Книга Зубы грешников - Мирослав Бакулин

Бизнесмен Володя Топилин как раз перед Рождеством должен был отмечать свое сорокалетие. Не было у него ни жены, ни детей. А потому, что все некогда – он мотался по рынкам и объектам, ночевал в поездах, питался одним «дошираком» и складывал прибыль в три разных тайника в своей однокомнатной хрущевке. Перед днем рожденья ему стало грустно, жалко себя и свою безрадостную жизнь. Он взял из тайника девяносто тысяч долларов и купил себе подарок – новенький «мерседес» и джип «ландкрузер». Бандиты, которые пасли автосалон, очень быстро вычислили его адрес и пришли к нему вечером. На звонок Володя открыл дверь на цепочку и упал без чувств, получив по голове длинной арматуриной. Бандиты перерезали цепочку и добили Володю большим молотком. Тело его обнаружили только на четвертые сутки, когда смрад разложения пополз по подъезду. Милиционеры при обыске обнаружили не найденные бандитами несколько миллионов долларов. Диакон отец Василий, живший в соседнем доме, сказал: «Сказано: безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет» (Лк. 12, 20).

Витя Гвоздин случайно встретился с Богом. Шел как-то зимним вечером из университета, хрустел снежком и вдруг подумал: «Господи, я не знаю Тебя. Столько разговоров вокруг Тебя, а я Тебя не знаю. Откройся мне». И через несколько дней он столкнулся с воскресшим Христом на вечернем богослужении в соседнем храме. Жизнь Вити изменилась. Он стал каждое воскресенье ходить в храм и вскоре нашел себе духовника – отца Артемия. Через год он впервые постился Рождественским постом. А в общежитии никто не постился. И вот, как раз в Новый год, когда вся общага стояла на ушах от выпитого и съеденного, Витя готовился к причастию, читал каноны – началась строгая неделя поста. Поздно ночью в дверь его комнаты постучали.

– Витька, открывай! Открывай, пойдем с нами! – слышались веселые, пьяные голоса.

Витя встал с колен, с тоской посмотрел на свечу, горящую перед иконой, вздохнул: «Помолиться не дают».

Подошел к двери и немного ее приоткрыл.

– Ну что ты, давай выходи к нам! Новый год! Пойдем гулять, праздновать! – завопили сокурсники.

– Я не могу с вами, я не один, – вдруг неожиданно для себя сказал Витя.

– А! Не один, ну, ясно, – захохотали студенты, понимающе подмигивая. – Ну, давай, хорошо тебе развлечься. – И с хохотом удалились.

Витя пошел молиться дальше. На исповеди он объяснял батюшке:

– А что, я же не соврал, я ведь не один был – с Богом!

Друг Вити, Костя Мячиков, крестился из-за несчастной любви. Влюбился в Ирку, а она в него не влюбилась. Он с горя взял академку и уехал на год домой, в родной город. Там он грустил и работал на заводе. Много думал о жизни и наконец крестился в Свято-Никольском храме у отца Петра. Через год он вернулся в университет, радовался жизни, и одного ему только не хватало – гитары. Шел он как-то вечером и стал молиться: «Господи, пошли мне гитару, очень хочу научиться играть на гитаре». Заходит в свой подъезд, поднимается по лестнице, и (о чудо!) на подоконнике лестничной клетки его этажа стоит гитара! Старенькая, с трещинкой на боку, без струн, но гитара! Радости не было предела. Костя почистил ее, отладил, натянул новые струны и играл теперь почти каждый вечер. На Рождественские каникулы он поехал домой, случайно в одном вагоне с ним ехал крестивший его отец Петр. Услышав историю про гитару, он заметил:

– Это тебе искушение было, в пост играть на гитаре нехорошо!

