Книга Руссо и Революция - Уильям Джеймс Дюрант

сословия присоединятся к нему и будут голосовать по очереди. Дворяне ответили, что голосование по сословиям — каждое сословие имеет один голос — является неизменной частью монархической конституции; объединить три сословия в одно и разрешить индивидуальное голосование в собрании, где Третье сословие уже составляло половину общего числа и могло легко заручиться поддержкой низшего духовенства, означало бы отдать интеллект и характер Франции на откуп простому числу и буржуазному диктату. Делегаты от духовенства, разделившись на консерваторов и либералов, не заняли никакой позиции, ожидая, что их поведут за собой события. Прошел месяц.

Тем временем цены на хлеб продолжали расти, несмотря на попытки Неккера регулировать их, и опасность общественного насилия возрастала. Шквал памфлетов нарастал. Артур Янг писал 9 июня:

В настоящее время в парижских магазинах брошюр творится невероятное. Я отправился в Пале-Рояль, чтобы посмотреть, какие новинки выходят в свет, и приобрести каталог всех изданий. Каждый час появляется что-то новое. Сегодня вышло тринадцать, вчера — шестнадцать, на прошлой неделе — девяносто две… Девятнадцать двадцатых из этих произведений — в пользу свободы и, как правило, яростно направлены против духовенства и дворянства… Ничего в ответ не появляется.65

10 июня депутаты Третьего сословия направили дворянам и духовенству комитет, вновь приглашая их на совместное собрание и заявляя, что если другие ордена будут продолжать собираться отдельно, то Третье сословие без них приступит к законотворчеству для нации. Перелом в борьбе коллективных воль наступил 14 июня, когда девять приходских священников перешли на сторону простолюдинов. В этот день Третье сословие избрало Байи своим президентом и организовалось для обсуждения и принятия законов. Пятнадцатого числа Сьез предложил, что, поскольку делегаты в Зале приятных блюд представляют девяносто шесть процентов нации, они должны называть себя «Ассамблеей признанных и проверенных представителей французской нации». Мирабо считал, что это слишком широкое название, которое король наверняка отвергнет. Вместо того чтобы отступить, Сьез упростил предложенное название до Assemblée Nationale. За это проголосовали 491 против 8966 Эта декларация автоматически превратила абсолютную монархию в ограниченную, положила конец особым полномочиям высших классов и стала политическим началом Революции.

Но согласится ли король на такое понижение? Чтобы склонить его к этому, Национальное собрание постановило, что все существующие налоги должны выплачиваться как прежде, пока Собрание не будет распущено; что после этого никакие налоги не должны выплачиваться, кроме тех, которые были санкционированы Собранием; что Собрание как можно скорее рассмотрит причины и средства устранения нехватки хлеба; и что после принятия новой конституции Собрание примет на себя долги государства и будет их выполнять. Одна из этих мер была направлена на усмирение бунтовщиков, другая — на поддержку держателей облигаций; все они были хитроумно разработаны, чтобы ослабить сопротивление короля.

Людовик посоветовался со своим Советом. Неккер предупредил его, что если привилегированные порядки не уступят, то Генеральные штаты рухнут, налоги не будут выплачиваться, а правительство окажется банкротом и беспомощным. Другие министры протестовали, что индивидуальное голосование будет означать диктатуру Третьего сословия и низведение дворянства до политического бессилия. Чувствуя, что его трон зависит от дворян и духовенства, Людовик решил противостоять Национальному собранию. Он объявил, что выступит перед сословием 23 июня. Неккер, потерпев поражение, предложил уйти в отставку; король, зная, что общественность будет возмущена таким шагом, убедил его остаться.

К запланированному королевскому сеансу необходимо было подготовить Зал меню. Приказы об этом были отправлены дворцовым мастерам без уведомления Ассамблеи. Когда 20 июня депутаты Третьего сословия попытались войти в зал, они обнаружили, что двери закрыты, а внутри сидят рабочие. Полагая, что король собирается их уволить, депутаты перешли на расположенный неподалеку теннисный корт (Salle du Jeu de Paume) и принесли клятву, которая вошла в историю:

Национальное собрание, считая, что оно созвано для установления конституции королевства, восстановления общественного порядка и поддержания истинных принципов монархии, что ничто не может помешать ему продолжать свои обсуждения в любом месте, где оно будет вынуждено обосноваться, и, наконец, что где бы ни собрались его члены, там и есть Национальное собрание, постановляет, что все члены этого собрания должны дать торжественную клятву не расходиться и собираться вновь, где того потребуют обстоятельства, пока состояние королевства не будет установлено и укреплено на прочных основаниях; и что после принесения упомянутой клятвы все члены, и каждый из них в отдельности, должны ратифицировать это непоколебимое постановление своей подписью.67

Подписи поставили все, кроме двух из 557 присутствовавших депутатов и двадцати их заместителей; еще пятьдесят пять депутатов и пять священников подписались позже. Когда весть об этих событиях достигла Парижа, разгневанная толпа собралась вокруг Пале-Рояля и поклялась защищать Национальное собрание любой ценой. В Версале стало опасно появляться на улицах дворянам или прелатам; несколько человек подверглись рукоприкладству, а архиепископ Парижский спасся только тем, что пообещал присоединиться к Собранию. 22 июня присягнувшие депутаты собрались в церкви Святого Людовика; там к ним присоединились несколько дворян и 149 из 308 церковных делегатов.

23 июня представители трех сословий собрались в зале Menus Plaisirs, чтобы выслушать короля. Зал был окружен войсками. Неккер заметно отсутствовал среди королевской свиты. Людовик говорил недолго, а затем поручил государственному секретарю огласить свое решение. Оно отвергало как незаконное и недействительное предположение депутатов, объявивших себя Национальным собранием. Оно разрешало объединенное собрание трех орденов и индивидуальное голосование по вопросам, не затрагивающим сословную структуру Франции; но при этом не должно было быть сделано ничего, что могло бы нарушить «древние и конституционные права… собственности или почетные привилегии… первых двух орденов»; а вопросы, касающиеся религии или церкви, должны были получить одобрение духовенства. Король уступил Генеральным штатам право накладывать вето на новые налоги и займы; он обещал равенство в налогообложении, если за это проголосуют привилегированные ордена; он предлагал принять рекомендации по реформе и учредить провинциальные собрания, в которых голосование будет индивидуальным. Он согласился покончить с кортежем, казенными письмами, пошлинами на внутреннюю торговлю и всеми пережитками крепостного права во Франции. Он завершил заседание краткой демонстрацией власти:

Если вы оставите меня в этом великом предприятии, я буду работать один на благо моего народа….. Я буду считать себя единственным их истинным представителем… Ни один из ваших планов или действий не может стать законом без моего прямого согласия….. Я приказываю вам немедленно разойтись и завтра утром отправиться каждому в зал