Книга То, что скрыто - Хизер Гуденкауф

Может, позвонить матери? Нет… Чарм не знает, что ей сказать. По-настоящему мамина помощь требовалась Чарм всего два раза в жизни – когда очередной придурок-приятель Риэнн стал лапать ее и когда Эллисон оставила им Джошуа. Оба раза Риэнн рядом не оказалось. Может, сейчас попросить ее о помощи? Она не справляется одна. Так хочется, чтобы кто-то подменил ее у постели больного, погладил по голове, пообещал, что все будет хорошо. К сожалению, Риэнн Таллиа для такой роли совершенно не годится.

Чарм вылезает из ванны и смотрится в зеркало. Глаза красные от недосыпа, губы покрыты коркой – она знает, что когда волнуется, то непроизвольно щиплет их. «Я выгляжу такой старой, – думает она. – Мне всего двадцать лет, а я похожа на старуху!»

Чарм взяла в колледже короткий отпуск; объяснила, что будет ухаживать за больным отчимом. Преподаватели отнеслись к ней с пониманием. Чарм догадывается, что вернется в колледж только после похорон.

Нехотя она выходит из ванной – своего убежища – и идет к Гасу. Видя, что глаза у него приоткрыты, она придвигает к кровати стул и садится рядом с ним. Чарм перетащила к Гасу в комнату старый телевизор, и они вместе смотрят старые комедии и полицейские сериалы. Да, в общем, не важно, что смотреть, главное, чтобы звук телевизора перекрывал свистящие хрипы, вырывающиеся из груди Гаса, – как будто на кухне чайник со свистком. Когда у Гаса начинается очередной приступ кашля, Чарм осторожно помогает ему сесть и массирует спину – точно так же сам Гас массировал спинку Джошуа, когда малыш жил у них. Чарм снова и снова похлопывает Гаса по спине и шепчет что-нибудь успокаивающее, ободряющее, как будто ребенок теперь он.

– Все хорошо, Гас, все хорошо. Выкашливай!

Гас перебирает в тощих, как у скелета, пальцах складки одеяла. Когда приступ проходит, Чарм дает отчиму попить воды, поправляет подушки, осторожно надевает на него кислородную маску, а сама садится рядом. Наконец его дыхание выравнивается, и он засыпает.

Джейн направила ей в помощь нескольких сестер из хосписа. Чарм очень благодарна помощницам. Они все очень милые и добросовестные. Но Гас все время ищет взглядом ее, Чарм. Он неотступно следит за ней, и его водянисто-голубые глаза как будто умоляют ее о помощи. Он все чаще бредит, называет Чарм именем ее матери, отчего ей становится больно. Дорис, сестра из хосписа, утешает Чарм: все дело в его болезни и в сильных обезболивающих.

Началась настоящая осень – с дождями и сильным ветром. Дожди идут почти непрерывно, нагоняя на Чарм тоску. Она неотлучно сидит в их маленьком домике. Чарм хочется вернуться в колледж, но ей невыносима сама мысль о том, что Гаса будут окружать только чужие люди. Она понимает, что отчим может умереть в любую минуту, и решила не бросать его, как это сделала ее мать. Она должна оставаться с ним до тех пор, пока его глаза не закроются навсегда. Тогда Гасу уже не придется бороться за каждый глоток воздуха.

Двуспальную кровать в комнате Гаса заменили специальной, больничной, чтобы легче было ухаживать за ним, менять белье. На той же кровати, думает Чарм, Гаса выкатят отсюда, когда он умрет. Гас стал похож на пустой кокон; восковая кожа туго обтягивает кости. После того как проходит приступ кашля, он иногда лежит так тихо, что трудно понять, жив он или нет.

Чарм думает: интересно, знает ли ее мать о том, что Гас умирает? Сохранилась ли в душе Риэнн хоть какая-то жалость к нему? Что будет с ней, когда отчима не станет? Куда она пойдет? Чарм с детства считала себя независимой; у нее по-настоящему не было ни матери, ни отца. Зато у нее всегда был Гас.

