Книга Натюрморт с дятлом - Том Роббинс

– Ох, извини, – пробормотала Ли-Шери и быстренько натянула футболку и трусики.

– Да ничего, я уже почти привык. Сначала Хулиетта, теперь ты… Надеюсь, королева не станет следующей.

– Ох-ох, макаронный бог! – воскликнула принцесса, и они оба рассмеялись. – Ты ведь знаешь, что посетителям вход запрещен.

– Прости, милая. Хулиетта собиралась занести тебе вот это, а я вызвался пойти вместо нее. – Макс протянул дочери книгу «Искусство упаковки». – Интересная вещь, надо сказать.

– Я знаю вещи и поинтереснее. Например, королевское семейство, сосланное в Америку. Мне продолжать?

Макс хотел было энергично потрясти головой, но она была так набита мыслями, что у него вышло лишь слабое покачивание. Чаплиновские усы короля покачались в такт голове.

– Не буду ходить вокруг да около, дочка. Меня беспокоит один вопрос: можно ли определить состояние твоего рассудка как здравое?

– И кто должен это определять?

– Заинтересованные стороны.

– Тогда это зависит от их критериев.

– Ответственность…

– Ответственность за что?

– …способность к лидерству и…

– С каких это пор способность к лидерству стала критерием душевного здоровья? Или наоборот. Гитлер, кстати, был талантливым лидером, и Никсон тоже. Стоит проявить качества лидера в юности, и тебя упекут в юридический колледж, чтобы сделать пересадку ануса. Если трансплантат приживется, ты попадешь в правительство. Это мнение Бернарда. Он говорит, что именно инстинкт возвращения домой толкает так много задниц в политику. Как я поняла, несколько романтиков пошли по моим стопам. Это делает меня в какой-то степени лидером.

– По последним подсчетам, семнадцать девушек и один юноша заперлись в комнатах, вслед за тобой потворствуя своим любовным капризам. Шимпанзе и мартышки всегда готовы подражать любому дураку. На твоем месте я бы не слишком-то гордился. Ладно, меня это не касается. Я просто хочу убедиться, что в твоей колоде все карты на месте.

– Все или не все, по крайней мере это моя колода.

Макс обвел взглядом мансарду. Комната была пыльной, темной и облезлой. В ней было душно и воняло, как в ночлежке. Судя по запаху, здесь недавно проходила тренировка пьяных борцов. Король с ужасом подумал, что его прекрасная дочь голышом расхаживает по этому хлеву. Хорошо еще, если она не насажала себе заноз.

– Ли-Шери, – почти умоляюще обратился он к принцессе. – Ли-Шери, ты попусту растрачиваешь свою жизнь.

– Моя жизнь никогда еще не была такой насыщенной, как сейчас, папочка. И такой счастливой. Передай своим «заинтересованным сторонам»: только жизнь ради любви может считаться осмысленной и здравой. Кроме того, у меня тут есть и другие интересы.

Король снова оглядел мансарду. Ночной горшок, террариум с жабой, металлическая койка без подушки и одеяла и что-то вроде пачки сигарет на грязном подоконнике. Другие интересы? Макса передернуло. Он поцеловал дочь в потную щеку и вышел, не сказав ей, что к нему приезжали агенты революции, которые хотели, чтобы после восстановления монархии на родине Фюрстенберг-Баркалона на королевский трон взошла Ли-Шери.

67

Уходя, король Макс обернулся к дочери:

– Когда ты собираешься выйти отсюда?

– Когда Бернарда выпустят на свободу.

– И что ты станешь делать?

– Быть с ним.

– А чем вы займетесь? Сделаете терроризм семейным бизнесом?

Помолчав, Ли-Шери ответила:

– Я не знаю намерений Бернарда, папочка. До свидания.

