Книга Книга секретов - Жаклин Уэст

– Мы заключили сделку, – сказал Мортон. – И я делал вот это.

Мальчик отступил в сторону, указывая на ванну.

Следуя взглядом за жестом Мортона, Олив впервые внимательно осмотрелась вокруг.

Гигантская ванна была до краев наполнена водой – и, судя по всему, мыльными пузырями. И солью для ванн. И средством для снятия лака. И средством для чистки кафеля. И всем чем угодно еще, что удалось отыскать Мортону в шкафчике под раковиной. Дверцы шкафчика были раскрыты настежь, на полу стояли опустевшие банки и бутылки, а с бортиков ванны тихо капала зеленоватая пена. Осмотрительно держась от пены подальше, Мортон переводил взгляд с ванны на Олив.

В темных и тревожных, сумбурных мыслях Олив кто-то вдруг щелкнул выключателем.

Она рванула из ванной и перегнулась через перила, вытянув шею в сторону прихожей.

– Резерфорд! Горацио! Сюда! – прошептала она.

Мгновение спустя шипение и поспешные шаги переместились из библиотеки в прихожую. Олив свесившись с перил, отчаянно подзывала жестами двух дерущихся котов и трех судей их поединка.

– Сюда! – скомандовал Леопольд. – Джентльмены, окружаем слева!

Направляемые ходячей баррикадой из Резерфорда, Харви и Леопольда, оба Горацио вкатились в открытую дверь ванной, скользя на влажной плитке. Харви, Леопольд и Резерфорд влетели следом. Олив закрыла дверь.

Оказавшись в окружении, нарисованный Горацио медленно попятился к центру комнаты.

Его не-такие-яркие-как-надо глаза блеснули. Но вместо возмущения, гнева или хотя бы досады на его морде отразилось странное удовольствие.

– Видите ли, что бы вы ни сделали со мной, это уже не имеет никакого значения, – мягко произнес кот. – Вы опоздали. Она уже здесь побывала.

– Что ты имеешь в виду? – прорычал из угла Леопольд.

По широкой оранжевой морде нарисованного кота начала расплываться улыбка.

– К этому времени она уже отыскала портрет хозяина – законченный портрет – и благополучно его унесла.

На мгновение все замерли.

– Это правда, – прошептала Олив. – Я ее видела. И портрет пропал.

– Но моя бабушка, – заговорил Резерфорд, – наложила на дом защитные чары…

Нарисованный кот резко и сухо рассмеялся.

– И кто, по-твоему, пригласил ее войти?

– Это был ты, – выдохнула Олив. – Ну конечно.

– Я сумел отвлечь вас всех на то время, пока она уходила, и теперь и она, и портрет вновь в надежном укрытии. – Кот обвел их всех гордым взглядом. – Я сделал именно то, для чего был предназначен. Я послужил своей цели куда лучше, чем вы трое послужили своим. От тебя, Леопольд, я многого и не ждал, – продолжил рисунок. – Ты, надутый старый дурак, что счастлив следовать приказам – судя по всему, чьим угодно приказам.

Леопольд надулся, словно воздушный шарик, готовый лопнуть, но нарисованный кот еще не договорил.

– Что же до тебя, Харви… – Глаза Харви расширились. – От тебя, невменяемого маленького психа, пользы, как от трещины в фарфоровой чашке.

Глаза Харви выпучились так, словно вот-вот вывалятся из глазниц.

– Да как ты смеешь?! – рыкнул он. – Ты, предатель, ты… ты дважды вражеский, трижды лицемерный, четырежды клеветнический…

– Но ты, Горацио, – произнес нарисованный кот, не обращая на ругань Харви ни малейшего внимания, – ты и я… мы с тобой всегда гордились нашими умственными способностями. Ты позволил чувству затуманить твой разум. – Он склонил голову набок и прищурился, пристально глядя Горацио в глаза. – Я едва узнаю тебя.

Горацио прищурился в ответ.

– А мне очень жаль, что я узнал тебя, – тихо проговорил он. И затем, прежде чем кто-либо успел предугадать это движение – и меньше всех его нарисованный заклятый враг. – Горацио прыгнул и сбил второго кота с ног. Когда два оранжевых кота заскользили по плитке к ванне, Леопольд и Харви вступили в бой. Они ухватили извивающийся комок котов зубами и когтями и швырнули обоих Горацио в поджидавшую тех воду.

Внушительная пенистая волна выплеснулась на пол. Мортон с писком отскочил, отдергивая подол своей рубашки. Леопольд и Харви выскочили из зоны поражения, отряхивая шерсть от мыльной воды. Олив и Резерфорд с ошарашенном видом смотрели, как ванна превращается в бурлящий, шипящий, воющий фонтан. Оттуда извергалась порыжевшая вода, украшенная оранжевым конфетти. То тут, то там над бортиком мелькали то голова, то лапа, то кончик насквозь мокрого хвоста, чтобы вновь исчезнуть в волнах.

После затянувшихся секунд, полных плеска и брызг, вода в ванне успокоилась. Несколько небольших заключительных волн перехлестнули через изогнутые бортики. Череда мыльных пузырей лопнула один за другим, коснувшись пола. Все ждали. И вот, наконец, пересеченная шрамом морда Горацио – вымотанная, мрачная и чрезвычайно раздраженная – появилась над краем ванны.

– Горацио! – воскликнула Олив. Но прежде чем кто-либо еще успел пошевелиться или сказать хоть слово, раздался громкий стук где-то внизу, а затем – звук быстрых, тяжелых шагов, взбегавших по лестнице на второй этаж.

Сердце Олив взмыло до самого нёба. Резерфорд, по лицу которого быстро расплывалось выражение ужаса, повернулся к ней. Коты застыли. Мортон нырнул за ванну, спрятавшись в тени.

Дверь ванны настежь распахнулась.

Миссис Дьюи стояла на пороге, тяжело переводя дыхание и вцепившись в отвороты своего цветастого халата, прикрывавшего не менее цветастую ночную рубашку. Она быстро оглядела затопленную комнату.

– Она здесь была! – выдохнула миссис Дьюи. – Аннабель! Кто-то совершенно точно ее впустил, потому что она не нарушила заклятия, что значит… – миссис Дьюи умолкла, как только ее взгляд остановился на внуке.

– Резерфорд Дьюи! – крикнула она. – Что, во имя всего святого, ты сотворил со своей пижамой?

27

Резерфорд не успел даже начать объясняться – а зная Резерфорда, можно было предположить, что объяснение вышло бы длинным, логичным и в высшей степени детальным, – когда раздался скрип уже другой открывающейся двери.

Мистер и миссис Данвуди, жмурясь, выглянули из своей спальни в дальнем конце коридора. Выглядели они довольно помято. Миссис Данвуди щелкнула выключателем, и в коридоре зажегся свет, вынудив их еще сильнее прищуриться. Бок о бок, в одинаковых пижамах, они медленно двинулись по коридору, наклонив головы в сторону источника шума. У двери в ванную они остановились как вкопанные и широко раскрыли прищуренные было глаза. Они обвели взглядом двух мокрых котов, кротко стоявших в углу, полную пены ванну, увенчанную недовольной мордой Горацио, насквозь промокший пол, соседского мальчика с парой водяных пистолетов, его запыхавшуюся бабушку в цветастом ночном облачении и Олив, нервно переминавшуюся с краю и вцепившуюся в пижамные штаны.