Книга Обреченный на смерть - Джейн К. Клеланд

— Могу я войти?

— Да, разумеется. — Он отошел в сторону, пропуская меня в дом.

— Знаете, — оглянулась я на него с улыбкой, — я рада, что вы здесь.

На мгновение на его лице отразилось удивление. Вероятно, ему была привычнее людская неприязнь, чем слова благодарности. Или он считал меня коварной преступницей, решившей убедить честного стража порядка в своей невиновности.

— Я не стану вам мешать, но буду поблизости, — сухо предупредил он.

— Хорошо.

Я прикрыла за собой дверь и глянула ради любопытства в окно. О'Хара уселся на скамейку и с удовольствием вытянул ноги.

Не теряя более секунды даром, я поспешила в кабинет, включила свет и, захватив стул, подошла к картинам Тавернье. Встав на стул, я сняла полотно, которое ближе всех висело к дверям, и осторожно опустила его на ковер. Спустившись со стула, я зажгла фонарик и принялась изучать раму с обеих сторон. В ней не было ничего необычного, кроме толщины. Второй Тавернье имел точно такую же оправу. И третий. Единственная разница между рамами заключалась в их весе. Третья картина была значительно легче предыдущих.

Идея, подсказанная путешествием в подвал, оказалась верна. Теперь я знала, где находился Ренуар до того, как его подкинули мне на склад.

Я вернулась к первой картине и попыталась вытащить полотно, спрятанное за Тавернье. Напрасно. Рама казалась несокрушимым монолитом.

Я села на колени и начала ощупывать раму миллиметр за миллиметром. Наконец пальцы набрели на пластмассовый квадратик. Я посветила фонариком и увидела кнопку. Черную кнопку на черной раме. Я испытала такую гордость, словно посрамила всю китайскую философию.

Я нажала кнопку, и фанерный задник рамы выдвинулся. Я потянула за него и ахнула:

— Сезанн.

Сочетание синего кобальта и приглушенных оттенков оранжевого кадмия и зеленой краски было нереально красивым. Мне пришлось встряхнуть головой, чтобы очнуться от душевного потрясения.

С улицы послышались шаркающие шаги, напомнив, что офицер О'Хара может в любой момент войти в дом. Я положила Сезанна на ковер и достала из другой картины Матисса. Это полотно тоже было прекрасно — сложная перспектива, яркие цвета.

Мне не составило труда отделить холсты от фанеры и скатать их. Заправив картонные задники, я повесила Тавернье на место. Определенно, снимать эти картины было гораздо проще.

Проходя через холл, я снова глянула в окно. О'Хара на скамейке курил, любуясь океаном. Я быстро направилась к подвалу, прижимая к груди драгоценные рулоны.

В подвале меня охватила легкая дрожь то ли из-за резкой смены температуры, то ли из-за радостного возбуждения.

Положив рулоны на пол, я присела возле дорожного сундука и выдвинула нижнее отделение. Затем я развернула полотна и стопкой положила их на днище, забранное тиком в мелкий цветочек. После этого я задвинула ящик и проверила, чтобы ручки полностью утопали в кожаной обивке сундука.

Поднявшись на ноги, я почувствовала головокружение и несколько раз медленно вздохнула и выдохнула. Все. Теперь нужно было срочно ехать в офис.

Я двинулась на выход, гадая, сам ли мистер Грант сколачивал хитроумные рамы или заказывал у кого-нибудь. Во всяком случае, судя по мастерской, прятать краденое ему никто не помогал. Не удивлюсь, если в чулане или на чердаке обнаружатся три обычные позолоченные рамы, подумала я.

И тут меня бросило в жар. Я вспомнила про Ренуара, найденного на моем складе. Мысль лихорадочно заработала.

Мистер Грант вел переговоры о продаже «Девушек». Очевидно, его не устроили предложенные условия, и он отказал покупателю. Тогда покупатель с досады убил его и забрал полотно.

Убийца был уверен, что о Ренуаре, кроме него, никто не знает и что он сможет безнаказанно наслаждаться плодом преступления. Наверняка для него стало ударом известие, что вторично украденное полотно не составляет тайну тайн. Ренуар превратился в чрезвычайно опасную улику, и убийца решил ловко от нее избавиться, подкинув на мой склад и тем самым переложив на меня всю вину.

Меня затошнило от допущения, что кто-то обошелся со мной таким образом. А когда я сообразила, что человек, убивший из-за одной картины, способен убить и из-за другой, мне стало просто страшно.

Если мистер Грант упоминал о Сезанне или Матиссе во время переговоров, если убийца не знает, что полиция заглянула в бухгалтерские книги миссис Грант, то он до сих пор считает, что можно безнаказанно поживиться чужим добром.

Разумеется, он не осмелится заняться поисками, пока дом находится под охраной. Но стоит полиции уйти, и он проникнет в дом, как сделал это вчера. И чем тогда закончится наша с Сашей экспертиза, большой вопрос.

Было почти половина седьмого, когда я подъехала к складу. Набрав код, я отключила сигнализацию и помчалась в свой кабинет.

Наилучший способ определить стоимость произведения искусства — провести тщательное исследование, ибо решение, основанное на поверхностном осмотре, на голой теории, может оказаться ошибочным. Следует сделать сравнительный анализ состояния вещи, выяснить, пользуется ли она спросом на рынке сейчас и каков был спрос на похожие раньше, ознакомиться с ее историей и так далее, и так далее. А потом — самое главное — выбрать из этих факторов наиболее важный.

Две стены моего кабинета были заняты стеллажами, забитыми разными руководствами и каталогами. Кроме того, мы подписались на несколько сайтов в Интернете, которые отслеживают и сообщают о результатах аукционов по всему миру.

В качестве теста я выбрала напольные часы в стиле «Королева Анна». Мне хотелось увидеть, сколько времени у меня уйдет на определение их цены. Часы вполне подходили для подобного теста, так как являлись типичным образцом имущества Грантов: ценные, но не уникальные.

Отметив время начала работы, я пролистала американские каталоги мебели, составляющие четверть моей деловой библиотеки, и нашла парочку часов, напоминающих те, что стояли в доме Гранта. Одни были проданы в 2003 году антикварной фирмой из Флориды «Антикварные товары Шо». Марк Шо описывал их как «изумительные». Вторые были проданы с аукциона в 2002 году фирмой Барни «Нью-Хэмпширский аукцион Трюдо». М. Тернер описала состояние часов как «очень хорошее».

Большинство антикваров использует слова «отличное» и «новое», чтобы указать на превосходное состояние вещи. Некоторые поэтические натуры употребляют прилагательное «изумительное». Общепринятых терминов в данной сфере не существует, поэтому покупателю необходимо узнать профессиональный жаргон того или иного продавца прежде, чем лезть за кошельком. Слово «изумительное» в данном случае свидетельствовало об идеальном состоянии вещи, «очень хорошее» намекало на незначительный дефект или обычный износ.

По оценке фирмы «Шо», часы стоили девять тысяч долларов, продали их за десять тысяч триста. Фирма «Трюдо» оценила часы в десять тысяч пятьсот, но ушли они всего за шесть тысяч семьсот пятьдесят. Разница оказалась довольно серьезной — Марк Шо обскакал Барни на три тысячи пятьсот пятьдесят долларов, что, вероятно, стало для муженька Марты неприятным сюрпризом.