Диакон отец Василий заикался. Заикание он называл гугнивостью, но вспоминал, что и Моисей, великий пророк, был гугнив. Не заикался отец Василий, только когда пел. Но его все равно не очень понимали. Особенно приходские бабушки. Он пел: «Отложим всякое мирское попечение», они толковали, что нужно закупать печенье. Пелось «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою», бабушки слезно каялись пред Богом, «яко крокодилы пред Тобою». Отец Василий пытался петь «Господи, помилуй» по-гречески – «Кирие елейсон», бабушки недоумевали: «Что это он – «полем-лесом, полем-лесом». Он читал им проповедь про христианские идеалы, они его расспрашивали, какие надо покупать одеяла. Отец диакон весьма скорбел о бабушках и называл их «христианками на оральной стадии развития», потому что они все время в храме что-то ели. Храм на Троицу украшали березками – они после службы разбирали веточки и съедали; на святительский день пол устилали ветками лиственницы – они собирали их после крестного хода и съедали; они съедали и рождественские елочки, и великопостные вербы. Но когда у отца Василия очень серьезно заболел маленький сынишка, они отмолили его у милосердого Господа простой и трогательной молитвой. (Ребенок, к удивлению врачей, выздоровел.)

Рок-музыканта Олега Окунева двенадцать раз душили бесы. Душили ночью жестоко и страшно. Олег только-то и знал одну молитву – «Отче наш». Как только «они» приходили и начинали его душить, он начинал молиться, и «они» уходили. В благодарность за спасение он решил креститься. Но, усердно читая Евангелие, Олег пришел к выводу, что устройство современной Православной Церкви не соответствует учению Христа и ее нужно перестраивать. В беседах с батюшкой и прихожанами он с горячностью революционера искал правды. Поехал даже к известному старцу, чтобы посоветоваться с ним.

В лавре к старцу еще с пяти часов утра выстроилась большая очередь. Накрапывал дождь. Когда дошла очередь Олега, старец сам открыл дверь своей кельи и ласково позвал:

– А, Олег, здравствуй, проходи, только не разувайся.

«Откуда он имя мое знает?» – подумал Олег и стал расшнуровывать свои высокие рок-н-рольные «гриндерсы».

– Ну что вы, батюшка, на улице-то грязно, я у вас наслежу.

– Ничего, ничего, – сказал старец, – не надо, не снимай, так проходи.

Олег все-таки сорвал с себя ботинки и на цыпочках вошел в крошечную и тесную келью монаха. Тот присел на маленький стульчик и жестом пригласил присесть и Олега.

Помолчали.

– Ну что, – начал старец, – станешь ли меня слушать, если буду говорить тебе?

– Стану, батюшка, конечно, стану.

– Не знаю, станешь ли, больно горделив.

– Почему горделив?

– Да ведь я тебе говорил, чтобы ты ботинки-то не снимал, а ты не послушал. А буду говорить тебе о жизни духовной, будешь ли слушать?

Они проговорили минут десять, но Олегу показалось, что целый день. Он шел на вокзал и нес в душе слова старца: «Не Церковь менять надо, а свое сердце».

Соседку Нины Прокопьевны, многострадальную Валю, вот уже пятнадцатый год мучил ее муж-пропойца Геныч. Геныч пропил дома все. Он обменивал вещи на одеколон и стеклоочиститель. Он воровал у дочки Оленьки учебники и пропивал их. Он потерял всякое человеческое лицо и сутками валялся на грязном матрасе в своей комнате. После очередного угара он чуть совсем не потерял зрение и уже еле передвигался на ногах. Валя, несмотря на уговоры соседок, не бросала Геныча, молилась о нем, плакала и иногда выводила его на улицу, привязывая к себе веревочкой. Так они и ходили вдвоем – на веревочке. Рождественским постом Валя прочитала в церковном календаре, что как раз в новогодние праздники Церковь отмечает память святого Вонифатия Милостивого, небесного покровителя всех страдающих от пьянства. «Как это, – удивилась она, – людям не страшно пить вино в Новый год, заливать вином память святого избавителя от пьянства?» У нее самой дома праздником и не пахло, – у Геныча опять был запой. В новогоднюю ночь она привязала мужа на веревочку, и они отправились в храм. На улице там и сям взрывались хлопушки и петарды, сияли новогодние огни. Пьяный Геныч не понимал, куда тащит его жена, но смиренно плелся на веревочке.