Книга 13 привидений - Михаил Павлов

Олег сжал заветное колечко, цепляясь за него, как за единственную оставшуюся связь с реальностью. Он знал, он был уверен – на самом деле сейчас он был уверен на сто процентов только в этом – пока у него есть кольцо, у него есть и Вика.

Отступил, чтобы не столкнуться с парочкой. А ну как со светом опять что-то случится? Он не хотел слышать издевательский пьяный смех в темноте рядом с собой. Но пространство площадки было ограничено, так что скрыться от запаха не удалось. Накатила волна теплого кислого смрада, смесь мочи и гнилого картофеля. Вонь болезни – слой минус, слой плюс, так пахла в палате за желтыми стенами шестой городской больницы мама. Дежавю, дежа ни хера не вю – похожий запашок доносился из гроба, когда хоронили отца…

По пути любовники, похоже, не переставали ласкать друг друга – по крайней мере Олег, старавшийся больше в сторону мерзкой парочки не смотреть, слышал какие-то хлюпающие звуки («собаки, сцепившиеся во время вязки собаки»). До ушей донесся сиплый от возбуждения голос:

– Да пускай смотрит. Гребаный извращенец…

Разумеется, сказано на его счет, на чей же еще. И нечленораздельное ворчание, похожее на глухой животный рык, в ответ.

«Собака. Сорока-ворона и собака».

Этомудалаэтомудалаэтомудала.

Парочка заползла в кабину. Еще секунду Олег видел перед собой лохматую тучу спутанных волос и пару серебристо сверкающих глаз. Напоследок, прежде чем исчезнуть за съехавшимися створками, великан прохрипел:

– ЧЕТВЕР-РТАЯ СВАДЬБА! ЧЕТВЕР-РТЫЕ ПОХОР-РОНЫ!

И загоготал так, словно в кабине было не двое, а десяток-другой таких пьяных выродков. Олег отшатнулся, испуганный. Рванул к дверям в прихожую, впопыхах не сразу нащупал в сумраке ручку. Не повернув до конца, потянул раз, другой, третий – наконец открыл и забежал внутрь. Вслед ему глухо гремело, по-псиному подвизгивало, хрипло граяло, плевалось, воняло-душило-тошнило гнильем:

– Мамка сдохла!

– Этому-дала-и-сдохла!

– Папка сдох! Все сдохли!

– И твоя! Твоя сдохнет тоже!

– И твоя! И твоя!..

11

Твоя… Твоя… Тая…

– Ты в порядке? – донеслось из спальни.

«Ничего такого, о чем стоило бы сообщить в полицию?» – эхом прозвучало в голове и заметалось там среди голосов и отголосков, от которых Олега до сих пор трясло.

Мамка сдохла! Все сдохли! Сор-рока-вор-рона.

– Нормально! – Он поспешно скинул куртку, стащил обувь. Ноги подкашивались.

Тяжело прислонился спиной к двери. Лишь отдышавшись и уняв тремор в пальцах, лишь дважды проверив замки – заглянул в комнату. Удивился про себя тому, что в этот раз Вика не вышла встречать его к двери.

ты знаеш

На комнату пала паутина сумерек. Высокие шторы были наполовину задернуты, образуя фигуру из трех треугольников – два темных, обращенных вершиной вниз, по бокам, и просвет исполосованного струями ливня окна между ними. Вика лежала в кровати у дальней стены, кутаясь в простыни.

Олег не стал включать ночник – не хотел, чтобы она заметила ссадины на руках и его общее неважное состояние. Осторожно присел рядом, наклонился. Коротко поцеловал прохладные, плотно сжатые губы.

Вика не отвечала на поцелуй. Вика почти не дышала, не пахла.

– До тебя не дозвониться, ты в курсе? – холод губ обратился ледяным тоном вопроса. Обида.

– Я… – Он задумался, прежде чем ответить. Выуживал в мутной воде причины и поводы. – Я телефон отключал.

– Зачем?

– Работал. И забыл включить после.

– Обо мне ты тоже забыл?

– Нет. Если честно, лишь о тебе и помнил…

– Что с голосом? Ты в порядке? – повторила она. Потянулась рукой, запуталась ноготками в бороде. – Лицо такое, будто призрака увидал.

«Опять?..»

Он осторожно взял ее запястье, прижал маленькую ладонь ко рту, поцеловал красивые тонкие пальцы. Стоит ли ей рассказывать? Стоит ли нести в их жизнь все это, такое смутное-мутное, давнее-недавнее?..

«Ну уж нет. Никого не пущу в мою маленькую оранжерею».

Слой минус, слой минус.

– Просто устал… Голова болит.

– У меня тоже. Из-за погоды, наверное.

– Наверное… Без обид?

– Без обид. Ложись спать, поздно уже.

12

Во сне он подумал, что сны – это тоже слои.

Во сне ему привиделось, что лицо Вики треснуло, кожа на щеках разошлась, окропив кровавыми брызгами постельное белье, и наружу начало лезть что-то матово-черное, хищное, острое. В ужасе он пробудился – и увидел ее бледное, бледнее обычного (но зато целое!), похожее на луну лицо прямо над собой.

– Что там? – прошептала она.

– Где? – не понял он.

– Там, в шкафу. Слышишь?

– Что?..

Он встал, прошлепал босиком, не надевая тапки, к стенному шкафу. Прислушался.

– Свет включи!

Олег вернулся к кровати, включил ночник. Опять подошел к шкафу.

Заглянул внутрь.

Взгляд ползал по костюмам на вешалках. Опустился ниже, замер на высокой плетеной корзине для белья – Вика купила на деньги, отложенные со стипендии, ей было важно иногда приносить в дом какую-нибудь мелочь.

В дальнем углу что-то пряталось.

Что-то, вонявшее мокрой псиной.

Обеими руками Олег взял корзину за округлые бока и потянул на себя. Та сдвинулась еле-еле, не больше чем на пять сантиметров, но у него не было времени удивляться тяжести. Олег навалился, практически лег на плоскую крышку животом, пытаясь заглянуть в темную щель.

Из складок одежды ему навстречу вытянулась громадная волосатая рука с растопыренными пальцами. Вцепилась в лицо, обхватила целиком. Острые длинные ногти прорвали кожу за ушами и на затылке. Нахлынула, моментально забив ноздри, волна смрада.

Шарахнувшись, Олег потерял равновесие и вывалился спиной вперед обратно в комнату. Перед глазами на миг помутилось, а когда взгляд снова удалось сфокусировать – в шкафу уже ничего не было, кроме вешалок с одеждой и бельевой корзины.

– Вика, – выдохнул Олег. – Вика, ты видела?..

– Четвер-ртые похор-роны! – раздалось в ответ.

Олег повернул голову на голос – так резко, что услышал, как хрустнули позвонки в шее, – и ощутил, как приподнимаются, наэлектризовываясь, волосы на затылке.

На спинке кровати, в самом ее изголовье, возвышаясь над покрытой простынями Викой, сидела на корточках голая женщина с длинными черными волосами и огромным вороньим клювом вместо лица. Клюв, похожий на перевернутую набок пирамиду, был приоткрыт, в зеве поблескивали серебром мелкие и тонкие, как иглы, зубы. Голова Вики покоилась, смежив веки, между призывно раздвинутых бедер суккуба.