Книга Кто развязал Первую мировую. Тайна сараевского убийства - Владислав Гончаров

За последние несколько лет Германия систематически удерживала Австрию от агрессивной политики на Балканах, которая могла бы вовлечь Тройственный союз в конфликт с Тройственным согласием. Сейчас же после сараевского убийства, когда даже серьезные люди в Вене часто «выражали надежду, что Австрия имеет теперь оправдание для того, чтобы окончательно свести счеты с сербами», германский посол Чиршки при каждом удобном случае спокойно, но весьма энергично и серьезно предостерегал от опрометчивых шагов. Он указывал, что Австрия должна прежде всего точно уяснить себе, чего она хочет, и помнить, что она не одна на свете. Она должна считаться со своими союзниками и с общим европейским положением, в особенности с той позицией, которую Италия и Румыния занимают по отношению к Сербии.

2 июля Берхтольд обстоятельно изложил ему, какую угрозу представляет великосербская пропаганда. Как раз тогда было получено сообщение, что 12 убийц едут в Вену с целью убить императора Вильгельма. Таким образом, Германия не менее Австрии была заинтересована в том, чтобы положить конец белградским заговорам.

Чиршки не возражал, но конфиденциально заметил австрийскому министру, что если Берлин в прошлом не делал более определенных обещаний относительно поддержки, то это объясняется тем, что Австрия «разговаривала лишь теоретически, но ни разу не формулировала определенного плана действий». Только в том случае, если такой план будет формулирован, Берлин сумеет пообещать полную и безоговорочную подержку. Чиршки снова указал Берхтольду, сколь опасно отталкивать от себя Румынию и Италию.

Из Берлина тоже слали выражения симпатии, но сопровождали это советом соблюдать осторожность. Австрийский посол в Берлине телеграфировал:

«Циммерман (германский помощник статс-секретаря по иностранным делам) уверял меня, что он будет считать вполне понятным решительное выступление со стороны Австрии, которой в настоящее время сочувствует весь цивилизованный мир. Но он все-таки рекомендовал бы соблюдать величайшую осторожность и советует не предъявлять Сербии унизительных требований».

Ввиду такой осторожной и умеренной позиции, занятой Францем-Иосифом, Тиссой и Германией, Берхтольд опасался, что в случае немедленного объявления мобилизации против Сербии Австрия останется без поддержки Германии, а это могло бы иметь гибельные последствия. Он понимал, что ему надо сначала добиться гарантии поддержки со стороны Берлина всякой политики, которую он в конечном итоге станет проводить. Для того чтобы достичь этого, он решил отправить графа Гойоса со специальной миссией в Берлин.

Берхтольд хотел играть на два фронта. Он не желал открыто отказываться от мирной программы Тиссы, которая в Берлине, по всей вероятности, встретила бы одобрение и которая заключалась в привлечении Болгарии на сторону Австрии и Германии, но в то же самое время он был намерен приложить все усилия к тому, чтобы склонить Германию к одобрению энергичных и немедленных военных действий против Сербии. Для этой цели он собирался всемерно использовать сараевскую трагедию. Он настойчиво указывал, что нити заговора ведут в Белград и что преступление является завершением целого ряда совершенно нетерпимых оскорблений со стороны Сербии, против которых теперь пора действовать силой. В соответствии с этой двойственной программой он решил отправить в Берлин обширный меморандум, о котором только что говорилось, но сделал к нему приписку:

«Означенный меморандум был как раз закончен, когда совершились ужасные события в Сараеве. Сейчас еще вряд ли можно полностью учесть все значение этого подлого убийства. Несомненно, если еще требовались доказательства невозможности перебросить мост через пропасть, отделяющую австро-венгерскую монархию от Сербии, и беспредельности великосербских вожделений, которые ни перед чем не останавливаются, то теперь они даны. Австро-Венгрию нельзя было упрекнуть в отсутствии доброй воли и готовности установить сносные отношения с Сербией, но события последнего времени показали, что все эти усилия тщетны и что в будущем со стороны Сербии монархию ожидает постоянная, непримиримая и агрессивная вражда. Поэтому для монархии тем более необходимо решительно разорвать сети, которыми враги пытаются ее опутать».

Берхтольд набросал также выдержанное в двусмысленном тоне письмо, которое Франц-Иосиф должен был подписать и отправить императору Вильгельму. Значительная часть письма, так же как и меморандума, была посвящена мирной программе Тиссы, дипломатическому сдвигу на Балканах, нажиму на Румынию, привлечению Болгарии и изоляции Сербии. Но начало и конец письма, так же как и приведенная только что приписка, должны были убедить обоих монархов в ответственности Сербии за сараевское убийство и, таким образом, создать фундамент, на котором Бертхольд мог бы построить военное выступление.

О самом военном выступлении здесь не упоминалось, потому что Берхтольд не желал до поры до времени вызывать тревогу у монархов. Но он полагал, что если они усвоят его точку зрения на ответственность Сербии, то согласятся сделать следующий шаг и одобрят вооруженное вторжение в Сербию. Если бы они этого не сделали, он мог бы вернуться к дипломатической программе Тиссы.

Королевское послание содержало следующие строки:

«…Я посылаю вам меморандум, составленный моим министром иностранных дел еще до ужасной катастрофы в Сараеве; после этого трагического события он особенно заслуживает внимания. Нападение на моего бедного племянника является непосредственным результатом агитации русских и сербских панславистов, которые имеют только одно желание – ослабить Тройственный союз и раздробить мою империю. По всем имеющимся данным, сараевское убийство не является делом отдельной личности, а есть результат тщательно подготовленного заговора, нити которого ведут в Белград. И хотя, вероятно, нельзя будет доказать соучастие сербского правительства, но не подлежит сомнению, что его политика, направленная на объединение всех южных славян под сербским флагом, способствует таким убийствам и что дальнейшее сохранение подобного положения угрожает постоянной опасностью моей династии и моим владениям…

Недавние ужасные события в Боснии, надо полагать, убедили и вас в том, что о дружеском устранении антагонизма между Австрией и Сербией говорить. уже не приходится и что мирная политика всех европейских монархов находится под угрозой, доколе в Белграде будет оставаться безнаказанным источник преступной агитации».

Это письмо вместе с меморандумом Берхтольда и его припиской было отправлено в Берлин с секретарем Берхтольда по Министерству иностранных дел, Александром Гойосом, облеченным особым доверием, и затем передано кайзеру австрийским послом графом Сегени в Потсдаме в воскресенье, 5 июля. Сегени писал об этом в своем донесении следующее:

«После того как я довел до сведения императора Вильгельма, что должен передать ему собственноручное письмо австрийского императора, я получил от их величеств приглашение на сегодня в 12 часов дня в новый дворец. Я передал его величеству письмо и приложенный к нему меморандум. Он с величайшим вниманием прочел в моем присутствии оба документа. Прежде всего он заверил меня, что он ожидал с нашей стороны серьезного выступления против Сербии, но в то же время он должен признаться, что сообщение нашего императора затрагивает чрезвычайно сложный европейский вопрос и поэтому он не хотел бы давать определенного ответа, пока не посоветуется с канцлером.