Книга "Последний парад наступает"! Наша победа при Цусиме - Сергей Годына

В это время «Олег» произвел первый пристрелочный выстрел. Коломейцев видел как «Изумруд» и «Жемчуг» потопили свои жертвы, и не возражал против того, что бы они приступили к спасению экипажей транспортников. Оба русских крейсера сейчас находились примерно в четырех милях справа и слева от его флагмана, и сразу после того, как «Олег» утопит свою уходящую жертву отряд должен был собраться заново. По прошествии еще двадцати минут интенсивного обстрела «Касуга — Мару» уже более напоминал дырявое корыто, чем гордое судно особого назначения Императорского Флота. Он получил более десятка попаданий шестидюймовыми снарядами, кормовое орудие было снесено, и отстреливаться стало нечем, но тем не менее каким‑то чудом этот корабль сохранил ход.

— Сколько — же он еще выдержит попаданий наших дубовых снарядов, — воскликнул в сердцах Коломейцев, и уже хотел было добавить, что пора отвернуть на четыре румба и тем самым ввести в действие всю бортовую артиллерию, как был нещадно перебит криком сигнальщика.

— Вижу два дыма на горизонте! Пеленг двадцать пять!

— Это еще что за черт? — искренне удивился Николай Николаевич. — А ведь судя по тому как коптят — это либо очень крупные пароходы, либо военные корабли.

Заметив, что японский вспомогательный крейсер изменил курс направляясь к обнаруженным дымам командир «Олега» приказал отвернуть на три румба влево, и сразу после этого застучала молчавшая до этого момента артиллерия правого борта. Попадания в японца пошли одно за другим, и спустя три минуты он начал быстро терять скорость, а еще спустя десять минут «Касуга — Мару» стремительно повалился на левый борт и затонул.

— Ваше благородие! Замеченные на горизонте корабли опознаны как бронепалубные крейсера «Касаги» и «Титосэ», — доложил старший помощник.

— Что — о-о — о??? А отряд Дэвы тут какого дьявола делает? — искренне удивился Коломейцев. Его сленг жителя двадцать первого века иногда прорывался наружу, правда все офицеры и матросы команды «Олега» искренне любили нецензурные выражения своего командира. В глубине отсеков русского крейсера эти фразы и обороты речи постепенно входили в повседневный обиход.

— Не знаю Николай Николаевич! Но вот только связываться с ними нам в одиночку явно не стоит. Да и «Жемчуг» с «Изумрудом» тут не слишком нам помогут — япошки‑то посильнее будут.

— Ну, тут мы еще посмотрим. Лучше пока есть время свободное от стрельбы прикажите «камешкам» присоединиться к нам, и отправьте Рихтеру радиограмму с вот таким приказом…

Увидевший на горизонте серию красных ракет командующий отрядом миноносцев Оттон Оттонович Рихтер понял, что бой окончен, и Коломейцев протрубил общий сбор. Едва приказав сигнальщикам набрать флажный сигнал «Увеличить скорость до двенадцати узлов» Рихтер чуть не был сбит с ног несущимся к нему радистом. Радиостанцию на его миноносце установили еще на Балтике, перед выходом эскадры в поход. А во время стоянки на Бонине с помощью мастерских «Камчатки» удалось установить на миноносец «Быстрый» второе трехдюймовое орудие, сняв при этом бесполезные 47–мм пукалки.

— Ваше благородие! Телеграмма с «Олега», — скоропалительно выдал молодой радист и протянул Рихтеру листок бумаги с текстом. Радисты на русских кораблях во время перехода в основном скучали, так как был наложен запрет на радиопереговоры. Единственным развлечением для них было прослушивать эфир, причем если они пропускали какие‑либо сигналы, то за этим неумолимо следовал строгий выговор. Впрочем Рожественский ввел в практику премировать деньгами телеграфистов за успешную и вовремя принятую телеграмму. Так что борьба со скукой приносила неплохой доход, и теперь не была такой заунылой.

