Книга Адский дом - Ричард Матесон

Усилием воли Флоренс расправила плечи и выпрямилась. «Я делаю все, что в моих силах, — сказала она себе. — Большего я не могу». Если за неделю удастся дать покой лишь Дэниэлу — этого уже достаточно. Она решительно вошла в большой зал. Нужно поесть. Больше никаких сеансов. В оставшиеся дни нужно постараться хорошо питаться. Подойдя к столу, Флоренс начала наполнять себе тарелку.

Она уже хотела сесть, когда увидела его. Он сидел перед камином и глядел в затухающее пламя. И даже не обернулся к ней.

— Я вас не заметила, — сказала Флоренс и принесла ему тарелку с едой. — Можно посидеть с вами?

Он посмотрел на нее как на кого-то незнакомого. Она села в другое кресло и приступила к еде.

— Что-то не так, Бен? — спросила Флоренс, так и не дождавшись никакого признака, что он не возражает против ее компании.

— Ничего.

Поколебавшись, она продолжила:

— Что-то случилось?

Фишер не ответил.

— Раньше, когда мы разговаривали, вы казались полным надежд.

Он опять промолчал.

— Что случилось, Бен?

— Ничего.

Флоренс вздрогнула от злости, прозвучавшей в его голосе.

— Я что-то сделала не так?

Он вздохнул и ничего не сказал.

— Мне казалось, мы доверяем друг другу, Бен.

— Я не доверяю никому и ничему. А всякий, кто доверяет чему-либо в этом доме, — глупец.

— Явно что-то случилось.

— Случилось многое, — рявкнул Фишер.

— Ничего такого, с чем бы мы не могли справиться.

— Нет.— Он повернулся к ней, его темные глаза были полны злобы — и кроме того, Флоренс увидела в них страх. — Ни с чем в этом доме мы не можем справиться. Да никто даже не думает об этом.

— Неправда, Бен. Мы здорово продвинулись.

— К чему? К нашим могилам?

— Нет, — покачала головой она. — Мы многое узнали. Дэниэла, например, и поняли, как действует Беласко.

— Дэниэла,— презрительно проговорил Фишер. — Откуда вам известно, что Дэниэл существует? Барретт считает, что вы создали его из головы. Как знать, может быть, он прав?

— Бен, найденное тело, кольцо...

— Какое-то тело, какое-то кольцо, — перебил он. — Это ваши доказательства? Ваша логика, за которую положите голову на плаху?

Флоренс вновь поразила злоба в его голосе. Что с ним произошло?

— Откуда вы знаете, что не обманывали себя с первого же момента, как вошли в этот дом? — спросил он. — Откуда знаете, что Дэниэл Беласко — не игра вашего воображения? Откуда знаете, что его личность не от начала до конца ваша выдумка и его проблемы в точности те, какими вы их вообразили? Откуда вы знаете?

Он вскочил с кресла и посмотрел на нее.

— Вы правы. Я заблокировался, захлопнулся. И собираюсь пребывать в таком состоянии до окончания недели. А потом возьму свои сто тысяч долларов и больше на тысячу миль не приближусь к этому чертову дому. И вам советую.

Повернувшись на каблуках, Фишер сердито зашагал прочь.

— Бен!.. — позвала Флоренс.

Он не обернулся. Она попыталась встать, чтобы пойти за ним, но не хватило сил. Флоренс сгорбилась в кресле, глядя в сторону вестибюля. А через какое-то время отодвинула тарелку в сторону. Его слова слишком сильно подействовали на нее. Она попыталась заглушить их, но они продолжали звучать в голове. Все сомнения вернулись. Всегда она была ментальным медиумом. И с чего это вдруг стала физическим? Это непонятно, беспрецедентно.

Это может перевернуть все ее убеждения.

— Нет, — покачала она головой. Это неправда. Дэниэл существует. Она должна верить в это. Он спас ей жизнь. Он говорил с ней, просил ее о помощи.

Просил. Говорил. Спас ей жизнь.

"Откуда вы знаете, что Дэниэл Беласко — не игра вашего воображения?"

Она попыталась найти опровержение этой идее, но не могла. Все мысли были о том, что он действительно был продуктом ее воображения, что он спас ей жизнь именно так, как она бы вообразила себе. В трансе она подошла к пруду, чтобы доказать намерение Беласко убить ее, а потом очнулась, чтобы доказать существование Дэниэла и его желание спасти ее, и даже создала видение, как он стоит перед ней, загораживая путь, и видение, как скрывается Беласко.

— Нет. — Она снова покачала головой. Это неправда. Дэниэл существует. Существует.

«Ты счастлива?» — неожиданно всплыли его слова. «Да. Очень». Слова, которыми они обменялись с Дэниэлом, когда она танцевала с ним — или думала, что танцует с ним. «Ты счастлива?» «Ад. Очень. А ты счастлив?» — "Д#. Очень".

— О Боже! — прошептала Флоренс.

Эти слова она когда-то произносила в телевизионной постановке.

Ее ум отчаянно напрягался, сопротивляясь наплыву сомнений, — но теперь дамбу сопротивления прорвало, и темные воды хлынули внутрь. «Я люблю тебя».— «И я люблю тебя».

— Нет! — прошептала она, и из глаз потекли слезы.

«Ты никогда меня не оставишь? Всегда будешь со мной?» — «Да, мой любимый, всегда. Всегда».

Она увидела, как он выглядел в тот вечер в больнице, бледный, осунувшийся, с лихорадочно блестевшими глазами, в которых как будто светился отблеск надвигающейся смерти — ее любимый Дэвид. Воспоминание вызвало озноб. Он тогда шептал ей про Лору — девушку, которую любил. Он так и не испытал близости с ней, а теперь умирал, и было слишком поздно.

Он тогда до боли сжал ей руку, и его лицо казалось сморщенной серой маской, губы побелели, когда он произнес ей эти слова: «Я люблю тебя». Она прошептала в ответ: «И я люблю тебя». Сознавал ли он тогда, кто с ним в комнате? Может быть, умирая, он принял ее за Лору? «Ты никогда меня не оставишь? — прошептал он тогда. — Всегда будешь со мной?»

И она ответила: «Да, мой любимый, всегда. Всегда».

Она чуть не зарыдала от ужаса. Нет, неправда! Рыдания прорвались. Нет, правда. Она сама создала Дэниэла Беласко у себя в голове. Никакого Дэниэла Беласко не было. Были лишь воспоминания о брате и о том, как он умирал, о чувстве утраты и о несчастной любви, которую он унес в могилу.

— Нет, нет, нет, нет, нет.

Ее руки вцепились в подлокотники кресла, голова с дрожью упала на грудь, из глаз текли слезы. Она словно не могла дышать и хватала ртом воздух, как будто у нее разрывались легкие. Нет, неправда! Она не могла быть такой слепой, так заблуждаться или обманывать себя! Должен быть какой-то способ доказать это! Должен быть!

Она вздернула голову и, вскрикнув, уставилась сквозь вязкие слезы в огонь. Кто-то словно прошептал ей в ухо одно слово: