Книга Зажмурься покрепче - Джон Вердон

— Дело не в недовольстве… просто мои навыки, мое устройство ума — они здесь не пригождаются. Я привык анализировать ситуации, нащупывать суть проблемы, обнаруживать несостыковки, решать задачи. Но теперь… — он снова замолк.

— А жена, как водится, считает, что ты должен быть в восторге от ромашек, а не анализировать их устройство. Надо просто говорить: «Вау, как красиво!» А не «Как так получилось, что они здесь выросли сами?» — я угадала?

— Что-то в этом роде, да.

— Ну вот, — произнесла она с внезапным энтузиазмом. — Поэтому тебе очень важно кое с кем встретиться.

— С кем?

— С человеком, который принесет тебе деньги и славу.

Гурни поморщился.

— Да, знаю, знаю, деньги тебя волнуют мало, а слава не волнует совсем, и сейчас у тебя на полную катушку включится рационализация. Но подожди спорить и представь… — она огляделась. Немолодая пара медленно поднималась со своих мест, словно этот процесс необходимо было совершать с предельной осторожностью. Молодежь со смартфонами продолжала что-то строчить, глядя в экранчики. Гурни подумал, что, вполне возможно, они переписываются друг с другом, сидя за одним столиком. Соня продолжила заговорщическим шепотом:

— Представь, что этот человек хочет купить один из твоих портретов за сто тысяч долларов. Что бы ты на это сказал?

— Что у него не все дома.

— Думаешь?

— А какие варианты?

— В прошлом году на одном аукционе офисное кресло Ив-Сен-Лорана купили за двадцать восемь миллионов баксов. Вот тут я соглашусь — это надо быть бабахнутым. Но сто тысяч за потрясающий портрет серийного убийцы? Немного удивительно, но ни капли безумия в этом нет. И, насколько я понимаю про этого человека, если с ним связаться — цена твоих работ будет расти и дальше.

— Ты с ним знакома?

— Лично познакомились совсем недавно, но я много о нем слышала. Это коллекционер-отшельник, который раз в энное количество лет появляется, ввергает всех в шок какой-нибудь экстравагантной покупкой и снова исчезает. Имя у него, кажется, голландское, но откуда он, точно неизвестно. Может, из Швейцарии или Южной Америки. Человек-загадка. Короче, когда сам Йикинстил выражает интерес к какому-то художнику, за этим следует страшный ажиотаж. Страшенный.

Розовая официантка успела дополнить свой эклектичный наряд шарфиком и теперь собирала посуду с опустевшего столика. Соня подозвала ее:

— Дорогая, можно еще водки с соком? И моему другу тоже.

Глава 27

Есть о чем подумать

Гурни не понимал, как реагировать на новость. Всю дорогу домой он мучительно пытался отвлечься и подумать о чем-нибудь еще.

Он ничего не понимал в «мире искусства», кроме того, что этот мир населен людьми, настолько же не похожими на полицейских, как попугаи не похожи на ротвейлеров. Год назад, занимаясь портретами, он не успел толком окунуться в эту среду, если не считать нескольких визитов в галерею, — но там не водились богатые коллекционеры и не продавали кресла модельеров за баснословные деньги. И ничто не предвещало, что человек со странным именем Яй Йикинстил захочет купить ретушированное фото маньяка за сто тысяч долларов.

Помимо фантастического предложения его также взволновала чересчур откровенная заинтересованность Сони. Не только в проекте, но и в нем. Она даже намекнула, что если выпьет больше, чем дозволено, чтобы сесть за руль, то, пожалуй, снимет номер в мини-гостинице при «Гарцующей утке». Судя по интонации, это был даже не намек, а явное приглашение, и отказ потребовал от Гурни самообладания, какого он за собой даже не подозревал. Хотя, возможно, самообладание — слишком громкое слово. Просто он никогда не изменял Мадлен и не собирался внезапно начинать это делать.

Впрочем, он не был до конца уверен, что именно отказался от приглашения, а не отложил согласие.

Они договорились встретиться с Йикинстилом в субботу в Манхэттене, обсудить сделку и, если она окажется юридически прозрачной, принять предложение. Соня была готова выступить брокером и заниматься деталями. Получалось, что Гурни вовсе не отверг ее, а, напротив, добровольно вовлекал в свою жизнь.

От этих мыслей его била неприятная дрожь. Он попытался отвлечься на дело Перри, не без иронии отметив, что рассчитывает успокоиться, думая о кровавых подробностях.

Метания утомили его настолько, что он задремал за рулем и чуть не разбился. Он проснулся лишь потому, что у обочины оказалась здоровенная яма, на которой машину как следует тряхнуло, и он, очнувшись, успел вовремя вырулить обратно на дорогу. Спустя несколько километров он притормозил у автозаправки, где купил стаканчик мутного кофе, надеясь замаскировать нехорошую горчинку дополнительной порцией молока и сахара. Вкус все равно был отвратительным.

В машине он достал список из папки по делу Перри и позвонил сначала Эштону, а потом Уитроу Перри, но оба раза попал на автоответчик. Эштона он просто попросил перезвонить, а Перри сказал, что хотел бы встретиться в ближайшее время, добавив в конце: «Если я забуду, напомните, что я хотел задать вопрос насчет вашего „Везерби“».

Как только он нажал отбой, телефон зазвонил.

— Дэйв, это Вэл. Вам нужно съездить на одну встречу.

— Что за встреча?

Она ответила, что говорила с окружным прокурором Клайном и пересказала ему все, что узнала от Гурни.

— Что именно вы пересказали?

— Что у истории двойное дно, которого копы в упор не видят, что они упускают вероятный мотив мести, что Флорес — наверняка никакой не Флорес и что если они продолжат искать мексиканского нелегала, то никогда никого не найдут. Еще я сказала, что они напрасно тратят и свое, и мое время и что я в жизни не имела дела с такими олигофренами.

— Вы действительно назвали их олигофренами?..

— Они за четыре месяца не нарыли и половины информации, которую вы обнаружили за два дня! Как их после этого называть?

— Боюсь, что вы швырнули кирпич в пчелиный улей.

— Если это подстегнет их к работе, то пусть жужжат.

— Клайн что-нибудь ответил?

— Клайн был сама дипломатичность. Мой муж — точнее, деньги моего мужа — кое-что решают в политике Нью-Йорка, так что прокурор выразил желание быть в курсе альтернативных взглядов на дело. Еще он, по-видимому, неплохо вас знает. Спросил, каким образом вы задействованы в расследовании. Я ответила, что вы просто мой консультант. Дурацкое слово, но его это, кажется, удовлетворило.

— Вы упоминали какую-то встречу?..

— Да, завтра в три, в его офисе. Вы, он и еще какие-то люди из штата — он не уточнял. Съездите?

— Съезжу.

Он вышел из машины, чтобы выбросить остатки кофе в мусорку у заправочных автоматов. Мимо тащился видавший виды оранжевый трактор, влача за собой прицеп с сеном и источая дизельную вонь, смешанную с запахом навоза. Когда Гурни вернулся в машину, телефон опять звонил.