Книга Белль и Себастьян - Николя Ванье

— Обычно она не пахнет плохо!

— Я знаю, малыш.

Гийом открыл чемоданчик и стал раскладывать свои принадлежности: средство для дезинфекции, бинты, перевязочный материал, ножницы, антисептик, шприц и ампулу антибиотика, который он приберегал для самых серьезно больных пациентов. Ему вдруг пришло в голову, что последний укол антибиотика он сделал Андре. Пастух, наверное, лопнул бы от ярости, если бы узнал, что сегодня тем же лекарством пользуют «бешеную Зверюгу», укусившую его за ногу!

— Она не даст тебе себя уколоть!

— Значит, делать укол будешь ты!

— Я?

— А здесь еще кто-то есть? Ты только что сам сказал: твоя собака никого, кроме тебя, к себе не подпустит, а я не могу позволить, чтобы она меня укусила. И не потому, что боюсь за себя, Себастьян. В ближайшее время мы готовимся сделать кое-что недозволенное, секретное, что может обернуться большой бедой. Поэтому всем нам надо быть очень осторожными. И я должен быть полностью здоров, чтобы «гулять с людьми по горам»! Ты же сам видел, верно?

Себастьян, понурившись, кивнул.

— Поверь, этим людям тоже грозит смертельная опасность, и нужно, чтобы я о них позаботился.

— А если у меня не получится с уколом?

— У тебя есть другие предложения?

Гийом поднял шприц и нажал на поршень, чтобы выпустить пузырьки воздуха. Лекарство брызнуло тоненькой струей. Убедившись, что все правильно, он передал шприц мальчику. Себастьян взял его двумя пальцами, судорожно сглотнул и спросил:

— И как делать?

— Уколоть лучше в ляжку, там, где потолще. Зажми кожу двумя пальцами и вколи иголку одним уверенным движением, спокойно и по прямой.

— Ей будет больно?

— Сейчас она в полузабытьи, так что не очень. Это нужно сделать, Себастьян.

Мальчик кивнул с серьезным видом. Ему бы хотелось, чтобы все уже закончилось, только это невозможно. Он должен сделать укол! В самое толстое место на ляжке… Себастьян ощупал лапу собаки и подумал, что кожа кажется такой толстой, как выделанная шкура. Странно было прикасаться к Белль, чтобы ее полечить, а не приласкать… И он зашептал — вполголоса, размеренно, без смены интонаций, хотя и не знал, что именно так успокаивают страждущих, вводят их в своего рода транс:

— Это лекарство, оно не делает ничего плохого, оно лечит… Я расскажу тебе, как нам делали прививки. Я не заплакал, а другие дети плакали… Это Гийом тогда ставил нам уколы. Ты ведь не захочешь, чтобы он тебя уколол, верно? Но ничего страшного в этом нет. Сейчас я оттяну кожу пальцами… теперь делаю укол…

Собака вздрогнула и жалобно застонала. Медленно выдавливая из шприца лекарство, Себастьян продолжал ее уговаривать. Гийом передвинулся поближе к очагу, где лежала толстая палка. Если пес вознамерится напасть, он всегда успеет до нее дотянуться…

— Ну вот, почти готово. Еще немножко… Всё! Мы справились! Получилось!

Мальчик аккуратно вынул иглу и передал шприц Гийому, а потом прижался лицом к шее собаки, которая снова задышала громко и часто, как локомотив.

— Теперь ты поправишься. Слышишь, моя красавица, ты поправишься…

Гийом мысленно подготовил целую речь, чтобы предупредить мальчика, но понял: слова ничего не изменят. Собака производила впечатление совершенно ручной. Он взял шприц, проверил, в порядке ли стеклянная колба, и продезинфицировал иглу.

— Теперь тебе надо ее перевязать, как я скажу.

— Я уже умею!

