Книга Сфинкс - Тобша Лирнер

Квартира встретила меня пещерной темнотой, застоялым запахом сигаретного дыма и жареной грудинки. За задернутыми шторами в ней сгустился сумрак, словно не моей, а чужой жизни, и я едва узнавал свое прошлое. Но даже в полумраке различил на полу несколько грязных тарелок и брошенный на телевизор халат. В углу теплился декоративный светильник, демонстрируя движение восковых масс, свертывающихся, словно грибы неизвестной породы.

Изабелла настояла на том, чтобы оставить Гарету ключи, и он время от времени мог находить в квартире убежище и отдыхать от буйного мира, в котором ему приходилось существовать. Мне стало ясно, что он здесь жил, но не трудился за собой убирать. Я взял тарелки и отнес на кухню. По крайней мере он что-то ест, мелькнула обнадеживающая мысль. Зато угнетала перспектива наблюдать новый приступ наркомании брата — невеселое дело.

Закрыв подкапывавший кран, я вернулся в гостиную. Она показалась мне чем-то вроде запечатанной для потомков капсулы, опустившейся на дно вместе со всем, что в ней было: пылью и микроскопическими человеческими обломками прошлой жизни, застывшей в неподвижном воздухе.

Я поднялся по деревянным ступеням в спальню. Там на крючке по-прежнему висел халат Изабеллы. Погрузив лицо в шелк, я глубоко вдохнул. Складки ткани все еще хранили запахи нашей любви, бурных порывов и радостного изнеможения.

Встав на колени, я с головой окунулся в бездну воспоминаний, не зная, сумею ли продолжать жить. Чувствовал, что куда-то стремительно падаю без нее. И если бы был предельно честен с собой, признался бы, что жду некоего побуждающего к жизни знака, слова Изабеллы из-за стены, разделяющей живых и мертвых.

Но не услышал ничего, кроме тишины. Затем медленно проявился звук едущего вдали фургона мороженщика, тенькающего «Гринсливз»,[24]и пролетающего над домом самолета. Внезапно появилось желание все стереть: неотвязный лабиринт Египта, астрариум, бесконечное горе потери.

Схватив металлическое мусорное ведро, я начал выдвигать ящики шкафа и вываливать из них вещи Изабеллы: свитера, блузки, юбки, белье — одежду, превратившуюся в призрак. Я вознамерился этот призрак изгнать. Запихнул, сколько влезло в ведро, и вынес на террасу. Вылил на груду ткани бутылку жидкости для зажигалок и поднес спичку.

Затем сел и привалился спиной к стене. Когда вещь съеживалась и исчезала в пламени, я вспоминал, в каких случаях ее носила Изабелла: индийское платье из хлопка взвивалось вокруг ее загорелых ног, когда она танцевала на рок-концерте, деловой костюм носила на лекции, ночную рубашку надевала, сама не сознавая, какой сигнал посылает мне, если хотела любви.

Душевно измотанный, я свернулся калачиком и закрыл глаза.

Меня разбудил звук шагов. На фоне предвечернего неба показался силуэт молодой женщины с растрепанными словно грива волосами, обрамлявшими лицо.

— Оливер? — спросила она.

Не в силах прийти в себя, я с трудом поднялся на ноги. Должно быть, я проспал несколько часов.

— Я Зоя, подружка Гарета. Извините. — Девушка показала на открытое окно, в которое, видимо, влезла, чтобы добраться до крыши. — Я тут посвоевольничала. Ключи у Гарета, но он без понятия, что вы приехали.

— Прощены. Значит, это вы звонили в мою компанию в Александрии?

Зоя вступила в тень, и я наконец сумел ее рассмотреть. На ней были сапоги обувной фирмы «Доктор Мартенс», красные ажурные чулки, бальное платье с пышной юбкой из синей ткани с люрексом. Окрашенные хной волосы рассыпались по плечам, красивое лицо в духе прерафаэлитов совершенно не вязалось с ее одеждой. Несмотря на густо подведенные фиолетовыми тенями глаза, девушка казалась до смешного юной.

Зоя откровенно осмотрела меня с ног до головы, а я с досадой обнаружил, что ее взгляд меня обезоруживал.

— Похожи на него, только старше, — прокомментировала она.

Я решил отступить на более безопасную позицию.

— С Гаретом все в порядке?

— Смотря как понимать «в порядке». Сегодня он играет, так что можете прийти и оценить сами. Лично я еще не видела, чтобы он вел себя настолько самоуничтожающе.

— В каком смысле?

Зоя, решив выложить все начистоту, посмотрела на меня в упор.

— В смысле «химии». Мы все не без греха, но Гарет дошел до того, что боится спать. Придумал, что, если закроет глаза, непременно умрет. Большую часть времени говорит здраво, но вдруг начинает нести, что какие-то люди сбираются украсть его душу.

— Безумие.

— А то… — отозвалась Зоя с беспечной иронией и, запустив руку в продолжавшее дымиться ведро, извлекла из него полусгоревший — только проволочки и кружева — бюстгальтер Изабеллы. — Но у меня такое впечатление, что не все подчиняется здравому смыслу.

Зоя ждала объяснений, почему сгорела одежда, но я промолчал, и она бросила обуглившийся бюстгальтер в ведро с пеплом.

— А у нас с вами есть кое-что общее, — выпалила она замечание словно парадокс.

— Кроме моего брата?

— Интерес к камням, скалам…

Я посмотрел на нее с недоумением.

— Разве Гарет вам не рассказывал? — продолжала она.

— Боюсь, что нет. Мы с ним мало разговариваем. В этом столько же моей вины, сколько и его. — Мне стало интересно, что ей наговорил обо мне брат.

— Я скульптор, работаю с мрамором. — Серьезность Зои подкупала. — А вы геолог? Ведь так?

— Геолог — это совсем не так романтично, — улыбнулся я. — Сколько вам лет?

— Разве мой возраст — это причина, чтобы меня не воспринимать серьезно?

— Как художника или женщину?

— Я задала вам вопрос.

— Мне кажется, — я подался вперед, чтобы мой ответ прозвучал внушительнее, — что я по возрасту гожусь вам в отцы.

— Но вы не мой отец. Если хотите знать, мой отец в прошлом году погиб в автомобильной аварии. И у меня такое впечатление, что он был все-таки на несколько лет старше вас.

Выражение бесчувственного безразличия слетело с ее лица. Я еле сдержался, чтобы не обнять ее.

— Мне очень жаль.

Зоя вздрогнула.

— Видите, у нас есть еще кое-что общее. — Прежде чем снова повернуться ко мне, она окинула взглядом соседние крыши. — Я видела вашу жену всего раз, на каких-то посиделках. Она советовала Гарету расстаться со мной, считала, что я слишком пылкая и, наверное, слишком молодая.

Я рассмеялся.

— Похоже на Изабеллу. Она его вечно учила, кого любить, а кого нет.

— Согласна, она права: я слишком пылкая. — Зоя помолчала и показала на ведро. — Трудно подобрать слова.

— Потому что их не существует.

Девушка кивнула, присела у стены и закурила сигарету.