Книга Таймлесс. Изумрудная книга - Керстин Гир

— Даже своего собственного?

Он не ответил, зато снова протянул руку. На этот раз он наматывал мои локоны на палец, как на бигуди. Наконец, он произнёс:

— Вот предположим, что ты можешь сделать какое-нибудь сенсационное открытие: изобрести лекарство от рака и СПИДа, и всех остальных болезней, которые только есть на свете. Но для этого тебе нужно отправить на смерть одного человека. Как бы ты поступила?

Кто-то должен умереть? Неужели именно поэтому Люси и Пол украли хронограф? Потому что цена показалась им слишком высокой, услышала я слова моей мамы. Цена — человеческая жизнь? В моей памяти сразу же всплыли сцены из фильмов, с перевёрнутыми крестами, человеческими жертвами на алтаре и мужчинами в капюшонах, которые бормотали про себя таинственные заклинания. В принципе, на хранителей эти дядьки не слишком походили, за некоторым исключением, конечно.

Гидеон смотрел на меня выжидающе.

— Пожертвовать жизнью одного ради спасения многих? — пробормотала я. — Нет, я думаю, что цена слишком велика. Просто из прагматических соображений. А ты как думаешь?

Гидеон молчал. Его взгляд блуждал по моему лицу, а рука продолжала играть с моими локонами.

— Да, я тоже так думаю, — сказал он наконец. — Не всегда цель оправдывает средства.

— Значит ли это, что теперь ты иногда не исполняешь того, что требует от тебя граф? — не выдержав, несколько грубовато осведомилась я. — Например, играешь с моими чувствами? Или с волосами?

Гидеон убрал руку и удивлённо на неё уставился, будто бы она принадлежала не ему, а кому-нибудь другому.

— Я вовсе не… Граф вовсе не приказывал мне играть с твоими чувствами.

— Ах вот как? — в одно мгновение я снова страшно на него разозлилась. — А вот мне он что-то такое поведал. Странно, он был так восхищён твоим профессионализмом. Хотя, к сожалению, в твоём распоряжении было совсем мало времени для того, чтобы подчинить себе именно мои чувства, ведь так долго ты бился над неправильной жертвой — Шарлоттой.

Гидеон вздохнул и провёл по лбу ладонью.

— Мы с графом действительно несколько раз говорили о… в общем, мы провели с ним несколько мужских бесед. Он считает, — и, прошу тебя, учитывай, что этот человек жил более двухсот лет тому назад, так что ему вполне можно простить подобные взгляды на жизнь! — так вот, он считает, что действия женщины полностью подчинены чувствам, в то время как мужчина руководствуется разумом. Поэтому для меня было бы гораздо удобнее, если бы моя напарница по путешествиям во времени в меня влюбилась, тогда её действия в сложных ситуациях всегда можно было бы взять под свой контроль. Я думал…

— Ты…! — гневно перебила я. — Ты думал, что тогда я тоже буду следить за тем, чтобы всё получилось.

Гидеон распрямил свои длинные ноги, встал и принялся расхаживать по комнате туда-сюда. Он вдруг показался мне измученным и уставшим.

— Но я ни к чему тебя не принуждал, так ведь, Гвендолин? Даже напротив — часто презрительно к тебе относился.

Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

— И за это я должна быть тебе благодарна?

— Конечно, нет, — сказал он. — То есть, наверное, да.

— И за что же?

Он окинул меня гневным взглядом.

— Ну почему девчонки с ума сходят только по тем подонкам, которые обращаются с ними просто ужасно? Милые мальчики, очевидно, им совсем не интересны. Иногда уважение девочек довольно сложно удержать, — он продолжал метаться по комнате широкими яростными прыжками, словно разъярённый тигр. — Мальчишкам с оттопыренными ушами и прыщавым лицом в женском обществе ловить совершенно нечего.

— Насколько же ты циничный и скользкий тип, — я замерла от неожиданного поворота нашего разговора.

Гидеон пожал плечами.

— Спрашивается, кто это из нас ещё скользкий тип. Или, может, ты позволила бы поцеловать себя мистеру Марли?