— Неужели? Ну что ж, мсье фельдшер, хочу вам заметить, ваша больная пахнет как сдохший хорек! Впредь рану будешь промывать дезинфицирующим средством. Потом положишь немного мази на компресс и наложишь компресс на рану. Я бы охотно ее расширил, но твоему псу и так пришлось помучиться.

— Она не мальчик, она Белль!

— Да, я знаю, но, если говорить в общем, она тоже пес.

— Ну конечно, а Лина — она, в общем, мужчина, да?

Гийом засмеялся, представив себе мужеподобную Анжелину — в костюме и с усиками.

— Ты прав. Это девочка. Из твоей старшей сестры получился бы неважный мужчина!

Он поставил на огонь немного воды в миске, потом стоял и смотрел, как Себастьян неторопливо, без малейших признаков волнения промывает рану. Когда почти все было готово, доктор проверил повязку и кивнул, приятно удивленный ловкостью мальчика. Его вмешательство не понадобилось. По правде сказать, Гийом испытал огромное облегчение, что всё вышло именно так. Теперь можно было не сомневаться в том, что Себастьян — мальчик рассудительный и ответственный.

— Следи, чтобы повязка всегда была чистой и сухой. Раз в два дня ее нужно менять и наблюдать за состоянием раны, а также ее запахом. Он должен стать слабее. Я скоро приду проверить, потому что может понадобиться еще один укол, но самое трудное ты уже сделал. Теперь главное — хорошо ее кормить, потому что она очень слаба, и особенно важно заставить ее много пить.

— А если она не захочет? Она с позавчерашнего дня ничего не ела… А может, и еще раньше, я уже не помню.

— Она захочет, как только начнет поправляться. Сейчас важнее всего, чтобы она пила.

— А молоко ей можно?

— Ты давал ей молоко? Очень хорошее решение. Да, молоко ей можно. Это предотвратит обезвоживание, и к ней быстрее вернутся силы.

— Что такое обезвоживание?

— Это когда в теле становится слишком мало воды. Можно прожить без еды несколько дней, но пить надо обязательно. Даже наша планета состоит больше из воды, чем из земли. И человеческое тело тоже. Поэтому, чтобы жить, необходимо иметь в теле нужное количество воды, понимаешь?

— Не очень.

Пока Гийом укладывал свои вещи, Себастьян с ноткой беспокойства спросил:

— Скажи, ты ведь не расскажешь про Белль? Никому?

— Никому.

— Я тоже никому не скажу.

— Я очень на это рассчитываю. Это необычайно серьезный секрет, Себастьян. Если ты кому-то расскажешь, что видел нас на горной дороге, на той, что тянется по хребту, могут погибнуть люди, понимаешь?

— Да, это я понимаю. Это понятнее, чем твои истории про воду в теле. Я ничего не скажу. Даю тебе слово. — И, чтобы скрепить пакт, Себастьян протянул доктору ладошку.

Они торжественно обменялись рукопожатием. Пришло время уходить. Гийом еще раз посмотрел на собаку. Казалось, она успокоилась и теперь крепко спала. Лекарства произвели свой эффект. Он уже открыл дверь, когда послышался звонкий голос Себастьяна:

— Скажи, а что это за люди, те, которых ты водишь в горы?

Доктор не ответил, только пожал плечами и притворил за собой дверь. На улице поднялся ветер и холод пробирал до костей. Все будет хорошо, лучше и желать нельзя. Эта раненая собака стала для них настоящей удачей. Себастьян так ею дорожил, что теперь доктор готов был поклясться: он никому его не выдаст. Сейчас ему предстояло придумать оправдание собственному отсутствию, которое бы удовлетворило Селестину. Доктор знал, строгая домоправительница потребует от него подробный отчет, почему он отменил визиты. Конечно, уходя, он сказал, что у него срочный пациент, но нет, Селестину так просто не проведешь! В своих расспросах она может дойти и до самого дьявола, если вовремя не удовлетворить ее любопытство. Поэтому Гийом решил сделать намек на встречу с Линой.