Книга 10000 лет до нашей эры. Книга 1 - Катерина Риш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не об этом. В моих… землях о мужчине, у которого нет избранницы, говорят, что он свободен. Ты хотел бы такую свободу?
Понятия «холостяк» у них отсутствовало.
— А ты? — усмехнулся он. — Раз спрашиваешь об этом.
О, нет, я не хотела.
Я хотела превратить Чудовище в Принца.
Но вместо этого я вспомнила, что брак здесь нужен только для того, чтобы дарить сыновей, которых я, после того, как им исполнится три, никогда больше не увижу, и неожиданно для самой себя ответила ему:
— Да.
Мне хотелось причинить ему боль, которую он так умело причинял мне. Я осознала, как глупо это было, но было уже поздно.
Я посмотрела на него снизу вверх. Он криво усмехнулся.
— Скоро, — пообещал он. — Сегодня я получил вести, что избранница Аспина ждет сына. Скоро ты будешь свободна.
Спрашивать, какое отношение это имеет ко мне, было уже не кого. Он тут же развернулся и ушел.
А я посидела немного и медленно опустила ноги в купель, а затем и спрыгнула вниз. Что такое оказаться один на один с котенком саблезубого тигра после вот таких вот разговоров с Анкхаратом? Плёвое дело.
С тех пор я не только разговаривала, но и проводила какое-то время рядом с котом. Тигренок, а он быстро рос и становился действительно похож на тигра, а не на кота-переростка, вначале воспринимал мою близость в штыки. Но постепенно стал привыкать. Он метался по купели, и я понимала, что он жаждет свободы.
Поэтому решила рискнуть.
Я выпросила у Зурии плотный кожаный ремень метра два длинной с петлей на одном конце, чтобы обматывать вокруг своей руки, и другим ремнем на другом конце, который заменил бы тигру ошейник. Зурия не поверила мне, что я собираюсь гулять на пару с тигром и пришла посмотреть, но мне вскоре пришлось отослать ее прочь, потому что на присутствие чужого человека тигр только рычал и отказывался меня слушаться.
Когда мы остались одни, он разрешил мне надеть ему на шею ошейник, какое-то время я терпеливо перевязывала между собой крепления, которые упросила сделать крепче обычных. Тигр шумно дышал и щекотал мне руки усами. Я впервые провела рукой по его шикарному блестящему меху, и он не зарычал в ответ, а только зажмурился.
Вторым фактом, вызвавшим мое безграничное удивление, стало то, что тигр мог беспрепятственно покинуть каменную купель давным-давно. Он легко запрыгнул на стену с пола и терпеливо дождался, пока я поднимусь к нему по лестнице.
— Надо тебе имя придумать, как считаешь?
Тигр махнул хвостом, мол, зови, как хочешь, я не против.
Мы пошли вперед. Вернее, он меня вел, я шла следом. Я пыталась, конечно, управлять им, как заядлый собаковод, но это же, черт подери, прародитель котов, которые до сих пор-то гуляют сами по себе.
Короче, я шла за ним и думала о том, как нам найти дорогу назад и вообще, как мне повернуть с ним назад? Тигр наслаждался свободой, он не убегал, он вышагивал королем на параде, и я понимала, что это оттого, что поблизости, вероятно нет достойных его хищников. Бояться ему тут некого.
Но мы отдалялись все дальше. А я не очень хорошо знала окрестности. Я гуляла вокруг домов и площади перед ними, которую Анкхарат превратил в плац, даже доходила до реки, в которой пару раз плавала при хорошей погоде под присмотром Зурии. В этой-то реке, но чуть выше по течению Анкхарат и тренировал своих бойцов. Он привязывал их за талию к дереву на берегу и заставлял плыть против течения, фактически, на одном месте. Может быть, нас все-таки ждут Олимпийские игры, а не война?
— Так, поворачиваем, — сказал я тигру, тот и ухом не повел.
Я ничего другого не придумала, как сесть ему на спину. Тигр просел под моей тяжестью, зарычал недовольно, попытался уползти, но силенок у него все-таки еще было мало, хоть он и вымахал уже размером с пони.
Я натянула поводок и снова велела ему разворачиваться. Он послушался. Мы вернулись к купелям, он дал отстегнуть поводок и запрыгнул внутрь, где тут же принялся за недоеденное мясо.
С тех пор мы ежедневно совершали наши прогулки, и один раз я даже проехала до его каменной клетки верхом. Это стало моим единственным развлечением и отдушиной.
Но для этого развлечения мне нужна была другая одежда.
Зурия была непреклонна. Другой одежды не было и не будет, сказала жрица.
Я была не лыком сшита. Я нашла нож и разрезала одну из этих безразмерных юбок-мешков до короткого мини, чтобы можно было устроиться на спине тигра. В ней я ходила на свидания к тигру, а дома переодевалась, и все были довольны.
Пока в лесу однажды я не встретила Анкхарата.
К тому времени я нарекла тигра Швинном, в честь моего верного велосипеда, оставленного в одиночестве на берегу Азорских островов.
Мы шли густым пролеском, когда Швинн зарычал, но я не обратила внимания — он иногда порыкивал на мелких зверьков, шнырявших в кустах.
А потом он зарычал сильнее, шерсть на его загривке под моими руками встала дыбом. Доигрались, подумала я, нашли хищника, который нас-то и сожрет.
Но Швинн рычал на Анкхарата, чьей запах, конечно, был ему знаком, но друзьями они не были.
Анкхарат вышел на тропу и остановился. Не знаю, что сильнее поразило его — мой внешний вид или то, что я ехала верхом на тигре.
Из-за его спины возникли другие лица, его солдаты, мокрые с головы до ног. Они возвращались с заплывов. Два десятка глаз уставились на меня, и другие все еще пребывали, шепотом спрашивая, что там впереди, почему стоим?
Под тяжелым взглядом Анкхарата я легонько шевельнула коленями, и Швинн, хоть со мной и несогласный, с недовольным ворчанием, под пристальным вниманием зрителей, все-таки пересек тропу. Какой позор был бы, ослушайся он меня именно сейчас, но котик, мой умный добрый котик, повиновался. Я потрепала его за загривком, когда мы оказались возле деревьев с другой стороны. Там я позволила себе оглянуться назад.
По тропе вышагивали солдаты, едва ли не сворачивая себе шеи, стараясь разглядеть среди деревьев нас с тигром. Некоторые улыбались.
Не улыбался только Анкхарат. И в этом было уже что-то привычное, стабильное. Если бы он улыбнулся или рассмеялся, я бы, наверное, свалилась бы со спины тигра на землю от удивления.
Он не сказал ни слова. Только сжал кулаки и пошел своей дорогой.
Скоро я обрету свободу, сказал он. Может быть, он прав хотя бы в том, что не стоит привязываться к тем, кого суждено потерять навсегда?
Время летело, как сорвавшаяся с горы телега. Ничего не менялось: ни в распорядке дня Анкхарата, ни в наших ужинах, проведенных в молчании.
До меня, кажется, впервые стало доходить, что это навсегда. Вот так, с мужчиной, который мне совсем даже и не рад, я могу провести остаток жизни. «Жили долго и счастливо и умерли в один день», это явно писали не про нас.
