Книга Белль и Себастьян - Николя Ванье

— Если рана инфицирована, нужно сделать укол антибиотика. Себастьян, а почему ты у меня все это спрашиваешь?

— М-м-м… просто так. А что потом?

— Потом рану чистят и, если она глубокая, накладывают швы.

— Сезар, он лечит овцам раны водкой…

— Твой дедушка все лечит водкой! Я, может, и не умею стричь овец, но если говорить о гнойной ране, то, поверь, антибиотики лечат ее куда лучше, чем сто граммов спирта!

— А если не делать укол? Если нет лекарства?

— Вот тогда дело плохо. Пациент может умереть.

Себастьян побледнел как полотно, и глаза его наполнились слезами.

— Мне нужен укол!

Отчаяние в голосе мальчика насторожило Гийома. Внезапно все встало на свои места. Он понял, что Себастьян скрывает от всех секрет, который слишком тяжел для него. На мгновение доктор даже решил, что мальчик подобрал раненого партизана. Но нет, этого не могло быть! В пещере сейчас никого! Из соображений безопасности сеть подпольщиков постоянно ужесточала дисциплину и контроль за каналами связи, но его бы непременно предупредили, если бы кто-то нуждался в проводнике! Пытаясь скрыть нарастающее беспокойство, Гийом спросил:

— Кто заболел, Себастьян?

— Я не могу тебе сказать! Ты тогда ее убьешь!

— Я никого не стану убивать, малыш, это просто смешно! Людей не убивают за то, что они болеют. Их лечат!

— Это не человек.

— Кто же тогда?

Глядя доктору в глаза, Себастьян проговорил срывающимся, робким голосом:

— Это Белль…

— Белль? Но кто это?

— Они ее почти убили, но она не злая…

— Ты говоришь… о Зверюге? Да? Себастьян, это же дикий зверь, никто не может сказать, как он себя поведет, особенно если он ранен! Скажи, ты же не подходил к нему?

— Ты ее не знаешь! Это мой друг! А ты, ты — врун! Ты всегда говоришь, что будешь лечить любого, даже боша! Я слышал, как ты это говорил Фабиану! А Белль ты лечить не хочешь!

— Успокойся, малыш, успокойся! Первое, что надо сделать, это рассказать все дедушке. Потом вместе решим, как быть. Где она прячется?

Себастьян понял — Гийом его больше не слушает. Он хочет убить Белль, как и все остальные. Гнев снова заполонил все его существо. Он выпрямился, сжал кулаки и выставил их вперед.

— Если ты кому-нибудь про нее скажешь, я всем расскажу, что ты водишь по горам людей, вот!

— Себастьян!

Удивленный злостью в голосе мальчика, Гийом хотел успокоить его, погладить по голове, но тот отшатнулся, встал так, чтобы до него нельзя было дотянуться, и вперил в доктора сердитый взгляд. В другой ситуации Гийом бы посмеялся, однако речь шла об очень серьезных вещах. Себастьян не понимал всей важности происходящего. Стоит мальчику обронить хоть намек, он, Гийом, пропал, а вместе с ним будет раскрыта и вся цепь подпольщиков — сначала ее прямые участники, те, что находятся сейчас в Сен-Мартене, а потом и остальные. Если цепочка оборвется, последствия будут ужасными…

— Себастьян, слушай меня внимательно! Ты отведешь меня к собаке, и там… там мы решим, что делать.

— Здорово! Ты вылечишь ее, правда?

— Не думай, будто я соглашаюсь, потому что ты меня напугал. Мы сделаем то, что нужно, а потом поговорим по-мужски. Согласен?

— Согласен.

— Теперь я зайду домой за чемоданчиком с лекарствами и предупрежу Селестину, что визиты на сегодня отменяются. Ты жди меня здесь и не напрашивайся на неприятности.

Себастьян быстро-быстро закивал. Ему очень хотелось попросить прощения за свои угрозы, ведь доктор спас его от Куан-Куана и той шайки, но Гийом же сам сказал «потом поговорим по-мужски», верно?

Успокоившись немного, Себастьян улыбнулся.

В узком окошке каменной хижины виднелся слабый свет. Доктор вошел в комнату, стремясь поскорее оказаться в тепле, но не успел ему порадоваться — настолько тошнотворный там стоял запах. На мгновение он замер, глядя на огромную псину, лежавшую в центре комнаты и прикрытую стареньким латаным ковриком. Он не успел повернуться, как Себастьян уже стоял на коленях возле собаки. Гийом понял, что мальчик совершенно не боится ее.

— Не бойся, Белль, это доктор, он тебе поможет, он тебя вылечит! Наверное, у тебя в ране инфекция, но он тебя полечит правильными лекарствами! Надо только сделать тебе укол, это неприятно, но ты ведь у меня храбрая девочка, правда, моя красавица?

Собака с видимым усилием подняла голову и лизнула ласкающую ее руку. Хвост дважды дернулся, но едва заметно, и животное снова погрузилось в апатию. Учащенное дыхание говорило о том, что у него сильный жар. Себастьян посмотрел на Гийома, ожидая поддержки и утешения.

— Ты ее вылечишь, скажи?

— Дай-ка посмотреть!

Доктор осторожно приблизился и приподнял одеяло, стараясь не делать резких движений. Животное пребывало в полубессознательном состоянии, и это ему не нравилось. К тому же у собаки был сильный жар. Когда доктор окинул взглядом это изнемогающее, словно молнией пораженное тело, ему вдруг стало стыдно. Пес выглядел крепким и в обычных обстоятельствах наверняка мог стать опасным противником, но сейчас, ослабевший, почти умирающий, он меньше всего походил на страшную дикую Зверюгу, о которой всем рассказывал Андре.

Шерсть у собаки была довольно-таки чистой, наверняка благодаря заботам Себастьяна. Еще Гийом увидел на полу сложенные стопочкой ленты ткани, металлическую коробку и перевернутую бутылку из-под водки, судя по всему, пустую. Все стояло рядком, чтобы легко было дотянуться, и свидетельствовало об огромном желании ребенка помочь своему лохматому другу. Каким чудом Себастьян понял, насколько важно соблюдать гигиену? Это растрогало доктора еще сильнее. Гийому приходилось присутствовать у постели умирающих, и он лучше, чем кто-либо, понимал, что чувствовал мальчик, его одиночество и страх, когда состояние собаки начало ухудшаться. Себастьян нетерпеливым вопросом оборвал размышления доктора:

— Как ты думаешь, в ране есть инфекция?

Вместо ответа Гийом потянулся было к бинтам, но собака подняла голову, заворчала и оскалила зубы. Она очень ослабела, однако все еще была способна укусить.

— Она не терпит, когда ее трогают, потому что ей раньше делали больно! Только мне можно…

— Тогда сними, пожалуйста, повязку, чтобы я смог осмотреть рану.

Не колеблясь ни секунды, Себастьян снял бинты и очень осторожно сдвинул испачканную гноем тряпочку. Шерсть была выстрижена неровно, однако не мешала видеть рану. А зрелище было не из приятных… Но удушливый запах гноя совсем не смутил ребенка. Себастьян думал только о том, что нужно сделать, чтобы ее спасти.

— Ну?

— Рана, честно говоря, могла быть и хуже. Пуля, судя по всему, не задела никакой важный орган, и вышла наружу. Самая главная проблема — это, как ты ее называешь, инфекция. Она меня тревожит. Слишком уж неприятный запах.