Книга Волшебная самоволка. Книга 2. Барабан на шею! - Сергей Панарин

Взрослая особь, с которой раньше имел дело Лавочкин, легко плевалась пламенем на добрые сто шагов. Коля мысленно поблагодарил всех богов огня за слабость дракончика.

От шипения проснулись Хельга и козлик Палваныч. Последний засучил ножками, испуганно мекая. Страхолюдлих вцепилась в его шею, прижала к полу пещеры. Ноздри дракона расширились, глазищи уставились на козлика. Одна из голов облизнулась.

Солдат решил перехватить инициативу. Осторожно поднял руки. Замахал.

– Цып, цып, цып…

Головы синхронно повернулись к нему.

– Силавека? – старательно протянула средняя дребезжащим фальцетом.

– А?! А, ну да, человек.

– Силавека глюпая!

– Сам ты глупый.

– Обизусь! – Дракончик всхлипнул.

Хельга с ужасом зашептала Коле:

– Только не это! Он не должен разреветься. За обиженного детеныша эти твари готовы горы свернуть, но отомстить…

– Понял, – кивнул Лавочкин. – Эй, приятель! Чем тебя развеселить?

– Ку-у-усать хосю! Козлика!

– Козлика нельзя.

– Обизусь. – Маленький вымогатель умел отлично пользоваться своим положением.

– Козлик больной.

– Длаконы не болеют.

– Козлик невкусный.

– Нициво.

– Козлик – заколдованный дракон.

– Влешь!

Солдат лихорадочно искал способ облапошить докучного малявку.

– Поклянусь – поверишь?

– Да.

– Николас, клятва, данная дракону, священна! Не навреди себе!.. – прошелестела Хельга.

– Опять не слава богу. – Коля прочистил горло, собираясь с мыслями. – Клянусь, что этот козлик – вовсе не козлик. Теперь веришь?

– Ладно, – вздохнул сизым дымком ящер. – Хосю сказку.

– Я не сказочник.

– Обизусь.

– Вот шантажист!.. Ну, слушай… – Лавочкин решил быстро отстреляться, изложив «Колобка».

– Только длинную, а то…

– …обизусь, – закончил за него солдат.

– И стобы пло длаконов!

Зеленый вымогатель уложил головы на землю и приготовился слушать.

Коля порылся в памяти. Вспомнилось несколько сказок о драконах, и все они заканчивались хорошо… Для людей, а не для ящеров. Пришлось импровизировать.

– Давным-давно в далекой-далекой галла… то есть в стране Лягушарии жил юный герой по имени Дарт Аньян – обедневший наследник великих и ужасных Дарта Сидиуса, Дарта Мола и Дарта Вэйдера. Но он был добрым джи… тьфу ты! Рыцарем. Поехал он в столицу, хотел устроиться в королевскую гвардию. А в Лягушарии порядки совсем не то что тут. Был в тамошней гвардии иностранный легион, куда брали всех подряд: и великанов, и циклопов, и драконов…

Заскучавший ящер оживился, захлопал веками.

– …И вот, дело было под вечер, Дарт Аньян приехал в столицу. А там объявление: «Всем чудакам, которые решили сделать военную карьеру, служа в королевской гвардии, следует пройти призывную комиссию до сегодняшнего вечера». Бросился Дарт Аньян во дворец. Вбежал на высокую лестницу и нечаянно споткнулся о какое-то бревно. А бревно оказалось не бревном, а шеей дракона. «Эй, деревня! – крикнула обиженная голова растянувшемуся на площадке Дарту Аньяну. – Ты оскорбил меня. Назначаю тебе смертный бой завтра у старого замка, в полдень». – «Я буду!» – ответил рыцарь и побежал дальше. На следующей лестничной площадке Дарта Аньяна остановил огонь. Некий дракон жег листья. «Сударь! – обратился к нему торопящийся юноша. – Заткните на секундочку фонтан! Я спешу!» Дракон обиделся и назначил Дарту Аньяну дуэль на том же месте в тот же час, что и предыдущий ящер. Наконец лестница кончилась, рыцарь свернул налево и забежал по красной дорожке в темный дверной проем. Но это был не дверной проем, а пасть еще одного дракона. «Кхе! – сказал дракон, и Дарт Аньян вылетел из его рта. – Сударь, вы оттоптали мой язык. В наших кругах это тянет на адскую непочтительность к гигиене. Дуэль!» Стоит ли повторяться, на каких условиях разошлись стороны? Главное, рыцарь успел на призывной пункт. На следующий день Дарт Аньян прибыл к старому замку. На башне уже маячила некая барышня из принцесс. Обычно весть о поединке рыцаря и дракона облетала весь город, и незамужние принцессы норовили занять место в замке, чтобы победивший рыцарь взял их в жены. Драка за место на башне всегда была посуровее дуэли… У стены замка стоял гигантский дракон. Его три головы ожесточенно спорили: «Я первая!.. Нет, я!.. Вы обе после меня!..» Дарт Аньян понял, что умудрился оскорбить три головы одного ящера. «Ха-ха! – сказал рыцарь. – Я готов рубиться с вами в любом порядке. А еще можем устроить чемпионат: в полуфинале левая дерется с правой, а я со средней, в финале встречаются победители». – «Да, так будет справедливо», – согласились головы. Но не успели начаться полуфиналы, как к замку прискакали грюнвельтцы[20]кардинала. «Именем закона, стойте!» – приказали грюнвельтцы…

И тут Колю перебил храп заказчика сказки.

– Мой гениальный план сработал. – Лавочкин расцвел в улыбке. – Ребенок усыплен. Графиня, хватайте Палваныча, и пойдемте скорее. Нас ждет Барабан Власти.

Солдат размашисто зашагал за поворот.

Глава 16.Не будите в драконе зверя, или Бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк…

Легко сказать – драконий детеныш. Легко сказать, да тяжело сдвинуть.

Если размеры взрослого ящера сопоставимы с габаритами двухэтажного дома, то туша маленького никак не меньше гаража.

Лавочкин, Страхолюдлих и дрожащий козлик стояли у выхода из пещеры. Выход был наглухо закупорен.

– Что делать? – Хельга неосознанно задала главный вопрос русской интеллигенции.

– Убить поганца и прорубить в нем туннель, – зло пошутил Коля.

Графиня ответила серьезно:

– Что вы, Николас! Детеныша дракона ни в коем случае нельзя обижать. Если же его умертвить, считайте, смертный приговор у вас в кармане. Драконы – звери не только глубоко верящие в семейные ценности, но и магические. Над убийцей дракона повисает жестокое неотвратимое проклятие.

– Да я прикалывался… Подержите факел, я сверюсь со схемой.

Карта не утешила: выход был один.

– Будить, – заключил солдат.

– Это неимоверно сложно. Сон у них крепкий. А если и разбудите – обидится, – предостерегла Хельга.

– А почему вы всю дорогу молчите? У вас язык хорошо подвешен, вот и успокойте малыша, заболтайте, – проговорил Лавочкин и задумался.

Графиня вздохнула:

– К сожалению, драконы очень похожи на мужчин. И те и другие совершенно не слушают женщин.