Книга Час абсента - Нина Вадченко

— Не открывай, — просил Серпантинов.

— Не буду, — согласилась Инна. — Но осторожно в глазок посмотреть надо. А вдруг это Коротич… или Роман.

Серпантинов пытался ее удержать. Он интуитивно чувствовал, что вечер полетит в тартарары, как только они себя обнаружат. А было так приятно, тепло и радостно.

Инна на цыпочках подкралась к дверному глазку и, не касаясь двери, заглянула в него.

Секунд пять она разглядывала звонящего, потом обернулась к Серпантинову и произнесла:

— Ничего не понимаю, это соседка Алевтина Николаевна. Что ей надо?

— Наверное, за солью или сахаром пришла.

— Нет. Эта за сахаром не пойдет, этой душу подавай, не меньше. У нас с ней отношения напряженные.

— Так пошли ее к черту! Отползаем, — обрадовался Алексей.

— Она заступит на дежурство. Наблюдательный пункт у нее оборудован по последнему слову техники, каждый мой шаг будет зафиксирован и запротоколирован. Алевтину лучше не злить.

— Мы забаррикадируемся и неделю из квартиры не выйдем.

— Она наверняка знает, что я дома. Придется открывать.

— Пономаренко! — вдруг раздался голос из-за двери. — Открывайте, я слышу, как вы шушукаетесь. — Соседка перешла к решительному штурму крепости.

Инна вздохнула и дверь отворила. Алевтина Николаевна, в строгом костюме, при туфлях и прическе — гульке, аккуратно закрученной на затылке, стояла на пороге разъяренной фурией.

«Сейчас начнет меня воспитывать, — с тоской подумала Инна. — И зачем я Алексея не послушала?»

— Стыдно, молодой человек, стыдно так поступать, — начала Алевтина Николаевна пламенную обвинительную речь.

Серпантинов растерялся. Он первый раз видел соседку Инны и уж никак не ожидал от нее нападок.

— Вы не ошиблись, уважаемая?

— Я никогда не ошибаюсь, — отрезала Алевтина. — И не совестно вам так себя вести? Закрылись, скрываетесь…

— От кого я скрываюсь?

— Да, от кого он скрывается? — встряла Пономаренко.

— А вы не вмешивайтесь, Инна Владимировна, у меня к вам отдельный разговор.

— Ничего не понимаю. — Серпантинов удивленно рассматривал Алевтину Николаевну.

— И понимать нечего. Скрываетесь от родной матушки! Она покой потеряла! И вам стыдно, Инна, так пагубно влиять на чужого мужа. — Алевтина добралась-таки и до Пономаренко. — Устроили тут… — Эх, как хотелось Алевтине Николаевне использовать крепкое словцо, потому как понимала женщина, что завидный жених для ее несчастной дочери уплывает в чужие руки. И к кому?! К никчемной, недостойной такого сокровища Пономаренко.

— Алевтина Николаевна, успокойтесь и нормально поведайте, с чем пришли, — прервал гневную речь соседки Серпантинов.

— Матушка ваша, Анастасия Назаровна, никак дозвониться вам не может! — выпалила старушка. — Вот, ко мне за помощью обратилась! Я по-соседски обещала вас вразумить! Подумали бы, вдруг матери плохо со здоровьем стало, а вы тут развлекаетесь, телефоны все отключили!

— Понятно! Так бы сразу и сказали. Спасибо, сейчас же отзвонюсь. Спасибо большое за беспокойство.

Серпантинов ловко погасил продолжение словесной бури. Старушка вынуждена была сделать паузу, собираясь с мыслями, а Алексей успел закрыть дверь.

— Уф, кто она такая? — смеясь, спросил он.

— Совесть нашего общества. И она права, телефоны пора включить. А то устроили себе необитаемый остров, а в наше время это непозволительная роскошь. Звони Анастасии Назаровне. Я ей и так не очень понравилась, а после сегодняшней выходки она заявит, будто я украла у нее сына.

— Странно, мама собиралась на балет, а в театре она, как воспитанный человек, мобильный отключает. Пожалуй, действительно случилось что-то неординарное.

Серпантинов отправился на кухню разговаривать с матерью, а Пономаренко все никак не решалась «оживить» свой телефон. Чувствовала, что, как только она его включит, судьба подбросит ей предложение, от которого она не сможет спрятаться в объятиях Алексея.

— Инна, иди сюда, — позвал ее Алексей. — Тут такая информация, ушам не верю.

Заинтригованная Пономаренко помчалась на кухню. Серпантинов закончил, судя по всему, неприятный разговор и теперь охлаждался под струей воды.

— Полотенце подай, — попросил он.

— Досталось тебе?

— Нет. У меня гениальная мама. Ты знаешь, что она раскопала? Она выяснила, кто истинный хозяин фирмы «Колокол». Ну, проверь сообразительность. Какие варианты?

— Неужели покойный Алекс?

— Мимо. Отбрось несколько очевидных кандидатур и остановись на самой невероятной.

— Самая невероятная версия — ты. Сам руководил, сам себя закопал.

— Только если бы знал, что с тобой познакомлюсь, а так — ни за что. Ладно, сдавайся. Наш Эдуард Петрович является племянником Амалии Никифоровны.

— Между прочим, не удивил. У нее всегда была тяга к экстремальным развлечениям. Великий мистификатор, вот кто такая Амалия. Но как об этом догадалась Анастасия Назаровна?

— В театре она встретилась с Амалией, а ту сопровождал не кто иной, как Эдуард Петрович. Ну, его и представили как племянника. Я рассказывал маме о моем впечатлении: фирмой кто-то руководит и ее кто-то финансирует.

— Почему ты решил, что это Амалия? Это может быть и Борис Иванович.

— Ивановичу не до таких мелочей. Он мыслит глобально, по-государственному.

— У меня возникла идея. Давай встретим твою маму из театра, заодно постараемся повидать Амалию Никифоровну и поговорить с нею. Не уверена, что она расколется, но попробовать можно. Представляешь, вдруг Алекса замочили конкуренты? Такая версия существует. И теперь мы должны подозревать старушку Амалию?

— А как насчет моего погребения заживо? У меня в голове не укладывается, она знает мою мать, бывает в моем ресторане…

— С удовольствием бывает? — перебила его Инна.

— Да, хвалила кухню, положительную энергетику. — Серпантинов задумался. Он теребил полотенце, потом закрыл им лицо. — С ума сойти можно, — пробормотал он. И снова стал комкать ни в чем не повинное полотенце. — Ты намекаешь… Да нет, я не могу так плохо думать об Амалии. И зачем ей «Испанский дворик»? Она, если захочет, скупит два десятка таких ресторанчиков.

— Вполне возможно, она и глотает их десятками.

— Инна, ты меня испытываешь? Хочешь измерить, как низко я могу пасть?

— Нет, Алеша, я хочу познать собственную сущность. Ведь в моей жизни Амалия находится гораздо дольше.

— Ты хочешь сказать, что люди меняются, особенно с появлением больших денег?

— Я думаю, не стоит вешать на Амалию всех собак. Одно дело — убийство Алекса и Любунчика, другое — твое лежание в гробу.