На какой-то миг я почувствовала, что теряю позиции. Маленькое, малюсенькое зёрнышко правды в его словах, возможно, и было… Но затем я отрицательно покачала головой.

— Твои сногсшибательные обоснования не учитывают ещё кое-какой решающий фактор. Я бы в жизни не позволила тебе себя поцеловать, несмотря на всю распрекрасную непрыщавость твоего лица — кстати, молодец, самооценка у тебя будь здоров, — если бы ты не лгал мне и не притворялся, что чувствуешь ко мне что-то, — на моих глазах тут же выступили слёзы. Но я продолжала говорить, хотя голос мой дрожал. — Я бы… не влюбилась в тебя.

Ну а если бы и влюбилась, то никак бы это не проявила.

Гидеон отвернулся. Какое-то время он стоял неподвижно, а затем неожиданно изо всей силы пнул ногой стену.

— Чёрт побери, Гвендолин, — процедил он, сцепив зубы. — Ты так серьёзно принимаешь всё на свой счёт? Только я, значит, вышел виноватым во всей этой истории? Мне кажется, это ты постоянно врала мне всё это время.

Пока я пыталась придумать ответ — да уж, Гидеон не выбирал выражений — я почувствовала, как подкатывает знакомая тошнота, но на этот раз мне было плохо как никогда. В испуге я прижала к груди «Анну Каренину». Складывать еду обратно в корзинку я уже точно не успевала.

— Ты действительно разрешила себя поцеловать, но никогда мне не доверяла, — донеслись до меня слова Гидеона. — Завершение этой речи я уже не услышала, потому что снова оказалась в настоящем, и должна была сосредоточить все свои усилия лишь на том, чтобы меня не стошнило прямо у ног мистера Марли.

Когда мой желудок, наконец, пришёл в себя, рядом со мной появился Гидеон. Он стоял, прислонившись к стене. С его лица исчезло всякое раздражение, Гидеон лишь устало улыбался.

— Мне ужасно хотелось сыграть с вами партию в покер, — сказал он. — Я, кстати, тоже отлично блефую.

На этих словах он вышел из комнаты, даже не обернувшись.

Глава восьмая

Из инквизиционных протоколов доминиканского священника Джан-Пьетро Бариби

Архив университетской библиотеки города Падуя

(расшифровано, переведено и обработано доктором исторических наук Джордано)

25 июня 1542 г.

Я все ещё провожу расследование в монастыре С.

Касаемо юной Элизабет, которая, согласно сообщению её собственного отца, беременна ребёнком от демона. В докладе на имя Главы Конгрегации я не скрыл моего предположения, что М. слишком — благообразно выражаясь — склонен к религиозному просветлению и считает себя призванным нашим Господом уничтожить зло этого мира. Очевидно, что он предпочтёт скорее обвинить собственную дочь в ведьмовстве, чем принять на веру, что она не соответствует его представлениям о целомудрии. Я уже упоминал ранее его хорошие отношения с Р. М., у него существенное влияние в этом регионе, в связи с чем мы ещё не можем считать дело закрытым. Опросы свидетелей были чистой воды издевательством. Две юные соученицы Элизабет подтвердили высказывания виконта о появлении демона в саду монастыря. Маленькая София, которая так и не сумела правдоподобно объяснить, почему она совершенно случайно в полночь сидела в кустах в саду, описывала великана с рогами, горящими глазами и копытами, который как ни странно исполнил номер на скрипке, прежде чем заняться развратом. Другая очевидица, близкая подруга Элизабет, произвела впечатление гораздо более разумной. Она рассказала о хорошо одетом и высоком молодом человеке, который заманил Элизабет в свои сети прекрасными словами. Он якобы появлялся из ниоткуда и таял в воздухе без следа, что она, однако, сама не наблюдала. Сама Элизабет доверила мне, что молодой человек, так умело преодолевший стены монастыря, не имеет ни рогов, ни копыт, а происходит из уважаемого рода, и что она даже знает его имя. Я уже радовался, что дело движется к разъяснению, как она добавила, что она, к сожалению, не может связаться с ним, так как он прилетает к ней по воздуху из будущего, точнее из года 1723 от Рождества Христова.