Книга Окна во двор - Денис Драгунский

Выставка тут, выставка там, потом уже совсем там, в Лондоне то есть. Серьезный галерист, хорошие продажи. Деньги.

Я-то, — говорит, — конечно, понимал, что это просто стечение обстоятельств, пруха, везуха и все такое. Как любимый ученик незабвенного Матвея Лазаревича, я прекрасно отдавал себе отчет — кто я такой и какова моя роль в мировом художественном процессе (смеется).

Но голова, конечно, слегка кружилась. Сильно кружилась, если честно.

Жена была страшно рада.

Потому что мы довольно трудно жили. А тут хороший ремонт, нормальная машина, детям компьютеры. Два! Каждому свой! Жена первый раз в жизни оделась с ног до головы в фирменные шмотки. Включая часы “Омега”. Мне это особенно приятно было. Потому что жена у меня — настоящий друг. Всегда была со мной, за меня, понимаешь? Никогда не упрекала, в самые такие годы, когда ни заказов, ни денег, и даже друзья как-то начинали исчезать в тумане. И вот — награда. Я очень гордился, когда жене деньги давал на разные дорогие штучки.

Но человек, а в особенности мужик — жуткая скотина.

Была у меня выставка в Новосибирске.

И встретил я там одну бабу. Вернее, девочку. На шестнадцать лет моложе. Но уже актриса, уже премьерша, со своими поклонниками, со своими придворными критиками, как она выражалась.

А и вправду — страшно красивая, именно по-королевски. Величавая такая, рослая, руку подает — так и хочется склониться.

Сошлись мы буквально тут же. В первый вечер, как познакомились. Она хоть и королева, но областная. А я, конечно, не король, но про меня в журнале “Тайм” писали.

Отличная баба. И, самое главное, ничего не требует, не просит. Типа разведись, женись на мне. Ни-ни. Наоборот. Говорит: мы очень красивая пара, а остальное неважно.

Правда, пара красивая. Особенно когда мы в зеркало смотрелись».

— В голом виде? — спросил я и щелкнул его по пузу.

— Представь себе, да! — сказал он. — Это я в последние годы так разъелся, а тогда был еще ого-го! Ты что, не помнишь? — он втянул живот и поместил два кулака между пряжкой пояса и краем стола — мы сидели в ресторане.

— Помню, помню, — сказал я. — В смысле, верю.

«Вот, — продолжал он. — Я устроил себе в Новосибирске постоянный мастер-класс. Стал туда летать раз в месяц, не реже. На свои деньги, что характерно. И помещение тоже сам снимал. И квартирку. Жене говорил, что все оплачивает губернатор, типа культурное развитие областного центра. Денег-то у меня полно, и жена ничего не замечает.

В общем, полтора года полного счастья.

А потом мой лондонский галерист совершенно предательски умирает.

А московский галерист — уходит из арт-бизнеса, продает свою галерею, а новая хозяйка меня не берет. У нее своя концепция, и я в нее как-то не вписываюсь.

Прилетаю в Новосибирск, рано утром. Днем провожу занятие. Вечером — она у меня. Я ей все рассказываю. Прямо до того. Сразу.

Она с дивана встала — я на стуле сидел, — обняла меня и говорит:

— Ты только не раскисай. Соберись с силами. Оказался в жопе — надо вылезать! Четыре месяца хватит? Или лучше все-таки полгода?

Наверное, я как-то не так на нее посмотрел, потому что она улыбнулась, нежно поцеловала меня в макушку и сказала:

— Ты что! Я же тебя люблю. Но ты все-таки за полгода постарайся.

— А почему именно полгода?

— Мне нужен победитель. А год — слишком долго.

И, на ходу расстегиваясь, пошла в коридор, где ванная.

Я дождался, когда душ зашумит, и ушел; у нее были ключи от этой квартиры.

Из аэропорта позвонил мальчику, который староста мастер-класса, и хозяину квартиры тоже. Все уладил. И улетел домой».

— Бедная девушка, — сказал я.

— Да, — сказал он. — Гордая, между прочим. Только один раз позвонила. Ровно через полгода, день в день. Слышу ее голос и молчу. Она: «Алло, алло, это ты?»

— А ты что?

— «Извините, вы не туда попали. Это лагерь военнопленных».

парадоксальная реакция
Из жизни греческих богов

Был у меня другой приятель, тоже художник.

Хотя не совсем художник, а скорее искусствовед. И в этом качестве он много ездил по стране. На разные семинары и совещания.

Был он страшный бабник. Убежденный и последовательный. В каждой поездке у него обязательно было какое-нибудь приключение. Или два. Иногда даже три, если семинар длился пару недель. Он совершенно серьезно объяснял мне, что таким образом избавляется от страха смерти.

Надо сказать, он был очень хорош собой. Просто красавец. Рост метр восемьдесят два, светло-русый, от природы чуточку смуглый и с яркими синими глазами. К тому же он был прекрасно сложен, весьма мускулист, но не накачан, а вот именно как надо.

Вот он мне рассказывает:

— Я красавец? Красавец! — Я киваю. — Девки млеют? Млеют! — Я снова киваю. — Вот я и придумал некоторое, так сказать, ноу-хау. Знакомлюсь с девушкой. Она ведет меня к себе домой. Ну, хотя всем все понятно, все равно предстоит некий краткий, но противный момент уламывания.

— Чего же тут противного? — спрашиваю я. — Объятия, поцелуи. Прекрасно!

— А я терпеть этого не могу, — говорит он. — Все эти заваливанья на диван, тисканья, стаскивание одежды и почти непременное «ах, а может быть, не надо?». У меня от этого вся охота пропадает. Такая, извините, парадоксальная реакция. Говорят, в Англии можно обо всем словами договориться, вот это правильно, но мы не в Англии живем, так что я придумал по-другому. Вот как.

Приходим мы к девушке, уселись в комнате, поболтали чуток, и тут она выходит в кухню сделать кофе. А если не выходит — я ее прошу: «Свари нам по чашечке кофе, пожалуйста!»

Она выходит, а я тут же р-р-раз — и раздеваюсь. Весь. Совсем. И ложусь на диван. Ну, слегка прикрывшись легким пледом. Обычно на диване в углу лежит какой-то плед или платок…

Она входит. Видит меня. Я смотрю на нее зовущим взглядом. Она неверною рукой ставит кофе на столик и начинает раздеваться. Сила соблазна неодолима!

— Как-то это странно, — говорю. — Ну, неужели? Получается, девчонки ведутся на красивое тело?

— Что я, врать тебе стану? На все они ведутся. На меня лично! И на сам факт, что вот он я, уже голый! Ну и на тело тоже, что тут плохого? — он сплел руки за головой и поиграл мускулами. — Mens sana in corpore sano, и вообще kalokagathia. Понял, филолог-классик?

— Понял, — сказал я.

— А я, наверное, не совсем, — сказал он. — Познакомился с одной девочкой. Умница, красавица, провинциалка, в глазах мощный секс пополам с легким страхом. Со мной глазами встретится — краснеет и авторучку теребит, все по Фрейду. Семинар был выездной, мы жили в гостинице. Вот я после обеда этак непринужденно иду с ней по коридору. Доходим до дверей ее номера. Время два тридцать. Через полтора часа у меня доклад на вечерней пленарке. «Хотел бы с вами кое-что обсудить». Она открывает дверь: «Заходите, пожалуйста». Входим. Беседуем об умном. Она сидит на краешке кресла. Как быть? Ведь кофе варить негде, гостиница же. И вдруг, о счастье! Говорит: «Ой, у меня ресница в глаз попала!» Идет в ванную. Пока она там глаз моет, я быстренько разделся и на диван. Салфеткой прикрылся, там под графином салфетка была. Жду.