Книга Мальчик со шпагой - Владислав Крапивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну и хорошо. Слушай, Каховский, поддержи идею.
— Какую?
— Давай назначим тебя октябрятским вожатым к второклассникам.
— Юля, — с укором произнес он, — мне сейчас по физике отвечать, а ты страшные вещи говоришь.
— Да я серьезно!
— И я серьезно. Нельзя же так пугать человека.
— Серёженька, у тебя получится. Ты вон как за них заступаешься!
— Одно дело — заступаться, другое — командовать.
— Ну ты же командуешь в клубе "Эспада". Ты там, говорят, не то адмирал, не то капитан.
— Это же в "Эспаде". Там у меня в группе нормальные люди, а не малыши. Они сами знают, как что делать, даже и не надо командовать. А к маленьким подход нужен.
— Желание нужно, — грустно сказала Юля. — Никто из мальчишек не хочет работать. В совете дружины девчонки, в тимуровском штабе девчонки… А мальчишки — кто в хоккейной секции пропадает, кто у вас в клубе, а про школьные дела и слышать не хотят.
— Ю-у-у-ля, — протянул Серёжа, — ты хороший человек, а говоришь… прямо не знаю что. Во-первых, у нас в "Эспаде" из нашей школы только несколько человек, все больше из сорок шестой и девятнадцатой. Даже обидно. Во-вторых, дружинную газету кто всегда делает? Воронины. В концерте сегодня у кого главный номер? У Кузнечика. То есть у Медведева. В барабанщики ты кого записала? Пашку Снегирева из четвертого класса. А где он барабанить научился? В "Эспаде" у Данилки Вострецова, есть у нас такой барабанщик. Жалко, ты его не знаешь, он в сорок шестой школе учится.
— Немножко знаю, — сказала Юля. — Это мой брат.
— Ух ты! — удивился Серёжа. — А я все не мог понять, на кого ты похожа. Знакомое что-то…
— Рыжие все похожи, — вздохнула Юля.
— Ты не рыжая, а золотистая. И Данилка тоже… Юль, позвони Данилке, пожалуйста, в клуб, он сейчас там. Пусть он мне свой белый ремень оставит. Я потом забегу, возьму. Мне для вечера надо.
— А пойдешь в вожатые?
— Ну, Юля…
— Не буду звонить.
— Слушай, Юля. Если тебе вожатый нужен, поговори с Наташкой Лесниковой. Она давно к малышам хочет, а все не решается.
— Она девочка. У меня и так все девчонки в активе.
— Она лучше всякого мальчишки, — сказал Серёжа. — Позвони Данилке, ладно? А то мне неудобно к телефону в учительской соваться. Ну, я побежал!
Когда Серёжа вошел в класс, все притихли и стали смотреть на него. Серёжа поймал встревоженный взгляд Кузнечика, улыбнулся и мигнул: "Все в порядке".
— Живой? — спросил Сергей Андреевич. — А мы уж тебя похоронили. Отвечать будешь? Ну, иди к доске, мятежная душа.
…Из школы Серёжа вернулся в шесть. А в половине седьмого позвонил Кузнечик:
— Серёжка, ты на вечер в форме идешь?
— Конечно!
— Я тоже хочу. А родители жмут. Говорят, зря, что ли, новый костюм покупали?
— Ну, не знаю… Я только в форме.
— Я тоже. Ну его, этот костюм, я в нем на жениха похож. А ты парадный ремень достал?
— Ага. У Данилки. Только надо в клуб забежать.
— А мне Митька принес, ему барабанщики подарили.
— Волнуешься перед выступлением? — спросил Серёжа.
— Нет. Почему-то нисколько… Знаешь, я сегодня письмо получил от того парнишки, из Чили… Четвертого сентября отправлено, за неделю до мятежа.
— Вот это да… Долго оно шло.
— Знаешь, Серёжа, я даже боюсь. Я думаю: а вдруг его уже в живых нет? Он ведь сын коммуниста, а фашисты стреляют во всех без разбора: и в больших, и в пацанов.
— Может, в партизаны ушел с отцом, — сказал Серёжа.
— Может быть…
— А что пишет?
— Не знаю. Брата нет, а сам я не могу перевести. Коротенькое письмо. Несколько марок прислал и свою фотографию. Я думал, они там все черные, смуглые, а он совсем светлый. На Митьку немного похож. А имя такое длинное: Алехандро Альварес Риос…
Вечер состоял из двух отделений: концерт и танцы.
В ожидании концерта мальчишки и девчонки толклись в коридоре у дверей зала.
К Серёже и Наташе подошла Татьяна Михайловна.
— Как настроение? — поинтересовалась она.
— Бодрое, — сказала Наташа.
— Спасибо, — сказал Серёжа.
— Кстати, могу выдать небольшую тайну, — сообщила Татьяна Михайловна. — Ради праздника. Нелли Ивановна требовала для тебя, Серёжа, строгого выговора, но мы с Анатолием Афанасьевичем убедили ее, что не надо.
— И она согласилась? — с большим сомнением спросил Серёжа.
Ну… как видишь. Хотя поведение тебе, конечно, придется снизить. "Примерного" уже не будет, только "удовлетворительное".
Серёжа засмеялся.
Татьяна Михайловна удивилась:
— Разве я сказала что-нибудь смешное?
— Ну, Татьяна Михайловна, вспомните: когда у кого из нас было "примерное" поведение? Разве что у девчонок, да и то не у всех.
— Да… Народ вы очень уж беспокойный.
— Зато веселый, — заметила Наташа. — Иногда плакать надо, а мы смеемся.
— Ты о чем это, Лесникова?
— О Стасике Грачёве. Он такой счастливый сегодня. Отец не отлупил, вот он уже и скачет от радости.
Татьяне Михайловне, видимо, не хотелось говорить о грустных вещах, она изменила разговор. Поглядывая на левый Серёжин рукав с голубой нашивкой и золотым капитанским угольником, она спросила:
— Это у вас такая форма в клубе? Красиво. Только почему такое странное название?
— Это испанское слово, — объяснил Серёжа.
— Я понимаю. Но разве не нашлось русского?
— А что такого? Есть, например, студенческий строительный отряд "Гренада". Я с ним летом встречался. Тоже испанское название.
— "Гренада" — это другое дело, — возразила Татьяна Михайловна. — Про Гренаду песня есть.
— Про "Эспаду" тоже есть песня, — сказала Наташа.
Серёжа удивленно посмотрел на нее, но спрашивать не стал.
Они прошли в зал.
А через несколько минут на сцену вышел Кузнечик с гитарой. Шестиклассники зашумели, зааплодировали.
Павлик Великанов поправил перед Генкой микрофон.
Кузнечик, не дожидаясь тишины, ударил по струнам. И тишина пришла сама, сразу.
Не успел Серёжа научить Кузнечика песне про горниста и всадников. Генка пел ту, старую, про летчика.
Но сейчас в этой песне, кроме знакомых слов, Серёжа услышал новые:
После каникул стал падать замечательный пушистый снег, и за два дня пришла зима. Правда, потом наступила оттепель, но и это было здорово: снег набух, сделался липким. Каждую перемену в скверике перед школой реяли стаи тугих снежков. Снежки разбивались на стенах и дверях влажными серыми звездами.