Раскрыв листок Рихтер увидел текст следующего содержания: «Передо мной два недобитка Дэвы. Свяжу их боем и буду отходить на северо — запад, а ты обходи нас с юга и иди выполняй задание. Удачи!»

— Ух ты ж блин! — вырвалось у обычно спокойного и невозмутимого командира миноносца. — это ж шо у нас получается? Коломейцев сейчас будет с Дэвой в кошки — мышки играть. И судя по направлению отхода он хочет завлечь японцев прямиком на «Суворова»! Вот красавец! И при этом он обеспечивает нам выполнение задания! Ай да Николай Николаевич! Поднять сигнал «к повороту на 4 румба влево»!

Однако старший помощник командира миноносца коим был назначен бывший командир миноносца «Бедовый» Николай Васильевич Баранов выразил тревогу.

— А стоит ли нам в одиночку соваться в Токийский залив без поддержки крейсеров? Может лучше нашим бронепалубникам помощь оказать?

— А может лучше выполнить приказ старшего по званию? — перебил его Рихтер. В эту эпоху среди офицеров русского флота развелось слишком много перестраховщиков, и попаданцев в прошлое они изрядно выводили из себя. Тем не менее пока эскадра не достигнет Владивостока девать их было некуда, и приходилось мириться с их присутствием на кораблях. — Или Вы полагаете что приказ нам дали для того, чтобы мы посовещались тут, и сделали прямо противоположное исходя из мысли что одними миноносцами соваться в Токийский залив опасно? Так и в море выходить тогда опасно во время войны — там стреляют видите ли…

За тем как командир отчитывает своего заместителя наблюдали с удовольствием матросы и два лейтенанта. Молодой и лихой Рихтер нравился им с каждым днем все больше и больше, и когда он отчитал за трусость не любимого командой Баранова все испытали легкое злорадство. Однако бывший командир «Бедового» решил тут же сорвать свою злость на первом подвернувшемся матросе. Увидев что сигнальщик, наблюдавший за этой сценой, позволил себе улыбнуться, Баранов подошел к нему и со всей силы ударил того кулаком в челюсть.

— Чего ржешь пес! — зло выкрикнул старпом.

Но едва он обернулся как тут же был сам сбит с ног мощнейшим ударом в лицо. Упав на палубу и судорожно зажимая нос, бывший командир «Бедового» ошалело поднял глаза и увидел стоящего над собой красного от злобы Рихтера.

— Ты что, тварь, МОИХ матросов бить решил? Неделю как у меня на корабле, а уже освоился? Ты про приказ командующего, запрещающий рукоприкладство к нижним чинам слышал? — рассвирепевший Рихтер кричал подобно дикому варвару идущему в атаку. В отличие от остальных членов команды он ЗНАЛ что за человек сейчас перед ним. Он помнил, как в оставленной реальности Баранов позорно сдал свой миноносец «Бедовый» японцам, даже не попытавшись оказать сопротивление или, на худой конец, убежать. Еще до переноса в прошлое Рихтер УЖЕ глубоко презирал этого человека. Поэтому церемониться с ним он не собирался.

— Вы посмели ударить равного по званию, имеющего старшинство в чине! Вы за это ответите! — жалобно просипел Баранов.

— Пренепременно отвечу! Прямо сейчас! Я, в присутствии свидетелей, вызываю Вас на дуэль! Согласны?

На Баранова было жалко смотреть. Этот человек, всю жизнь заискивающий перед начальством не был способен самостоятельно принимать решения. Естественно, что принять вызов было немыслимо — молодой и гораздо более сильный и отважный Рихтер его неминуемо бы убил из любого оружия. Но отказаться от дуэли значило навеки опорочить себя перед другими офицерами. Между жизнью и честью бывший командир «Бедового» выбрал жизнь.