Книга Миxаил Черниговский - Лев Демин

- Разве я не могу навестить тебя, моего единокровного родича? Разве моя покойная матушка Мария Казимировна не близкая родня тебе? Разве она не дочь вашего короля Казимира? К кому же мне обратиться, как не к моим родичам, когда над русскими землями нависла угроза, зело большая угроза? С востока на нас движется огромная орда. Она уже стоит у стен Киева.

- Вам плохо, русич. А ты подумал, каково нам, полякам, живется? Враги растерзали страну на клочья, на враждующие между собой куски когда-то великой Польши. Ты пришел ко мне просить помощи. Так ведь? Молчишь, а я это чувствую. А что я такое на белом свете? Владелец не ахти какой большой земли, малой частицы когда-то великой польской державы, - повторил Конрад и продолжал: - Ив ней, в Польше, копошится бесноватое, крикливое панство, готовое вцепиться друг другу в глотку, чтоб урвать у тебя часть твоих владений, кусок земли. А ты бы хотел, князь Михаил, чтоб мы встретили грозную орду сплоченной силой, выглядели бы этакой несокрушимой каменной стеной? Не получится этого. Не та теперь Польша. Рассыплется при первом же натиске врага, как карточный домик.

- Горько сие слышать. Нерадостную картину ты мне нарисовал, Конрад. Уж и не знаю, как к тебе обращаться: кто ты теперь, князь, или король, или просто пан?

- Я и сам не знаю, кто я теперь. Так что тебе от меня нужно?

- А какой мне прок от тебя? Подумай сам, князь, или король, или просто пан ясновельможный, и догадайся, что будет, коли к границам твоей страны придут с востока захватчики? Мы еще могли бы о чем-то договориться. А коли укажешь мне от ворот поворот, пеняй на себя. Поймешь сам, и твои поляки поймут, что следовало не распрями заниматься, а сплотиться в единый кулак и нам, русичам, и вам, полякам, и венграм, а может быть, еще и немцам, и чехам и, сплотившись, дать отпор вражьей силе.

- Рассуждать-то так легко. Кабы все складывалось на твой лад…

- А иного выхода не вижу. Нет его, иного выхода, для всех нас.

Конрад только тяжело вздохнул и ничего определенного Михаилу не ответил. А Михаил, убедившись в полной бесполезности поездки, решил не задерживаться в негостеприимной Польше. Больших трудов стоило польскому родичу князя уговорить его остаться и отужинать. За столом Конрад сказал:

- Если бы ты был на моем месте, то понял, какая тяжкая ноша легла на мои плечи. Ведь ты, в сущности, во многом прав. Почему бы нам не объединиться и общими силами не дать отпор врагу? Но, увы, объединения-то никак не получится. Разобщены мы, охвачены взаимными драчками, соперничеством. Где уж тут единство!

Глава 11. БИТВА ЗА КИЕВ. ПОХОД БАТЫЯ В ЕВРОПУ

Хан Батый не спешил со штурмом Киева, а продолжительно и тщательно готовился к нему. Овладев левым берегом Днепра, люди Батыя на некотором удалении от Киева сооружали крепкие бревенчатые плоты, способные выдержать большую тяжесть, и спускали их на воду не против Киева, а ниже и выше по течению реки, чтобы они не оказались в поле зрения защитников города. На плотах переправляли коней, верблюдов, повозки с грузами, а людская сила в основном переправлялась через водную преграду на лодках.

Высадившись на правый берег Днепра, татаро-монголы стали завершать охват города плотным замкнутым кольцом и сразу же приступили к сооружению пороков - стенобитных сооружений, предназначенных для пробивания городских ворот и стен. Лишенный подвоза продуктов, блокированный город был ограничен в продовольственных запасах. Его положение затруднялось тем, что за стены города хлынуло немало людей из окрестных селений. Это резко увеличило число горожан. Командующий гарнизоном, тысяцкий Дмитрий стал спешно вооружать всех мужчин, способных к ношению оружия.

Наконец плотное кольцо противника вокруг прибрежной части города замкнулось. Внушительные пороки были сооружены, и враг приступил к осаде Киева. Летописец рисует выразительную картину осажденного города. Киевляне были не в состоянии расслышать друг друга, так как скрип ордынских телег, ржание коней, рев верблюдов сливались в единый гул.

