Книга На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Всегда одетый с иголочки, офицер выглядел нисколько не лучше. Стеснялся неуместного вида и чувствовал себя так неуютно, словно был в этом виновен.

– Ничего, – сказал он себе под нос. – Сейчас перейдём на ту сторону. Займём оборону и помоемся или в реке, или, что ещё лучше, в русских банях. Холодной водой вряд ли отмоешь засохшую болотную жижу. Заодно постираем форму с исподним.

Он приказал трём отделениям взять оружие и боеприпасы. Подойти к началу моста и встать в шеренгу на северной обочине дамбы. Обер-лейтенант прошёлся вдоль куцего строя, застывшего по стойке «смирно». Брезгливо осмотрел пехотинцев и их грязную форму. На фоне сожженных машин мотострелки выглядели особенно жалко, словно убогие погорельцы, спасшиеся во время пожара.

В каждом подразделении не хватало двух, а то и больше солдат, которых убили проклятые варвары. Так что уцелевшие в ходе боя солдаты оказались сильно нагружены: на спине ранец с вещами и винтовка «Mauser», на ремне противогаз, штык-кинжал, подсумки и пара гранат, торчащих из-за широкого пояса.

В руках у первого стрелка пулемёт «MG 34», у второго коробки с набитыми лентами. У третьего, четвертого и пятого – части от миномёта калибром 81 миллиметр. У всех остальных деревянные чемоданчики с минами.

По команде своего командира первое отделение повернулось направо. Строй слегка растянулся, и с интервалом в метр-полтора солдаты трусцой направились к наведённому хлипкому мостику.

Двигаясь длинным гуськом, они подошли к началу висячей конструкции, где, наконец, осознали трудности предстоящей им переправы. Засуетились и стали перекладывать свою ношу в левую руку, чтобы освободить другую ладонь.

Делали они это затем, что боялись упасть, и хотели сжать пальцы на тонком канате, что служил им перилами. Справившись с нелёгкой задачей, они наступали на тонкий настил, связанный из корявых жердей.

Система тросов оказалась такой неустойчивой, что под ногами стрелков начала вилять из стороны в сторону и колебаться вверх-вниз, как синусоида. Опасаясь падения в реку, солдаты притормозили и пошли очень медленно, словно калеки.

Обер-лейтенант взглянул на своих подчинённых и понял, что переправа займёт много времени. Эти ленивые увальни едва держались на ватных конечностях. Да, под ними шаткая лента, но ведь он дал строгий приказ идти как можно быстрее. А воинский долг превыше всего!

Офицер хотел подстегнуть руганью таких нерасторопных свиней, но вдруг осознал, его крик ничего не изменит. Придётся стоять и смотреть, как стрелки едва шевелятся. Окажись чужой снайпер на том берегу, и враг перебьёт их всех до единого. Хорошо, что он распорядился свернуть не все пулемёты и миномёты.

Когда первые девять стрелков целиком втянулось на мост, второе отделение без команды тронулось с места и, не спеша переступая ногами, двинулось к подвесному мосту. Третье непроизвольно шагнуло за ним.

Остальные восемь неполных десятков неторопливо готовились к переправе. Собирали выброшенное из «Ганомагов» имущество. Разбирали миномёты на части. Готовили к переноске «MG 34», кроме тех четырёх, что следили за вражеским берегом.

Всем сильно хотелось уйти с узенькой дамбы, где они на виду у врага. Нужно быстрей перейти на другой берег. Как следует окапаться и занять оборону. В траншеях они покажут «советам», кто из них лучше воюет. Германцы всегда и везде легко били диких славян. Всё-таки высшая раса – это не какие-то «унтерменши».

Николай лежал на пригорке. Смотрел на проклятых фашистов и думал, как лучше всего поступить. Прикинув несколько вариантов, он выбрал один и решил больше не мучиться. Как пойдёт, так и будет. Всё равно ему дальше не жить.

Да и что это за жизнь с больным телом, парализованным ниже пояса? Слышал он о таких бедолагах. Они существуют долгие годы, но всё это время не могут двигать ногами и даже не чувствуют, когда испражняются. Кому нужен подобный калека? Уж лучше погибнуть в бою, как мужчина.

Он увидел, что десяток фашистов забежали на мост, висящий на тонких канатах. Конструкция вдруг забилась, словно змея, закреплённая на берегах головой и хвостом. Фрицы резко замедлились и стали передвигаться со скоростью черепахи. Бей в кого хочешь, на выбор.

Боец не стал торопиться. Короткие сошки позволяли оружию двигаться в разные стороны. Нужно только слегка сдвинуть корпус туда или сюда, вперёд и назад. Он посмотрел на два пулемётных расчёта, стоящих за дымящимся танком.

Сначала прицелился в тех, что стояли справа, потом перевёл на левую пару, а потом ближе к себе, на отделение, которое медленно шагало к мосту. Повторил комбинацию ещё пару раз и понял, что мышцы запомнили последовательность этих движений.

Набрал полную грудь воздуха. Шумно выдохнул, затаил дыхание и начал стрелять. Всё получилось так, как он и рассчитывал. Пара коротких очередей срезала четырёх пулемётчиков. Убил он их или нет, он не знал, но все фигуры вдруг странно задёргались и исчезли из его поля зрения.

Руки сами навели тяжёлый «ручник» на солдат, стоящих в затылок друг другу. Палец крепко вдавил спусковую скобу. Рявкнуло несколько выстрелов, один за другим. Массивные пули ударили в первого фрица. Пробили его тело насквозь и впились во второго.

Упираясь в землю локтями, Николай чуть подался назад. Медленно поднял грохочущий ствол и навёл его на третьего, потом на четвёртого, пятого и шестого фашистов.

Пехотинцы валились один за другим, как костяшки от домино. Открывали того, кто стоял позади, и тот тоже падал словно подкошенный. Лишь двое последних успели понять, что случилось. Увидели гибель «камрадов». Прыгнули в разные стороны и ушли от обстрела.

Третья группа солдат, ждавшая у моста, не растерялась. Услышав стрельбу с противоположного берега, отделение вздрогнуло, как один человек, и рассыпалось, словно нитка с нанизанными на неё гнилыми грибами. Фашисты прыснули кто куда. Спрятались среди сожженных машин и исчезли из вида.

Николай не стал их ловить по отдельности. Перевёл пулемёт на подвесную конструкцию и ударил по первому фрицу. Тот уже спрыгнул с моста, но убежать не успел. Получил пулю в грудь и, обливаясь кровью, рухнул на деревянный настил переправы.

Очередь не остановилась на этом. Хлестнула по тем, что шли позади, и стала срезать их одного за другим. Кого-то убила сразу, кого-то лишь подстрелила. Но и первые, и вторые слетали с моста и с плеском падали в мутную воду.

Оружие и амуниция тянули на дно, как огромная гиря, а избавиться от ремней и сложных застёжек удалось очень немногим. Но и те, кто смог всплыть на поверхность, недолго на ней задержались.

Алая жидкость хлестала ручьями из множества ран. Покидала каждое пробитое тело и растворялась в воде без остатка. Фашисты пытались добраться до берега, но слабели быстрее, чем успевали доплыть до мелкого места. Обессилев от кровопотери, они погружались в пучину. Глотали столько воды, сколько могло в них уместиться, и упокаивались на илистом дне.

Покончив с теми, кто был на мосту, Николай хотел ударить по тем пулемётным расчётам, с которых начал атаку. Стал поворачивать тяжёлый «ручник», но не успел этого сделать.