущала себя человеком. Я мыслила как человек. Я как-то не нюхала никого, или не задумывалась об этом. Что значит «зверь не чувствует»?

— Даже не знаю, как объяснить, — запустил руку в волосы Оберлинг. — Некоторые люди пахнут по-особому. Ты ощущаешь их настроение, чувствуешь чужой запах на них. Оборотень всегда чует того, в ком есть хоть капля нашей крови. А людей не всех — только близких родственников, иногда друзей и…

— Привлекательных особ противоположного пола? — усмехнулась я.

— Представь себе, нет. Или не всех особ, а только тех, кто, по мнению зверя, может дать здоровое потомство. Представляешь, как забавно: видишь страшную тетку, а зверь от ее запаха рвется в бой!

Естественно, я не могла не задать вопрос:

— А как пахну для зверя я?

— А ты не помнишь? — как-то невесело усмехнулся супруг. — Мой волк пожелал сделать тебя своей в первую же ночь. Конечно, спасибо его величеству. Он прекрасно знает, что в полнолуние зверя сможет удержать от привлекательной самки только очень сильный человек… или маг. Но я не просто не маг, а маг выгоревший. Я был одним из сильнейших. Когда магия ушла, ее место заняла животная сущность. Не всё, конечно. Но вторая ипостась очень усилилась.

— Это значит, что вы с ней плохо справляетесь? — пытаясь скрыть разочарование, уныло спросила я.

Я-то думала, я ему нравлюсь, а это инстинкты!

— Я отлично с ней справляюсь, когда я трезв, — неожиданно сухо ответил Оберлинг. — Впрочем, хватит болтать. Я сегодня выхожу на поиски своих людей. Если через две недели не вернусь — бейте тревогу.

— И как мне бить тревогу, когда мы отрезаны от мира? — мрачно поинтересовалась я. — Колоколов я тут не наблюдаю, сигнальной башни тоже.

— Понятия не имею, — отрезал Оберлинг. — Ты маг, придумай что-нибудь. В крайнем случае, останешься вдовой. Не думаю, что ты многое потеряешь. Замок тебя принял, слуги тоже.

— Постойте, — крикнула ему вслед я. — Я ведь правильно понимаю, что замок теперь принял и вас?

— Мне тепло, — ответил Максимилиан, не оборачиваясь.

Итак, мои знания о природе оборотней пополнились. Моя сущность принимала Митрия Волчека, во всяком случае до тех пор, пока не почуяла на нем запах другой самки. Таман? Пожалуй, Тамана тоже принимала, но менее охотно. А вот по Оберлингу она просто сходила с ума. Иначе с чего бы я от одного его прикосновения слабею?

Впрочем, я оборотень лишь на четверть, и поди разбери — где инстинкты звериной ипостаси, а где — мои собственные чувства? И можно ли вообще выделить звериную ипостась в отдельную личность, если всё это — я?

Всё это слишком сложно для одной маленькой глупой меня.

--

21 числа месяца апреля 781 г. от основания Галлии

Я, младший принц, третий сын своего отца Эстебана II Галлинга, именованный Доминиан Леонардо Александр, пишу эти строки в замке Нефф. Не знаю, найдут ли сии записи когда-либо, не знаю, хочу ли сего, но пишу свою исповедь в надежде, что частица моей души сохранится здесь и после моей грядущей погибели.

С одной стороны, я в поражении и опале. Я глупец. Я тот, кто не рассчитал своих сил — мальчишка, заигравшийся в солдатиков — так назвал меня старый Браенг. Прав он, трижды, четырежды прав!

И в то же время нет человека счастливее меня. Я не один. Мои друзья верны мне. Невеста моя — я знаю, она ждет меня, хотя и напрасно. Живым я вряд ли долго пробуду вне стен замка. Бежать мне некуда.

И всё же благо для человека — знать об окончании жизненного пути. Есть время вспомнить о своих ошибках, есть время поразмыслить, поступил бы ты иначе или нет.

Чего я ждал в случае победы? Власти? Свободы? Признания своих достоинств?

Признаюсь, я ненавижу отца. Я всегда был в тени старших братьев, запасным принцем, неуклюжим, глупым, пустым. Следует признать, что в конечном итоге отец оказался прав. Сейчас я вижу, что шансы одержать победу у меня были самые крошечные.

Что ж, сейчас у меня есть всё: и свобода, и власть, и верные подданные. Государство мое называется замок Нефф, и покинуть его мне не дано.

Холодный замок, враждебный замок. Чудятся мне здесь тени. За каждым углом я вижу врага, за каждой дверью ловушку. Только сила Браенгов сдерживает чары замка.

28 числа месяца апреля 781 г. от основания Галлии

Сегодня я едва не сломал ногу, оступившись и кубарем скатившись с лестницы. Нога опухла, но лекарь определил лишь растяжение связок, наложив тугую повязку. Замок ненавидит меня, и я его понимаю. Я втянул его молодого хозяина в игру, финал которой — плаха. Если бы я мог спасти хоть кого-то из своих людей, я бы вышел, не раздумывая, к тем ловцам, что лагерем расположились у подножья стен. Увы, отец мой, хоть и стал к старости сентиментален и мягок, но прислушивается к словам наследника. А брат не пощадит никого.

Старший брат мой с детства отличался жестокостью и коварством. Сколько раз я находил моих щенков и котят зверски растерзанными, изуродованными, с выколотыми глазами и вскрытыми животами? До тех пор, пока я не отказался от любых питомцев. Не счесть, как часто брат устраивал мне жестокие ловушки. Подпиливал ножки стула, подкладывал колючки под седло лошади, унижал и смеялся надо мной. Измаранная тетрадка и тина в постели кажутся сейчас наиболее безобидными из его шуток.

Брат делал всё это не из зависти: он во всем превосходит меня. Учеба дается ему легче, он крепче физически, его зверь намного сильнее и крупнее моего.

Единственное, в чем я превосходил его — в магии, да и то скорее за счет упорства, чем за счет природных способностей. Но не превосходил второго сына моего отца — он был могущественнейшим магом, чем несказанно гордился.