Нападавшие установили пороки перед каждыми городскими воротами, стараясь сделать большие пробоины, чтобы широким потоком хлынуть в город. Хотя некоторые ворота оказались пробитыми, а на некоторых участках стен появились внушительные проемы, киевляне продолжали упорно защищаться. Отчаянные стычки продолжались и тогда, когда противник - Батыево войско - хлынул многолюдными потоками на улицы города. Повсеместно слышались лязг мечей, воинственные выкрики, стоны раненых.

В ходе рукопашного боя был ранен командовавший гарнизоном тысяцкий Дмитрий. Он еще продолжал сражаться, пока, обессиленный, не был схвачен нападавшими. Историки сообщают такой эпизод битвы за Киев. Татаро-монголы в конце концов овладели последними стенами города, где и расположились на отдых, проведя здесь остаток дня и ночь. Но в течение ночи оставшиеся защитники сумели возвести новые бревенчатые укрепления около Богородичной церкви взамен разрушенных. На следующий день противнику снова пришлось вести кровопролитный бой за восстановленные укрепления. Защитники этого последнего рубежа отчаянно сопротивлялись и все полегли под натиском многократно превосходящей массы противника.

Полчища Батыя овладели Киевом 6 декабря 1240 года. Взятие города сопровождалось варварским разрушением его памятников, в том числе дворцовых палат и храмов, больших и малых. Многие из них были охвачены пожарами, а предварительно подверглись разграблению. Захватчики сдирали серебряные оклады с образов, разворовывали ценную церковную утварь, сосуды, а потом предавали храм огню. Другие церковные сооружения превращали в конюшни. Пленников заставляли стаскивать тела защитников Киева в огромные груды и поджигать их. На растопку шла мебель из разгромленных жилищ, сами деревянные строения. Те тела, которые не удавалось предать огню, бросали в воды Днепра. Все равно полностью очистить город от трупов не смогли. Над Киевом стоял дым от горевших зданий и смрад от брошенных тел жертв осады.

Раненый Дмитрий, возглавлявший защиту города, был доставлен в ставку Батыя. Хан повелел оставить пленника в живых и держать при ставке, иногда вступал с ним в беседы.

- Что мне посоветуешь делать дальше, русич? - спрашивал его хан.

- С войском, великий хан, иди далее, на запад, на наших соседей, венгров и поляков, произносил убежденно Дмитрий.

- На венгров и поляков, говоришь? А отчего ты на них так зол? Что они тебе плохого сделали?

- Не пришли к нам на помощь, хотя наши князья и призывали их. Показали свою трусость и слабость венгры и поляки. Слабаки они. Тебе нетрудно будет сокрушить их. Твоя победа над нашими западными соседями станет для них Божьим наказанием.

- Любопытно рассуждаешь, русич. А ведь в твоих рассуждениях есть здравый смысл. Пойдем на венгров и поляков. Посмотрим, как они, голубчики, запоют.

Тем временем Михаил, возвратившись из Польши и побывав перед этим в Венгрии, узнал нерадостную весть. Киев в ту пору уже находился в плотном вражеском окружении и подвергался ожесточенной осаде. Михаил остался в Галиции, где при дворе Даниила и встретил свою княгиню, нашедшую здесь прибежище после разгрома Чернигова. От княгини Михаил узнал о судьбе своих сыновей. Когда он еще княжил в Киеве, все его сыновья, кроме старшего, Ростислава, оказавшегося в Венгрии, получили от отца небольшие уделы по верхней Оке, в северной части Черниговского княжества. Роман стал удельным князем брянским, Мстислав - карачевским, Юрий - тарусским, Семен - новосильским. При приближении Батыевой орды все они в паническом страхе бежали из своих уделов и отсиживались где-то на западе. Когда же орда двинулась далее на юг и юго-запад, князья Михайловичи вернулись в свои центры уделов, разграбленные и опустошенные. С трудом начали они восстанавливать в своих уделах нормальную жизнь. Об этом Михаил узнал от княгини - матери и сказал ей: