Книга На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Услышав выстрелы с противоположного берега, обер-лейтенант прыгнул за танк. Укрылся за дымящимся остовом и увидел, что его пулемётчики валятся на землю один за другим.

Следом за офицером за машиной укрылось с десяток его подчинённых. Он достал из кобуры пистолет и снял оружие с предохранителя. Навёл на ближайшего рядового. Закричал во весь голос и приказал палить по врагу.

Подгоняемые громкими криками, солдаты бросились к пулемётам, установленным на борту погибшей «четвёрки». Высунулись из-за брони. Глянули на берег станицы, занятый советской пехотой. Быстро поняли, откуда стреляют, и открыли ответный огонь.

Очередь ударила в землю справа от плеча Николая. Ещё минуту назад он хотел умереть, но всемогущий инстинкт взял дело в свои крепкие руки. Услышав свист пуль над собой, боец ткнулся лицом в рыхлую землю и затрясся от страха. Один кусочек свинца чиркнул по каске, но не пробил прочную сталь, а с визгом рикошетировал в сторону.

Ощутив сильный удар, красноармеец словно очнулся от наваждения и быстро пришёл в себя. Собрал в кулак всё своё мужество. Поднял голову и вновь взялся за тяжёлый «ручник». Прицелился в то место, откуда палили фашисты, и нажал на курок. Короткая очередь срезала фрица, но свободное место тотчас занял другой. Потом застрочил ещё один пулемёт, за ним второй, третий, четвёртый.

Не обращая внимания на обстрел, Николай бил по фашистам до тех пор, пока не иссякли патроны. Тогда он откинул трофейный «MG» от себя и взял привычную «трёхлинейку». Куда попадали одиночные выстрелы, он толком не видел. Холодный пот залил глаза густой пеленой, а вокруг повисло облачко пыли, поднятое пулями фрицев.

Несколько горячих цилиндриков задели его руки и плечи. Мышцы опалило огнём, но Николай пересилил себя и остался на месте. Раны были не очень опасными, можно и потерпеть. Жаль, что кровь утекала из тела, и боец стал быстро слабеть.

Спустя пару минут хлопнул один миномёт, следом второй и третий. Свистнула мина над головой. Перелетела бугор и врезалась в дом, что стоял возле подошвы пригорка. В воздух поднялось облако дыма и гари, в котором мелькали обломки досок и мелкие щепки.

Другая мина ударила по просёлку. Третья – чуть ближе к реке. Фрицы внесли коррективы в прицел. Грянул разрозненный залп. Снаряды мелькнули над переправой и один за другим врезались в позицию советских солдат.

Их протяжного свиста Николай не заметил. Грохнул оглушающий взрыв. Ударная волна от тяжёлых снарядов прошлась над бойцом. Сжала тело, словно клещами, и разорвала сосуды, питавшие сердце и мозг. Тонкие струйки крови вытекли из носа, рта и ушей. Пульс прекратился, и красноармеец скончался.

Озверевшие фрицы не угомонились на этом и ударили по пригорку ещё несколько раз. Так сказать, для порядка.

Офицер понял, что в ответ не стреляют, и дал команду стрелкам: «Отставить огонь!» Подождал ещё десять минут. Убедился, что на том берегу всё снова затихло. Поправил фуражку на голове и выбрался из-за сгоревшего танка.

Потеряв около двадцати человек, он стал действовать куда осторожнее. Теперь через мост пошёл лишь один солдат с пулемётом и его второй номер с коробкой патронов. Остальные его страховали.

Стрелок и помощник перебрались на противоположную сторону. Встали плечом к плечу. Выставили оружие перед собой и, низко пригнувшись, двинулись к позиции пехотинцев.

Тем временем второй пулемётчик с напарником перебрались следом за своими «камрадами» и так же осторожно, как первая пара, стали подниматься на холм, где стояла батарея советских орудий.

Лишь после того, как четыре разведчика добрались до места, осмотрели позиции и просемафорили, что не встретили живого врага, офицер успокоился. Отдал новый приказ, и переправа продолжилась. Но даже теперь, когда на ближайших высотках стояли свои пулемёты, каждый раз по шаткому мостику шло не более пятёрки стрелков.

Перейдя на ту сторону, солдаты тотчас рассыпались по дворам, обыскали дома, погреба и сараи, но никого из живых не нашли. Наткнулись только на трупы трёх человек, раздетых почти догола. Судя по виду сапог, это были разведчики-мотоциклисты, которые первыми попали в станицу.

Как и положено немецкому командиру, обер-лейтенант не рвался вперёд, а перебрался в деревню после того, как в ней оказалась вся его рота. Первым делом он пошёл на бугор, с которого стреляли солдаты противника. Увидел несколько тел, лежавших в окопе, засыпанном до половины землёй, и приблизился к убитому Николаю. Взглянул на немецкую каску, на «MG 34» без патронов и понял, откуда взялись эти трофеи.

Затем обратил внимание на кусочек железа, торчащий в спине мертвеца. Судя по тому, что кровь уже запеклась и стала коричневой, осколок попал в солдата давно. Более часа назад. Видно, ещё при первом миномётном обстреле. Выходит, что сотню стрелков сдерживал один инвалид с парализованными ногами.

Рассерженный этим выводом, офицер подозвал к себе мотострелка, спустившегося с высотки, и спросил:

– Сколько орудий стоит на вершине?

– Только одна 76-миллиметровая длинноствольная пушка, – ответил солдат. – Орудие сильно разбито, а рядом находится погибший расчёт из шести человек.

«И здесь я видел пять мёртвых тел. Значит, в общей сложности их будет только одиннадцать, – подвёл итог командир про себя. – Ни машин, ни телег мы на дороге не видели. Следов тоже нет никаких. Лишь один, да и тот от нашего мотоцикла. На нём могли уехать всего трое. Выходит, их было не больше пятнадцати, самое многое, двадцати человек.

И эта жалкая кучка славян уничтожила восемь средних танков, дюжину «Ганомагов», тридцать пять panzersoldat и около полусотни мотострелков. Ещё три десятка получили ранения. Прямо как триста спартанцев при Фермопилах. Те тоже сражались против огромной армии персов и погибли почти все поголовно».

Офицер повернулся к реке. Посмотрел на узкую дамбу, усеянную остовами сгоревших машин, и печально подумал: «Нужно признать, что место для артиллерийской засады они выбрали очень удачно. Выбили всю бронетехнику. Нанесли огромный урон живой силе и сорвали наш рейд по советским тылам. Ни о каком марше вперёд не может быть даже речи. Придётся роте оставаться на месте и ждать подкрепления. – Он тяжело вздохнул. – А мне перевода в штрафной батальон».

Закончив с беглым осмотром, обер-лейтенант подозвал к себе двух фельдфебелей и отдал приказ:

– Стрелкам выйти на восточную околицу данной деревни. Вырыть окопы полного профиля и занять оборону. По одному пулемёту с расчётами оставить на этих высотках. – Он указал на холм, где стояло орудие, и на траншею, где лежал Николай. Помолчал и продолжил: – Сейчас очень жарко. Поэтому мы не можем ждать, пока подойдёт специальная зондеркоманда. Приказываю собрать все трупы убитых и предать их земле возле местного кладбища.

Немного подумал и тихо закончил:

– Противников тоже захоронить. Они хоть и наши враги, но доблесть и смелость мы должны уважать. – Спустился с бугра, на котором стоял. Увидел бегущего к нему ординарца и повернулся навстречу. Выслушал короткий доклад и, наконец, услышал приятные новости.