Книга Украденный сон - Александра Маринина

…На другой день после убийства, когда Тамара была ужеарестована, его вызвал к себе один из секретарей горкома партии. Из кабинетасекретаря следователь Смеляков вышел начальником городского отдела внутреннихдел в Подмосковье и владельцем огромной четырехкомнатной квартиры. Прямо изгоркома Григорий Федорович отправился на работу, аккуратно изъял из папки частьдокументов, заменил их новыми, подделав подписи понятых и свидетелей, ипозвонил эксперту Батырову, который вместе с ним выезжал на место происшествия.Батыров пришел не сразу. По его лицу Смеляков догадался, что того тоже вызывалив горком.

– Чего делать будем, Гриша? – затравленно спросилБатыров. – Мне предлагают должность в Кирове, с повышением.

– А мне – в Подмосковье, тоже с повышением. Тысогласился?

– А куда деваться-то? Откажусь – сгноят. Припомнят, чтомои родители – переселенные крымские татары.

– Я тоже согласился. У меня шестеро детей, а живем вдвух комнатах в коммуналке, друг у друга на головах.

– Да разве в этом дело? – грустно сказал эксперт.

– А в чем?

– В том, что нам с тобой ничего не предлагают. Намприказывают. Квартиры и должности – это уж так, для благородства, от широтыдуши. Нам приказывают сфальсифицировать уголовное дело и убирают с глазподальше.

А мы с тобой совершаем преступление.

– Ну что ты, Рашид, – заволновался Смеляков, – какое жетут преступление? Никто не пострадает. Еремина – убийца, это очевидно, да она исама не отрицает. От нас только хотят, чтобы свидетели, которые были у нее вквартире в момент убийства, в деле не фигурировали. Ну и ладно, пусть их небудет. Кому от этого плохо? Хорошие мальчики, студенты, случайно оказались домау Ереминой, так это дело молодое, с кем не бывает. Они в таком институтеучатся! Если там только узнают, что они пьянствовали вместе спроституткой-алкоголичкой, их сразу же исключат, из комсомола выгонят, – ипрощай, карьера. Зачем же ребятам жизнь портить из-за ерунды?

– Может быть, ты и прав, – сухо ответил Батыров. – Чтоот меня требуется?

– Протокол осмотра места происшествия, – быстро ответилследователь. – Чтобы никаких следов пребывания в квартире лишних людей. ТолькоЕремина и потерпевший.

– А девочка, дочка Ереминой?

– Девочку оставь. Все знают, что она там была.

Уголовное дело забрали в прокуратуру, а Смеляков и Батыровблагополучно разъехались, один – в Подмосковье, другой – в Киров. ГригорийФедорович вышел на пенсию четыре года назад. Шестеро его детей давно выросли,обосновались в Москве, обзавелись семьями. Трое сыновей занялись бизнесом.Тогда и решили продать четырехкомнатную квартиру и построить отцу роскошныйдом, где ему, недавно овдовевшему, будет уютно и удобно и куда можно приезжатьс семьями и друзьями поплавать в озере, покататься на лыжах, попариться в банеи вообще как следует отдохнуть.

Григорий Федорович против такого решения не возражал,наоборот, обрадовался, что сможет на старости лет воплотить в жизнь свою давнююмечту о доме с камином, библиотекой, креслом-качалкой и большими собаками,благо денег у сыновей-бизнесменов было много. Обустроив по собственномуусмотрению и вкусу дом и насладившись комфортом и покоем, Смеляков решилпопробовать себя в литературе. Это было еще одной его заветной мечтой.

Написал сначала несколько документальных очерков, какговорится, расписался, а потом замахнулся на повесть, в которой изложил тосамое дело Тамары Ереминой. Написал так, как было на самом деле.

– А на самом деле в кухне на стене было вот это?

Настя протянула ему рисунок, сделанный Карташовым со словВики. Смеляков кивнул.

– Где же все-таки опубликовали мою повесть?

– Боюсь, что нигде, Григорий Федорович.

– Значит, вы прочли рукопись в редакции?

– Нет, вашу рукопись я не читала.

Смеляков впился в нее тревожным и подозрительным взглядом.

– Тогда как вы узнали?

– Прежде чем я отвечу, позвольте, я кое-что прочтувслух.

Она достала из сумки «Сонату смерти», предусмотрительнообернутую бумагой, чтобы скрыть рисунок на обложке, открыла в том месте, гдележала одна из многочисленных закладок, и начала переводить с листа. Прочтя дваабзаца, она подняла глаза на Смелякова.

– Нравится?

– Что это? – с ужасом спросил он. – Откуда вы этовзяли? Это же мое, из моей повести. Вид из окна моего служебного кабинета. Наобшарпанной стене дома огромный транспарант «Слава КПСС». А под ниммальчишки-хулиганы нарисовали свастику. И под всем этим художеством каждуюсубботу валялся один и тот же пьяный, которого потом забирали в вытрезвитель.Это ведь нельзя случайно придумать, правда?

– Послушайте еще.

Она открыла книгу в другом месте и перевела еще отрывок.

– Я ничего не понимаю. Мистика какая-то. Имена другие,в целом все другое, но детали, сравнения, даже отдельные фразы – мои, я могупоклясться.

– Куда вы отдали свою рукопись?

– В журнал «Космос».

– Кому конкретно?

– Сейчас я посмотрю, у меня координаты записаны.

Григорий Федорович открыл ящик письменного стола, порылся внем и извлек визитную карточку.

– Вот, – он протянул карточку Насте. – Там на оборотеот руки записано. Его фамилия Бондаренко. Когда я принес рукопись, он записалмой адрес, а я – его телефон. Он все искал, на чем записать свой номер, взял состола чью-то визитку и на чистой стороне… Боже мой, да что с вами?

Сейчас, сейчас, – он стал суетливо рыться в карманах вязанойдомашней кофты, – у меня где-то был нитроглицерин…

– Не надо, не беспокойтесь, – еле слышно сказала Настя,пряча визитку в сумку. Пальцы плохо слушались, замок не хотел открываться. –Уже все прошло. Здесь немного душно.

Хозяин проводил гостей до машины. Вдохнув сырой холодныйвоздух, Настя почувствовала себя лучше.

– Григорий Федорович, вам не страшно жить одному?

– Да нет, у меня собаки, ружье. И соседи близко.

– И все-таки…

– Что – все-таки? Вы чего-то недоговариваете?

– Вы – профессионал и не хуже меня должны понимать, чтовы куда более опасны, чем дочь Тамары Ереминой. Вы знаете гораздо больше ее. Иуж если кто-то испугался Вику, да так, что убил ее, то и над вами может повиснутьсерьезная угроза. Я понимаю, мой опыт не сравнится с вашим, и вы сами прекраснознаете, что вам делать и чего не делать. Я не могу вам советовать, могу толькопомочь, если нужно.

– Забавно, – усмехнулся Смеляков. – Я ведь собиралсявам сказать то же самое. Вы умны, у вас есть хватка, вы достаточно смелы, ноеще более осторожны, это чисто женское, но весьма полезное качество в розыскнойработе. И я не беру на себя смелость давать вам советы. Но если нужно, могупомочь.