Да, принцесса действительно не имела понятия, чем займется Бернард после выхода из тюрьмы. Он не сообщил ей о своих планах, если – таковые у него и были. И вообще неизвестно, отводилось ли в них место принцессе. После того, как дверь за отцом захлопнулась, Ли-Шери на минутку попыталась представить, чем может занять себя в жизни Дятел. Уверена она была в немногом: он съест любой бутерброд, самый сырой и непропеченный; выпьет самую крепкую текилу; поедет по городу в любой машине, пусть даже проржавевшей и заляпанной птичьим пометом (а если машина будет с откидным верхом, он не станет опускать его ни в дождь, ни в снег); Дятел растопчет любой флаг, поднимет на смех сторонника любой веры; сфальшивит в любой песне; пропустит любой визит к дантисту; покажет фокусы любому ребенку, обогреет любого старика, ляжет спать под любой луной и – принцесса немного поколебалась – зажжет любую спичку. Но что он будет делать? Возможно, попробует выяснить, куда подевался золотой мячик, подумала она с легкой грустью. Бог свидетель, Бернард не даст жизни застояться.

68

Назовите это чем угодно – интуицией, божественным провидением или обыкновенной удачей, – но, как ни крути, это была настоящая эврика. Эврика! Ли-Шери не надеялась решить загадку космического масштаба, прочитав книгу по дизайну упаковки. Она просто… предчувствовала, что эта книжка поможет ей понять, почему на пачке «Кэмел» нарисованы верблюды. Несмотря на скудость представленной информации, ее оказалось достаточно, чтобы принцесса воскликнула: «Эврика!»

Как выяснилось, сигареты «Кэмел» завоевали национальный рынок в 1914 году (тогда же, если верить интерпретациям Апокалипсиса разными там сектами вроде Свидетелей Иеговы, Иисус Христос наконец стал Царем Небесным; по случайному совпадению в том же году Тарзан из джунглей тоже получил корону и предстал публике как Царь Обезьян. Оба, кстати, были некурящими). Эти самые сигареты, экспериментальную смесь сор. тов табака – виргинского «берли» и Каролинского «золотистого», куда для усиления вкуса и аромата был добавлен турецкий табачный лист, а также изрядное количество подсластителя, – годом раньше создал лично Р.Дж. (Ричард Джошуа) Рейнольдc из городка Уин-стон-Сэйлем, штат Северная Каролина. Упаковка также была разработана в 1913 году. Не кто иной, как г-н Рейнольдc, предложил назвать сигареты «Кэмел», то есть «Верблюд», чтобы придать им загадочный налет экзотики, связанный с присутствием восточного ингредиента. Молодой секретарь Рейнольдса Рой К. Хаберкерн договорился с администрацией цирка «Барнум и Бейли» и сфотографировал Старину Джо, своенравного циркового дромадера, в качестве главного персонажа, изображенного на пачке. Кто поместил на заднем фоне пирамиды, неизвестно. Ярлык «Кэмел» был изготовлен для Рейнольдса печатной фирмой в Ричмонде. По одной из версий, последние штрихи в изображение, включая пирамиды, внес нанятый на временную работу новичок-литограф, который вскоре после этого уволился. Имени его никто не запомнил, но говорили, что он был талантливым художником с огненно-рыжей шевелюрой.

Должно быть, Рейнольдc и его помощники понимали, что турецкая культура не знакома с пирамидами, однако не соответствующие местности памятники архитектуры почему-то не встретили возражений ни в головной конторе, ни где-либо еще. На поверку ярлык «Кэмел» стал самым узнаваемым и любимым за всю историю упаковки. Когда в 1958 году владелец фирмы пожелал изменить рисунок – «чуть-чуть подправить знакомые образы верблюда и пирамид, чтобы освежить сорокапятилетний дизайн», курильщики устроили жуткий скандал: вонь стояла хуже, чем от пепельницы с вчерашними окурками. Р.Дж. Рейнольдс-младший, сын покойного основателя фирмы, со злости продал свою часть акций, а общественность так вознегодовала, что руководство компании быстренько приняло решение вернуть прежнюю картинку.