Услышав тихий шорох, она включает лампу на тумбочке, чтобы лучше видеть Гаса. В слабом свете, в окружении теней, Гас почти похож на себя: моложавый, красивый, веселый.

– Как ты, Гас? – спрашивает Чарм шепотом. Кажется, ему больно даже слушать. – Тебе что-нибудь принести? – Глаза у него открытые, ясные, он с трудом поднимает руку и тянет ее к лицу. – Давай я. – Чарм снимает с отчима маску. Когда-то она поддразнивала его, что в маске он похож на Хортона, слона из детской книжки. Тогда Гас еще смеялся. Сейчас он облизывает сухие, потрескавшиеся губы, и Чарм просовывает в них соломинку. Он выпивает немного воды и вздыхает. Сейчас его утомляет все, даже питье. – Что еще тебе принести? – спрашивает она. – Что сделать? – Чарм борется с отчаянием. Она видела, как умирают больные, как умирают дети, но еще ни разу при ней не умирал никто из близких. Близкий и любимый человек.

– Нет, – хрипит Гас. – Посиди со мной. – Он слабо хлопает по простыне.

Чарм колеблется. Чтобы сесть рядом с ним на кровать, придется опустить боковое ограждение, которое не дает Гасу упасть. К тому же места на кровати немного, хотя Гас исхудал, как былинка.

– Садись, садись, – говорит он.

Чарм опускает ограждение и осторожно двигает Гаса. Он не издает ни звука, только морщится от боли.

– Извини, извини! – Чарм ругает себя, но Гас снова хлопает по простыне, показывая, что ему не больно. Стараясь занять как можно меньше места, она садится рядом. – Может, посмотрим телевизор? – спрашивает она и тянется к пульту. Гас качает головой. – Хочешь, я снова надену тебе маску? – спрашивает Чарм, понимая, что долго без маски он не продержится. Он начинает задыхаться, очень пугается, и ему становится еще труднее дышать.

Гас снова качает головой. Из-за лекарств его когда-то красивое худощавое лицо стало рыхлым, тонет в складках жира. Черные волосы резко контрастируют с белой кожей, запавшие глаза под кустистыми бровями кажутся меньше. Как два озерца синей воды в зарослях камыша.

– Рассказывай, – велит он, как когда-то. Ему по-прежнему удается быть властным, но не злым.

Чарм послушно рассказывает:

– На следующей неделе я перехожу в ортопедию. А на Хеллоуин мы все пойдем в отделение детской онкологии. Все наденут маскарадные костюмы, даже врачи.

Гас кивает; некоторое время оба молчат. Они оба понимают: к Хеллоуину его уже не будет.

– Малыш, – говорит Гас. Голос у него хриплый, как наждак.

У Чарм падает сердце. Она так и знала, что Гас заговорит о Джошуа; видимо, мысли о мальчике не дают Гасу покоя.

– Извини… – с трудом, еле слышно, произносит он.

– За что? – недоумевает Чарм. – За что ты извиняешься? Во всем виноваты Кристофер и Эллисон Гленн, а вовсе не ты. Джошуа жив и здоров. Ему хорошо живется. Его окружают любящие люди. – Чарм сердито загибает пальцы: – Его родную мать посадили в тюрьму за то, что она утопила его сестренку-близняшку. Кристофер не вернется и не станет заботиться о нем, ну а моя мать… Гас, ты и сам понимаешь, она бесполезна!

– Ш-ш-ш! – шипит Гас и тихо гладит ее по щеке. – Тише, успокойся.

Чарм становится еще хуже оттого, что добрый, смертельно больной Гас еще утешает ее. Тогда она сама упросила его ненадолго оставить ребенка. Сначала речь шла о нескольких часах. Часы превратились в дни, а дни – в недели. Чарм все упрашивала Гаса подождать. Она почти не сомневалась в том, что брат вернется и возьмет на себя заботы о малыше, которого она уже успела полюбить всем сердцем…