Книга Влюбленная Пион - Лиза Си

— Твоя мать не могла сидеть и ждать, — продолжала бабушка. — Ей нужно было что-то делать. Во всяком слу­чае, я так думаю. «Оставайтесь здесь, — сказала она. — Я пойду за помощью». И прежде чем мы успели остано­вить ее — ведь мы были парализованы от страха и от горя, — она вскочила на ноги и выбралась из Наблюда­тельной беседки девушек.

Меня затошнило от страха.

— Через час к нам пришли твой отец и дедушка, — сказала она. — Их избили, и было видно, что им очень страшно. Наложницы бросились к ногам твоего дедуш­ки. Они рыдали и катались по земле. Кричали, пытаясь привлечь к себе внимание. Я никогда не любила своего мужа. Наш брак устроили родители. Он выполнял свой долг, а я свой. Он занимался делами и не мешал мне раз­влекаться. Но в эту минуту я не чувствовала к нему ни­чего, кроме презрения, потому что видела, что в глуби­не души, даже в этих ужасных обстоятельствах, он на­слаждался тем, что прекрасные девушки целуют его туф­ли и ползают у его ног, словно скользкие змеи.

— А что делал папа?

— Он не сказал ни слова, но на его лице было выра­жение, которого не должна видеть ни одна мать: ему было стыдно за то, что бросил свою жену, но он страст­но желал жить.

«Быстрее! — скомандовал он. — Поднимайтесь! Нуж­но торопиться!» И мы сделали так, как он сказал, пото­му что мы женщины и должны были повиноваться муж­чинам.

— А где же была мама? Что с ней случилось?

Но бабушка вновь переживала то, что произошло с ней. Она продолжила рассказывать, и я жадно слушала, надеясь услышать, что стало с мамой, но бабушка мол­чала о ней. Я могла следить за событиями, только загля­дывая ей в глаза.

— Мы осторожно спустились вниз. Твоя мать доби­лась того, что твоего отца и дедушку освободили, но это не значит, что нам не грозила опасность. Мы шли по тропинке, рядом с которой валялись отрубленные го­ловы, до задней части усадьбы, где держали в загонах наших верблюдов и лошадей, и спрятались под ними. Вонь, кровь, смерть. Мы не рискнули выйти на улицу и продолжали ждать. Через несколько часов мы услыша­ли чьи-то шаги. Наложницы страшно испугались. Они опять проскользнули под брюхи животных. Остальные спрятались в стогу сена.

Бабушка возвысила голос. Ее переполняла горечь воспоминаний.

— Твой дедушка сказал: «Я знаю, что больше всего ты боишься за меня и за старшего сына. Я хочу вкушать пищу еще несколько лет. Ты поступишь правильно, избрав смерть, чтобы защитить свое целомудрие и спасти мужа и сына».

Бабушка прочистила горло и сплюнула.

— «Хочу вкушать пищу еще несколько лет!» Вааа! Я знаю, в чем состоит мой долг, и сделала бы все, что полагается, но мне было противно, что меня понужда­ет этот себялюбивый человек. Он спрятался в стогу сена. Твой отец лег рядом с ним. Долг жены и матери велел мне прикрыть их своим телом. Сверху я набросила на себя солому. Пришли солдаты. Они не были глупы. Они убивали уже четыре дня. Они стали тыкать в стог пика­ми. Они кололи, кололи меня, пока я не умерла. Но я спасла моего мужа и сына и сохранила целомудрие. А еще узнала о том, что моя жизнь ничего не стоит.

Бабушка развязала пояс платья и впервые закатала передо мной длинные широкие рукава. На них были страшные шрамы.

