Книга Искаженное время. Особенности восприятия времени - Клодия Хэммонд

В этой книге я уже не раз приводила примеры того, как мы формируем собственное представление о времени, однако самый яркий тому пример – наши умозрительные образы будущего. Мы по собственной воле можем представить завтрашний день, следующую неделю или мир через тысячу лет. Эта способность не имеет ничего общего с ясновидением – наши представления наверняка окажутся далеки от реальности. Однако сила воображения такова, что мы запросто можем представить то, чего не только не случится, но и никогда не может случиться. Эта удивительная способность мысленно переноситься вперед во времени, способностью представлять будущее, является противоположностью памяти. Но, как вы узнаете из этой главы, они связаны между собой: чтобы вообразить будущее, наш ум задействует и чувство пространства, и воспоминания.

В среднем человек думает о будущем пятьдесят девять раз за день, то есть каждые шестнадцать минут бодрствования[93]. Исследования в этой области привели к потрясающему открытию: вполне возможно, что размышления о будущем являются пассивным режимом работы мозга. Но назвать такие размышления бесполезными нельзя – это вовсе не «жизнь впустую».

Путешествия во времени, совершаемые в уме, ничуть не бессмысленны и не бесполезны. Они влияют на наши оценочные действия, эмоциональное состояние, принимаемые решения – как в лучшую, так и в худшую сторону. Мои собственные исследования в сфере воображения будущего расскажут кое-что удивительное о нашей склонности к ошибкам при воспоминаниях.

Путешествия во времени, совершаемые в будущее

Вот уже более столетия ученые изучают работу памяти, однако способность воображать будущее как область научных изысканий появилась сравнительно недавно. Самым значимым результатом оказался тот факт, что умение представлять будущее в некоторой степени зависит от способности вспоминать. Этим открытием объясняется и одно из самых загадочных свойств памяти – причины, по которым она так часто нас подводит, – отчего для исследователей вроде Мэриголд Линтон изучение собственной памяти оказалось несколько болезненным. Память должна выполнять восстановительную функцию, кроме того она должна быть гибкой и даже непрочной, чтобы мы могли воображать будущее. Эту теорию подтверждают случаи самых разных пациентов, например, история того же Генри. В медицинской литературе описаны сотни случаев амнезии; врачи часто отмечали, что таким пациентам трудно не только вспоминать события из прошлого, но и воображать будущее. Они не в состоянии представить, чем будут заниматься на следующий день, не говоря уж о следующем десятилетии. И хотя такими наблюдениями делились многие врачи, способность воображать будущее стали изучать систематически лишь у десятка пациентов, в то время как память исследована сравнительно хорошо.

Существовал человек, проходивший в медицинской литературе под инициалами N. N., то есть, его настоящее имя не называлось. В 1981 году он ехал на мотоцикле; дорога была скользкой, мотоцикл упал, и N. N. получил тяжелую травму головы. Как и Генри, N. N. не запоминает новое: каждый раз, слыша о событиях 11 сентября, он ужасается[94]. Позднее N. N. стал известен под своими настоящими инициалами, K. C.; к нему приезжал Эндель Тульвинг, крупный теоретик в области изучения памяти. Тульвинг прославился тем, что разделил долговременную память человека на семантическую – память на слова, понятия, правила, абстрактные идеи (например, Канберра – столица Австралии), и эпизодическую – память на события из личного прошлого (например, вы посещали Канберру). Тульвинг задал K. C. несколько простых вопросов: «Что вы будете делать завтра?», «Каковы ваши планы на лето?». K.C. не смог ответить ни на один из них. Когда Тульвинг спросил пациента, о чем тот думает, пациент ответил, что у него голове пусто. Как он ни старался, удержать мысли о будущем ему не удавалось; прошло тридцать лет, а ситуация по-прежнему та же. Некоторые пациенты, такие как D. B., могут представить в будущем только события общественного характера, а вот события личного плана – нет[95]. Примечательно, что люди с амнезией, когда их просят представить будущее, делают это с трудом и даже с видимой неохотой.

Насколько различаются семантическая и эпизодическая память, настолько различаются и способы воображения будущего. Одно дело – в самый разгар зимы знать, что к лету потеплеет, и совсем другое – представлять, как летом будешь загорать на солнце, ощущая всем телом его тепло. Последнее – путешествие во времени, совершаемое в воображении, – и определяется как эпизодическое воображение будущего, которое я для простоты называю воображением будущего. Оно является лишь частью общей системы воображаемых путешествий во времени, которые, согласно Энделю Тульвингу, составляют наше автоноэтическое сознание. Это знание о самом себе, существующем во времени, выражается в способности переживать события, которые уже произошли или только произойдут. Переживая грядущее событие, человек представляет свои ощущения, а не только какие-либо общие моменты. В своем дневнике вы видите запись о будущей встрече с друзьями в пабе. Проспективная память напоминает вам о необходимости появиться на месте в точно назначенное время, однако именно способность воображать будущее отвечает за ваши представления о том, как вы берете себе напиток, находите свободный столик, читаете написанное на доске меню. Благодаря способности воображать будущее вы мысленно представляете себя в будущем, представляете свои переживания. Это умение – нечто совершенно отличное от намеренного планирование. Кроме того, способность представлять будущее – то, что отличает нас от животных.

Мысленное путешествие во времени совсем не обязательно должно быть продолжительным. Зачастую вы думаете о том, что сделали совсем недавно или только собираетесь сделать в ближайшем будущем. Возьмем собеседование при приеме на работу. Перед ним вы мысленно репетируете ответы на возможные вопросы работодателя, после – снова и снова вспоминаете самые неудачные моменты, попутно воображая другой вариант развития событий, более выгодный для вас. Вы представляете возможные сценарии будущего, теперь уже ставшие частью неосуществленного прошлого.

Демис Хассабис и Элинор Магуайр были первыми нейробиологами, которые провели серьезные исследования способности воображать будущее у людей с черепно-мозговыми травмами. Они обнаружили, что даже если таким людям давать подсказки в плане отдельных ощущений – зрительных, обонятельных, слуховых, – они все равно не в состоянии представить общую картину[96]. Пятеро пациентов выполнили тесты на коэффициент интеллекта и прошли проверку памяти, получив разное количество баллов, однако когда дело дошло до воображения будущего, четверо показали очень низкие результаты, несмотря на то, что их просили представить сценки из повседневной жизни, не требовавшие подробных воспоминаний.

Но воображать будущее затруднительно не только людям с черепно-мозговыми травмами. Любому человеку со слабой автобиографической памятью сложно представить себя в будущем. Это относится к совсем маленьким детям, а также к больным шизофренией, депрессией, болезнью Альцгеймера, людям с суицидальными наклонностями[97]. Чем сильнее у душевнобольного человека проявляются симптомы бреда и галлюцинаций, тем сложнее ему воображать будущее – он лишается той силы, которую дает мысленное путешествие вперед во времени[98]. Наша жизнь идет своим чередом – десятилетие за десятилетием, – и мы начинаем поговаривать о том, что, мол, память нас подводит. Но вместе с этим процессом протекает и другой, гораздо менее заметный – снижается способность воображать будущее. Это лишь подкрепляет теорию о том, что в формировании своих представлений о будущем мы опираемся на воспоминания о прошлом.