— Затем я полетела по небу, — вспоминала она, и на се лице показалась слабая улыбка. — Солдатам стало скучно, и они ушли. Твой дедушка и отец оставались в стогу сена целый день и ночь, и мое холодное тело слу­жило им защитой, а наложницы спрятались в углу и ча­сами смотрели на окровавленный стог сена. Было очень тихо. Так закончился урок, который преподали нам маньчжуры. Твой отец и дедушка вылезли из стога. На­ложницы омыли и переодели мое тело. Муж и сын про­пели все необходимые ритуалы, чтобы я стала предком, а потом отвезли тело в Ханчжоу, чтобы похоронить его гам. Мне воздавали почести, как мученице. — Бабушка фыркнула. — Твой дедушка был счастлив, что маньчжу­рам пришла в голову такая мысль. — Затем она с доволь­ным видом оглядела Наблюдательную террасу. — Здесь мне намного лучше, чем дома.

— Но они стали наживаться на твоей жертве! — воз­мущенно воскликнула я. — Они позволили маньчжурам канонизировать тебя, чтобы им не пришлось рассказы­вать правду!

Бабушка посмотрела на меня так, словно я чего-то не понимаю. Я и правда не понимала.

— Они все сделали правильно, — признала она. — Действия твоего дедушки принесли большую пользу всей семье, потому что женщины никому не нужны. А ты никак не хочешь смириться с этим.

Отец опять разочаровал меня. Он никогда не расска­зывал мне о Перевороте ничего, похожего на правду. Даже перед моей смертью, когда он приходил, чтобы попро­сить меня добиться прощения младших братьев, он не упомянул о том, что мать спасла ему жизнь. Он не просил у нее прощения и не чувствовал к ней благодарности.

— Но не думай, что меня это радует, — добавила она. — Моя добродетель, вызвавшая восхищение императора, принесла моим потомкам много благ. Наша семья стала намного богаче, твой отец занимает высокий пост, но они отчаянно нуждаются кое в чем, а я не собираюсь выполнять это желание.

— Ты говоришь о сыновьях? — спросила я, рассер­дившись на бабушку. Неужели она в самом деле отказы­вала нашей семье в этом сокровище?

— Я не считаю это местью или карой, — заявила она. — Просто по-настоящему ценными и благородными людь­ми в нашей семье были женщины. Слишком долго на дочерей не обращали внимания. Я надеялась, что ты сможешь это переменить.

Я пришла в ужас. Как бабушка может быть такой же­стокой и мстительной? Из-за нее в нашей семье не рож­даются мальчики! Я забыла о приличиях и резко спро­сила:

— А дедушка? Почему он не присылает в нашу семью мальчиков?

— Я же тебе говорила. Он находится в одном из кру­гов ада. Но даже если бы он был рядом со мной, он бы не мог ничего поделать. Дела внутренних покоев решают женщины. Другие прародительницы нашей семьи, даже моя свекровь, согласны с этим решением, потому что даже здесь мне воздают почести за мою жертву.

Ее взгляд стал ясным и спокойным. Но я чувствовала себя разбитой. Меня раздирали противоречивые чувства. Все это просто не укладывалось у меня в голове. Мои дяди превратились в голодных духов и скитались по земле, дедушку мучили в зловещем аду, а бабушка настолько ненавидела нашу семью, что не давала нам сыновей. Но глав­ное, я не могла перестать думать о матери.

— Но ты же видела маму после того, как умерла, — нерешительно сказала я. — Когда твоя душа бродила по земле...

— Последний раз я видела ее в ту ужасную ночь, ког­да она ушла. Потом я увидела ее через пять недель после моей смерти, когда оказалась здесь, на Наблюдательной террасе. К тому времени вся семья вернулась в усадь­бу семьи Чэнь. Она изменилась. Она стала той женщи­ной, которую ты знаешь как свою мать. Приверженкой старых обычаев. Ей было так страшно, что она боялась выходить на улицу. Ее больше не интересовали мир слов и книги. Она потеряла способность чувствовать и выра­жать свою любовь. Твоя мать никогда не говорила о Пе­ревороте, и я не могла мысленно путешествовать вмес­те с ней в то время.